Леонард и Голодный Пол - Ронан Хешин

Только в понедельник он сможет ее увидеть и объясниться. Время со вчерашнего дня и так ползло очень медленно, а теперь его ждали еще и долгие выходные. Однако те две девушки, ее коллеги, наверное, его уже раскусили. Скорее всего, они здорово повеселятся на его счет. И для нее станет немыслимо встречаться с тем, кого коллеги считают смешным.

Он обдумывал ситуацию, в волнении вгрызаясь в ноготь большого пальца. Она работает только по утрам. Почему так? На полставки? Работает днем где-то еще или ей нужен день по каким-то особым причинам? И что она делает днем — кувыркается в постели с бойфрендом или с мужем?

Но он хотя бы узнал ее имя. Шелли. Гм. Он произнес его несколько раз. Девушка, евшая сэндвич на скамеечке у уткиного пруда, глянула на него с подозрением. Ему когда-нибудь встречалось такое имя? Да и было ли оно полным? Шелли. Может, сокращение от Мишель или Рошель.

Пока он обходил эстраду, где музыканты духового оркестра уже убирали свои инструменты, мысли о девушке, о том, кем она могла быть, бурлили в его голове, двигаясь в самых разных направлениях, но всем его предположениям суждено было найти подтверждение, самое раннее, в понедельник. Мозг Леонарда напоминал бутылку колы, которую хорошенько взболтали, и теперь надо было медленно и осторожно выпустить воздух. Леонард вернулся за свой стол без сил и без обеда и попытался заняться римлянами, но сосредоточиться не получалось. Через некоторое время он сдался и решил позвонить Голодному Полу, чтобы обсудить раздрай в своих чувствах, но, когда он набрал номер, домашний телефон приятеля все звонил, звонил и звонил. Очевидно, Голодного Пола не было дома. Так что придется пережить этот день в одиночестве.

Дело в том, что Голодный Пол в это время шел в больницу навещать больных. Хелен направила его туда в первый самостоятельный поход под предлогом доставки медсестрам коробки конфет «Розы» от ее имени, пока сама она в парикмахерской подкрашивает корни. С энтузиазмом человека, у которого нет выбора, Голодный Пол отправился в больницу один и почти дошел до парка, когда вдруг сообразил, что коробка осталась дома. Вернувшись, он забрал из-под лестницы «Розы» и снова поспешил в больницу.

Голодный Пол остановился на углу, потому что решил перейти на другую сторону по знаку женщины-регулировщицы, задача которой — помогать младшим школьникам переходить дорогу. Она как раз придерживала ребят на противоположной стороне. Женщина болтала с кем-то из взрослых и пропустила несколько подходящих моментов. В ожидании действий регулировщицы Голодный Пол стоял на своем краю тротуара и неторопливо осматривал коробку. И тут он неожиданно обнаружил, что конфеты просрочены. Причем сильно просрочены — больше чем на год. Первой его мыслью было удивление перед этой Вселенной, существующей уже около тринадцати с половиной миллиардов лет и продолжающей действовать посредством случая. Голодный Пол не заметил бы дату на коробке, если бы не нерадивость женщины-регулировщицы, которая не дежурила бы, если бы сегодня был выходной. Да и не в привычках Голодного Пола было рассматривать даты на коробках конфет. Обычно он полагал, что такие вещи всегда в полном порядке, и, честно говоря, его часто сбивали с толку нюансы смысла в надписях «рекомендуется использовать до» и «срок годности» с их слишком тонкими и ненужными различиями. Однако Вселенная, будучи старше и мудрее Голодного Пола — и в том и в другом качестве значительно, — сочла возможным явить себя через случайность, и он принял свое неожиданное открытие за естественный поворот судьбы.

Если бы Исаак Ньютон ждал женщину-регулировщицу в ту пятницу во время обеда, он, несомненно, заметил бы, что каждое действие встречает равное ему противодействие. Именно в таком ньютоновском умонастроении Голодный Пол обдумывал свой следующий шаг. Поскольку он уже один раз возвращался домой, то ему, конечно, ничего не стоит повернуть туда второй раз. Кроме того, было совершенно ясно, что он не может прийти в больницу и отравить трудовой коллектив отделения Святого Матфея, как не может и явиться туда с пустыми руками, поскольку его мама в прошлый раз всем сообщила, что сегодня он принесет конфеты.

Голодный Пол, обычно человек флегматичный — его не так-то просто было разозлить или обидеть, — почувствовал, что теряет самообладание. Конечно, он отдавал себе отчет, что его дорогая мамочка ни в чем не виновата, в данном случае она проявила лишь доброту и заботу как в мыслях, так и в поступках. Его ярость, возмущение, чувство, что с ним поступили несправедливо, относились прежде всего к шельме супермаркету (так саркастически он его окрестил), где мама купила конфеты. Этот корпоративный монстр проявлял явное безразличие к возможно катастрофическим последствиям, уготованным сестринскому персоналу, чьей обязанностью в национальных учреждениях здравоохранения является уход за самыми слабыми и уязвимыми гражданами. Голодный Пол (от имени своей матери) хотел, чтобы эти отважные медсестры приобщились бы к скромной роскоши, отведав «Тоффи» или «Карамельную мечту», и чтобы им не пришлось потом склоняться в три погибели над лучшими сантехническими изделиями из доступного фарфора «Армитаж Шенкс». От одной только мысли об этом даже в самом уравновешенном характере пробуждались темные шекспировские страсти. Обычно Голодный Пол стоял твердо, как плотина, позволяя миру течь поверх и сквозь себя, но в данном случае его обуял священный педантизм человека, оскорбленного за ближнего.

Он шел к супермаркету, все больше раздражаясь при виде пустых обещаний, кричащих с рекламных щитов на парковке, и наконец остановился перед зданием (разумеется, ни в чем не повинным) с чувством, что должен исполнить предназначенное ему судьбой. Войдя в супермаркет, он обратился к первой попавшейся сотруднице, но она не стала его слушать, заявив, что у нее перерыв. Вторая сказала, что занята с другим покупателем, но Голодный Пол понял, что это всего лишь хитрый маневр. Чувствуя, что добьется большего, если обратится к сотруднику того же пола, Голодный Пол приметил одного из мальчиков-мужчин, которых частенько наблюдал в зале продаж.

— Я хочу подать жалобу по поводу этой коробки конфет «Розы», — сказал он с решительным видом и даже зачем-то очень раскатисто произнес букву «р».

— Э-э-э, тута бумажные салфетки и полотенцы. Вам в кондинтеровский, — сказал парень и махнул куда-то в сторону.

Голодный Пол, не желая преждевременно стрелять по ложной мишени, пренебрег неопределенностью ответа и с деловым видом направился к указанному проходу. Там еще один мальчик-мужчина разгружал тележку с пасхальными шоколадными яйцами, концом шариковой ручки прокалывая оптовую пластиковую упаковку.

— Прошу прощения, я хочу подать жалобу по поводу этой коробки «Розы».

— Э-э-э, о’кей. А что с ней