Милая плутовка - Джоанна Линдсей

— Ara, — улыбкой на улыбку ответил капитан. — Во всяком случае, у тебя есть зубы. Да еще такие белоснежные. Ну да конечно, ты ведь молод. Однако очень скоро они начнут портиться.

— А ваши нет.

— Ты хочешь сказать, что я настолько стар, что должен был уже давно их потерять?

— Я не… — Она вдруг оборвала себя. — Так как насчет моих обязанностей, капитан?

— Разве Конни не рассказал о них, когда нанимал тебя?

— Он сказал, что я должен обслуживать только вас, а не других офицеров. Что я обязан делать все, что вы потребуете.

— Так оно и есть.

Джорджина заскрипела зубами и выдержала паузу до тех пор, пока у нее не улеглось раздражение.

— Капитан Мэлори, я слышал о том, что юнгам приходится иногда доить коров…

— Боже милостивый, я им сочувствую! — в притворном ужасе произнес Джеймс, но тут же улыбнулся. — Я не питаю особой любви к молоку, парень, так что тебе не надо беспокоиться на этот счет. Одной обязанностью у тебя будет меньше.

— Так в чем все-таки состоят мои обязанности? — не отступала Джорджина.

— Скажем так, оказывать всевозможные услуги. Ты должен исполнять .обязанности официанта во время обеда и камердинера, поскольку я не взял его с собой в это путешествие. Ничего сложного, как видишь.

Ну да, как она и думала, прислуживать и выполнять то, чего пожелает его рука или нога. У нее вертелся на языке вопрос: а не нужно ли будет еще чесать спинку и вытирать задницу? Но хотя капитан и уверял, что не будет драть ее за уши, она не стала искушать судьбу. Это почти смешно. Юнга ее брата Дрю имел Лишь одну обязанность — приносить капитану еду. Но из всех капитанов, которых можно было выбрать в Лондонском порту, ей попался не кто-нибудь, а англичанин, к тому же не просто англичанин, а еще и никчемный аристократ. Да она уверена, что он за всю жизнь руки не приложил ни к какой работе, готова биться об заклад и съесть свою кепку, если это не так.

Тем не менее ничего из того, о чем Джорджина думала, она вслух не произнесла. Она была раздражена, но с ума еще не сошла.

Джеймс подавил улыбку. Эта ведьмочка делала героические усилия, чтобы не выказать недовольства по поводу обязанностей, которые он на нее взвалил. Нужно сказать, что слуги у него не было по крайней мере десять лет. Но чем больше она будет занята в его каюте, тем меньше будут видеть ее члены команды. Ему никак не улыбалось, чтобы кто-то раскрыл ее секрет до того, как он раскроет его сам. Опять же больше времени она будет находиться рядом с ним.

А пока что ему следовало держаться от нее настолько далеко, насколько позволяли размеры каюты. При виде девушки, свернувшейся на его кровати, у Джеймса возникали явно неуместные мысли.

«Нужна самодисциплина, старик, — сказал он себе. — Если ее нет у тебя, у кого же тогда она есть?» Давно он не испытывал подобного искушения. Нетрудно демонстрировать самообладание, когда чувства притуплены скукой, и совсем иное дело, когда они в тебе взыграли.

Джорджина решила, что нет смысла демонстрировать раздражение от разговора с капитаном Мэлори. К тому же ее молчание может побудить его заняться чем-то другим, например, окинуть капитанским оком судно. Может, он уйдет из каюты, а после него и она? Но чего она никак не могла предположить, так это того, что ее молчание встревожит его и заставит подойти к кровати. Поистине все ее сегодняшние экспромты оказывались неудачными.

Открыв глаза, она увидела, что капитан склонился над ней.

— Все еще бледный, — сказал он. — А я-то думал, что мне удалось снять твое нервное возбуждение.

— О да, капитан, вы так много сделали для этого! — заверила его Джорджина.

— Нервозность прошла?

— Полностью!

— Великолепно. Но особенно не суетись. Пока тебе делать нечего, так что можно немного вздремнуть.

— Но я не хочу…

— Ты намерен оспаривать каждое мое предложение, Джорджи?

Сейчас выражение его лица было таким грозным, словно он собирался поколотить ее. Своей учтивой болтовней капитан притупил ее бдительность и заставил забыть, что является весьма опасным человеком.

— Сейчас, когда вы заговорили об этом, я вспомнил, что мало спал этой ночью.

Вероятно, ответ был удачным, потому что выражение лица у него тут же изменилось. Нельзя сказать, что оно стало дружелюбным — оно никогда по-настоящему дружелюбным и не было, — но, во всяком случае, менее суровым. На нем отразился интерес.

— Ты еще слишком юн, чтобы заниматься тем, чем занималась вчера вечером вся команда. Так что же тебе не давало спать?

— Именно команда, — ответила Джорджи — на. — Когда возвращалась на судно после того, чем занималась вечером.

Капитан рассмеялся.

— Через несколько годков, мой мальчик, ты станешь относиться к этому более снисходительно.

— Я не такой уж невежда, капитан. Я знаю, что делают матросы в последний вечер перед отплытием.

— Правда? Значит, ты знаком с этой стороной жизни?

Помни, что ты мальчик, ради Бога, помни, что ты мальчишка, и не красней опять!

— Конечно, — сказала Джорджина. Она видела, как удивленно изгибается его бровь, как искорки смеха вспыхивают в этих удивительных зеленых глазах. Но то, что она услышала, оказалось для нее совершенно неожиданным:

— Понаслышке… или по собственному опыту? Джорджина поперхнулась и кашляла секунд десять. В течение всего этого времени капитан стучал ладонью по ее спине. Когда наконец Джорджина опять была в состоянии дышать, она подумала, что у нее вполне могут быть сломаны несколько позвонков.

— Не могу поверить, капитан Мэлори, что наличие или отсутствие такого опыта может иметь отношение к моей работе.

Она собиралась сказать кое-что еще по поводу его неординарных вопросов, но его слова «ты прав» обезоружили ее. И это было к счастью, поскольку думала она на этот счет совсем не как двенадцатилетний мальчишка. А Джеймс Мэлори продолжал:

— Ты должен меня простить, Джорджи. У меня вошло в привычку относиться к собеседнику несколько свысока, при этом его негодование только добавляет масла в огонь. Так что не принимай это на свой счет. Если честно, твоя досада только забавляет меня.

Ей никогда не доводилось слышать ничего до такой степени… абсурдного, и тем не менее он сказал это без малейших признаков раскаяния. Сознательное поддразнивание. Сознательное оскорбление. Черт бы его побрал! Да он гораздо больший негодяй, чем она думала!

— А вы не могли бы воздерживаться от таких провокаций, сэр? — сквозь зубы процедила Джорджина.

Он коротко засмеялся.

— Нет, мой мальчик, я не намерен лишать себя такого удовольствия, будь передо мной мужчина, женщина или ребенок. В конце концов, удовольствий не так уж много.