Граф Сен-Жермен - Ольга Володарская

Людовику XV эта история была известна, и он рассказал о ней графу. Следуя указаниям последнего, полученным им на основе изучения астральной хорарной карты мэтра Дюма, было обнаружено подвальное помещение, куда можно было попасть из верхних покоев по винтовой лестнице, а там — труп уснувшего навсегда под воздействием сильнодействующего наркотика мэтра Дюма.[83] В «Тайных воспоминаниях» Дюкло можно прочесть удивительно похожий рассказ. Некий Пекой из Лиона сказочно разбогател, начав с нуля, и смог купить для сына высокую должность. Он не наслаждался своим богатством, наоборот — только копил деньги. В доме он велел построить подвал с тремя дверями, из которых последняя была железная. Время от времени от спускался туда, чтобы насладиться видом своего богатства. Жена и сын заметили это. Однажды, когда домашние думали, что он вышел, Пекой спустился в подвал. Вечером он не вернулся. Жена и сын подождали два дня, затем спустились в подвал и выломали две первые двери. Железную им выставить не удалось. Пришлось ждать до следующего дня. Когда им удалось проникнуть в подвал, они нашли его мертвым, лежащим рядом с сундуками, с обожженными до кости руками. Рядом лежала сгоревшая лампа.[84] Все похоже, кроме присутствия мэтра Дюма.

Поздней осенью 1758 года в число таких избранных гостей «малых ужинов» вошел и граф де Стенвиль, получивший титул герцога Шуазёля. Он только что вернулся из Вены, где был послом, чтобы сменить скомпрометированного неудачами Франции в Семилетней войне де Берни на посту министра иностранных дел. Назначение Шуазёля состоялось 3 декабря 1758 года. Вместе с ним в этом узком кругу присутствовала его изящная и утонченная жена Луиза Гонорина, урожденная Кроза, его сестра герцогиня де Грамон и зять его жены герцог Гонто, королевский ювелир. Шуазёль, несмотря на непривлекательную внешность, отличался большой живостью ума и искрометными остротами. Он мог очаровать людей своим остроумием, но если кто-то становился врагом герцога, его шутки делались злобными и жестокими. Вначале Сен-Жермен часто посещал роскошный дворец Шуазёлей, но постепенно Шуазёль начал проявлять всё большую враждебность, завидуя близости Сен-Жермена к королю, и принялся всячески его компрометировать и преследовать. Шуазёль пытался выставить Сен-Жермена шпионом, и по его распоряжению письма графа вскрывались и перлюстрировались. Но ничего предосудительного обнаружить не удалось. Тогда Шуазёль сменил тактику.

Некий молодой англичанин по имени лорд Гауэр появился в ту пору в Париже, выдавая себя ради забавы светского общества за Сен-Жермена. Таким образом наиболее вздорные и глупые истории о графе, которые с большим удовольствием смаковались в так называемых салонах того времени, насквозь пронизанных духом слухов и дешевых сенсаций, происхождением своим обязаны нелепым россказням этого молодого человека. Сама легенда о сверхъестественном возрасте графа Сен-Жермена была плодом работы «гримасничающего мима» — члена труппы балаганных актеров, руководимой неким «графом» д’Албаретом, происходящим из Пьемонта, у которого тогдашние хроники отмечали «большое остроумие». Этот мим был «гибридом, полуфранцузом-полуангличанином, мог быть и мошенником, и мистификатором, игроком, шпионом. Вопреки тому, что говорили о нем по всему Парижу, он часто бывал скучным».[85] На самом деле он был француз, по фамилии Гов — поставщик фуража, а прозвали его милордом Гором (Гауэром или Коуэем) за то, что он прекрасно подражал англичанам. «Именно этого господина Гора недоброжелатели показывали в салонах и на улицах парижского квартала Марэ под именем господина де Сен-Жермен, чтобы удовлетворить любопытство дам и зевак этого уголка Парижа, более легковерных, чем жители квартала Пале-Рояль. Именно в театре этот ложный адепт исполнял свою роль, сначала с опаской, затем, видя, что его игра воспринимается с восхищением, он стал «вспоминать» столетие за столетием, вплоть до Иисуса Христа,[86] о котором он говорил с большой фамильярностью, как будто тот был его другом. «Я знал его близко, — говаривал он, это был самый лучший человек в мире, но он был романтичным и безрассудным, я всегда ему говорил, что он плохо кончит». Затем актер распространялся об услугах, которые пытался оказать Христу посредством госпожи Пилат, в доме которой он регулярно бывал. Он утверждал, что знал близко святую Марию, святую Елизавету и даже их старую мать — святую Анну. «Ей-тo я оказал большую услугу после смерти. Не будь меня, никогда бы она не была произведена в святые. К ее счастью, я оказался на Никейском соборе и знал некоторых из епископов, которые в нем участвовали, я им так долго повторял, какой замечательной женщиной она была, что дело было сделано». Шутка, которую повторяли довольно серьезно в Париже, привела к тому, что графу Сен-Жермену приписали овладение омолаживающим лекарством, возможно даже, эликсиром бессмертия. На основе этой шутки была также сочинена сказка о старой горничной: ее хозяйка спрятала флакончик с божественной жидкостью:[87]«Старая служанка обнаружила его и выпила столько, что вновь стала маленькой девочкой».[88] Сен-Жермену неоднократно приходилось выслушивать оскорбления за слова, которых он не произносил. Процитируем по этому поводу господина фон Сипштайна: «Большинство дошедших до нас нелепых историй не имеют, по всей видимости, никакого отношения к Сен-Жермену и являются выдуманными от начала до конца с целью опорочить и высмеять его. Некий парижский повеса, известный как «милорд Гауэр», был неподражаемым мимом и шатался по парижским салонам, выдавая себя за Сен-Жермена, естественно, сильно окарикатуренного. Однако многими людьми эта потешная фигура воспринималась за настоящего Сен-Жермена».[89] Предполагается, что Шуазёль специально нанял этого мима, известного под прозвищем «милорда Гауэра», чтобы пародировать Сен-Жермена. Когда же и это провалилось, Шуазёль начал интриговать, выставляя Сен-Жермена безродным шарлатаном-авантюристом и распространяя о происхождении таинственного иностранца самые нелепые слухи.

Этим не преминули воспользоваться все остальные, менее удачливые искатели королевских милостей, и пустились во все тяжкие, соревнуясь в предположениях по поводу происхождения таинственного иностранца. Его превращали то в португальского маркиза по имени Бетмар, то в сына Ростондо или Ротондо, итальянского сборщика податей из городка Сан-Жермано не то в Савойе, не то в Эксе, то во франкфуртского еврея по имени Самуэль Замер, то в сына еврейского лекаря Вольфа из Страсбурга. Его принимали за сына вдовы Карлоса II Марии Анны Пфальц-Нойбургской от одного мадридского богача, некоего графа Аданеро, банкира-еврея, которого королева назначила министром финансов. А то даже утверждали, что Сен-Жермен — бывший испанский иезуит Эймар, монах-расстрига, женившийся в Мексике на фантастически богатой женщине, от которой потом избавился и бежал в Европу.