На закат от Мангазеи - Сергей Че

тот самый старик, - прошептал Шубин Макарину. – Я тебе рассказывал. Никто не знает какого он рода, а потому и имя его не известно. Я его зову просто Дед.

- Дед нет, - прошептал округлив глаза Хадри. – Звать не так.

- Да, - сказал Шубин. – Местные его по-другому называют.

Хадри выдал на своем языке длинную тираду.

- Местные его зовут… - начал было переводить Шубин, но не сразу подобрал слова. – Что-то вроде Из Ямы В Земле Вылезший. В общем, имечко еще то. Дед проще.

Макарин хмыкнул и показал Шубину привязанные руки.

- Как я понимаю, вы с этим дедом меня в плен взяли?

- Ох, нет, дьяк. Это только для того чтобы ты с саней не выпал при тряске. Ехали мы довольно споро.

Он достал нож из голенища, ловко перерезал ремни.

- Мы и оружие твое прихватили, - добавил. – Все что нашли. Кинжал, самострел. Зелье к нему, свинец. У тебя в ногах, вон. Так что не думай.

- Может вы еще и воеводам сообщили, куда меня увозите?

- Вот это нет. Это никак нельзя было сделать. Мы тебя с крепости на подводе с мясом вывезли. Никто ничего не заподозрил.

- То есть никто не знает, где я, что со мной.

- Именно так. И не должен знать. Дело тайное. Кто там у вас в крепости свой, а кто чужой, неизвестно. Осторожничать требуется. Вернешься, сам кому захочешь, расскажешь.

Макарин, кряхтя, вылез из нарт, прошелся по белому мху, растирая затекшие руки. Конечности начинали гореть от долгого бездействия. При ближайшем рассмотрении мох оказался не совсем белым. На самом деле это была дикая смесь из разноцветных пушистых лишайников, усеянная крапинками мелких цветков, среди которых кое-где сверкали темно-красные ягоды. Белыми здесь были только самые верхние и самые большие мхи. Они напоминали застывшую морскую пену.

- Ты кого-то боишься, Плехан, - сказал Макарин, выпрямившись. - И не говоришь, кого.

- Всему свое время, дьяк. Я пока не решил, можно ли все тебе рассказать.

- Сколько времени я спал?

- Выехали мы вчера утром. Стало быть, полтора дня получается. Сонная пыль у Хадри знатная, семейный рецепт. Некоторые после нее неделями спят.

Макарин ходил взад-вперед, мохнатый ковер упруго прогибался под его ногами. Было тихо, только где-то впереди еле слышно звенели колокольчики, да всхрапывали олени. Макарин впервые видел этих животных так близко. Маленькие, едва доходящие до груди в холке, с плотной серо-бурой шерстью, которая была покрыта пятнами и проплешинами. Олени смирно стояли, опустив темные головы с небольшими ветвистыми рогами и меланхолично поедали кудрявую моховую пену. Макарин заметил, что олени и запряженные в них нарты связаны друг с другом в некое странное подобие свадебного поезда. Впереди была четверка самых крупных и откормленных особей. Они были расставлены веером, их спины перетягивали широкие ремни, от которых тянулись постромки к легким длинным нартам. К высокой покрытой шкурами спинке первых нарт коротким поводом был привязан один из трех облезлых оленей, что были запряжены в Макаринские нарты.

Макарин подошел к своим нартам. Это была широкая деревянная конструкция с высокими бортами, обитыми берестой, и чем-то вроде сидения сзади. Впереди, под слоем оленьих шкур, действительно угадывался сверток с оружием. Похитители прихватили даже его любимую вязь с кармашками и мешочками, набитыми порохом, готовыми пульками, пыжами и прочей полезной оружейной дребеденью. Он взялся за торчащую из свертка рукоять ручницы.

- Что мешает мне застрелить вас всех прямо сейчас?

Шубин пожал плечами.

- Вряд ли у тебя это получится. Запал приготовить не успеешь. Да и не выберешься ты без нас отсюда. Пешком не дойдешь, а олешками еще уметь управлять надо.

Где-то впереди негромко заклекотала какая-то птица.

- Пора дальше, - сказал Плехан. – Дед зовет.

Хадри побежал вперед, к головным нартам. Макарин залез обратно в свой короб. Шубин взгромоздился позади него.

Они ехали долго, сумерки уже давно должны были смениться ночью, но тусклый свет не кончался, и Макарин вспомнил, что рассказывали на корабле о бесконечной серой мгле летом и бесконечной черной мгле зимой.

Колдун был впереди, но о его присутствии напоминал только перелив колокольчиков, еле слышный за топотом. Хадри то и дело хрипло гыкал, похлопывая шестом оленей.

Скоро лес кончился и потянулась плоская безрадостная равнина, красноватая в свете заходящего солнца. Пару раз мелькнула пойма какой-то реки, потом начались овраги, постепенно перешедшие в замшелые скалистые склоны, покрытые корявым кустарником.

На широкой заросшей толстым мхом поляне они догнали нарты колдуна и остановились. Впереди, за поляной, у самой кромки леса виднелись какие-то покосившиеся шалаши.

Колдун с трудом выбрался, опираясь на разукрашенный посох. Стоя, он казался еще меньше.

- Дальше ногами, - проскрипел он. – Нартам хода нет.

Дальше ход был, поляна была совершенно плоской, но Макарин решил не спорить. Тем более, подошедший Шубин пояснил, что дело не в отсутствии дороги, а в том, что оленям к заброшенному стойбищу лучше не приближаться. Действительно, вся восьмерка запряженных животных, в том числе белый колдунский красавец, крупно дрожали, прядали ушами и явно хотели убраться подальше.

Макарин осмотрелся внимательнее.

Поляна была совершенно круглой. В ее центре виднелось кривое засохшее дерево. По всей поляне из низкой травы торчали какие-то длинные жерди, высушенные до бела остатки сломанных нарт, похожие на окаменевшие кости каких-то гигантских животных, деревянные конструкции, напоминающие маленькие бревенчатые клетки на коротких сваях. Шалаши на дальнем конце поляны, видимо и были заброшенным стойбищем. Приглядевшись, Макарин понял, что они давно сожжены и наполовину растащены. Обугленные жерди торчали вразнобой. Сгнившие шкуры свисали лохмотьями. Судя по разросшемуся бурьяну, забросили стойбище довольно давно.

Колдун подошел вплотную к Макарину, поднял голову. Скрытые за маской глаза долго и пристально рассматривали его лицо, будто старик пытался понять, что ему делать дальше. Макарин старательно не отводил взгляд, хотя от завитков на маске очень быстро закружилась голова.