Театр тающих теней. Конец эпохи - Елена Ивановна Афанасьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
12 июля 1918
Ветрянка и у Оли, и у Иры. Мажем всех раствором viridis nitens – бриллиантовой зелени. Хуже всего переносит Маша. Ирочка, по счастию, не может расчесать всё до крови. Олюшка уже понимает, что расчесывать высыпания нельзя. Маша еще не понимает, расчесывает, приходится привязывать к рукам плотные журналы, чтобы согнуть локти и чесать на животе, лице и руках не могла. Но до ножек дотягивается и расчесывает там.
В газете сообщение – немецкие водолазы в Ялтинской бухте поднимают со дна полуразложившиеся тела мертвецов с привязанными к ногам камнями. Пьеса ужасов.
15 июля 1918
Ветрянка у матери. Переносит много хуже, чем девочки. Жар. От раствора бриллиантовой зелени отказывается категорически: «Как я после с зелеными пятнами в люди выеду!»
Должна была ехать с Набоковым в Киев на съезд кадетов, а дальше и в Петроград пробовать пробраться, дом проверить и, по возможности, ценное вывезти, но вынуждена остаться. Злится от этого.
24 июля 1918
Плавала до третьего мыса. Впервые за всё лето. Легкость как в детстве.
Старший Набоков вернулся из Киева со съезда кадетов, до Петрограда не добрался, дома наши на Большой Морской не проверил. Владимир-мл. говорит, что пойдет добровольцем в армию после того, как закончится сезон бабочек, и «не во славу правого дела», а чтобы добраться до украинского хутора, где теперь его девушка. Как это романтично.
4 августа 1918
Заработал телеграф! Новости станут доходить быстрее!
Были в Ялте в театре. Первый раз за целый год. Давали «Сирано». Играли бездарно. Будто нет теперь хорошего театра, только тень его осталась. Но стихи Ростана, перевод, сцена и запах театра – всё волшебно! Немецкие военные в ложах злили. Вся жизнь теперь театр тающих теней нашей прежней жизни.
Вечером в ресторации большим обществом. Знакомство с поэтом Волошиным, о котором я столько слышала! Он нынче в Ялте, приехал из своего Коктебеля. Набоков привел его. Читал «Родина» – четырехстопный ямб с пропуском ударения на первой, второй и четвертой стопах. За ним свой рассказ читал писатель Сатин. Своеобразно. Не впечатлило.
После в ресторации мать и Набоков снова спорили о скучном: «Милюков поддержал немцев, а они за курс на “пассивное сопротивление оккупации”».
19 сентября 1918
Оля вчера спросила: «Мама, а кто родил первого человека?»
Набоковы съехали из Гаспры в Ливадию – в Дом Певческой капеллы. Младшим – Сергею, Ольге и Елене идти в гимназию, которой в Гаспре нет. С Олюшкой занимаемся дома, сдает экзамены в Ялте дважды в год. Следующий в декабре. Набоков Володя гимназию еще в прошлом году окончил и предоставлен сам себе. Гостил у нас. С Саввой поймали редкую бабочку – Hippolyte Euxinus. Говорили с ним о стихосложении – гекзаметры, ямбы. Володя анализирует стихи по системе Андрея Белого, чертит схемы. Я так препарировать стихи не могу. Но когда меня нет в комнате, мальчики говорят о женщинах и о плотской любви. Случайно слышала. Обдало жаром. Нехорошо это. ДмДм нужно с племянником говорить.
Вводят «Гражданство Крыма». Пишут в указе, что гражданином может стать «любой, рожденный на крымской земле, если он своим трудом содержал себя и свою семью. Приобрести же гражданство могут только приписанные к сословиям и обществам, служащие в государственном или общественном учреждении, проживающие в Крыму не менее трех лет, и обладающие судебной и нравственной непорочностью». Мы все, следовательно, остаемся без этого гражданства.
12 октября 1918
Художественная выставка в Ялте. В основе – работы обитателей дач Нового Мисхора. Всё при содействии княгини Елизаветы Владимировны Шуваловой. В ее поместье «Мой сад» и рядом на дачах целая колония петербуржцев и москвичей, которые, отбросив сословные предрассудки, творят вместе. О таком можно только мечтать.
Как я соскучилась по выставкам, по разговорам об искусстве, а не политике и убийствах. «Пирушка среди развалин», – говорят сами авторы. «Ощущение карнавала среди непроходящей опасности!» Как точно!
Выставка просто восхитительна! С. Судейкин, С. Маковский – его здесь зовут «капитаном тонущего корабля», И. Билибин. Из новых, незнакомых доселе, – Лилия Жолткевич – своеобразная. Работы старых мастеров из коллекций Шуваловых-Долгоруких.
Ирина Любинская, как водится, тоже здесь. От немцев отстала, теперь уже с художниками.
ДмДм от нового искусства далек. Встретил коллегу – Палладина Владимира Ивановича – академик Петербургской Академии наук и профессор Таврического университета, теперь здесь в своем имении под Алуштой. ДмДм весь вечер говорил только с ним.
18 октября 1918
Маша не дала сестре мяч. Наказана. ДмДм привез пирожные из кондитерской Бове в Ялте. Маша оставлена без пирожных к чаю. «Я не виновата, что я такая, не всегда добрая! Это всё боги и ангелы виноваты, что меня такой сделали!» На вопрос: «Кто это тебе сказал?!» отвечает: «Сама так решила!»
Мать, ДмДм и старший Набоков вчера в Ялте. На квартире Н.Н. Богданова – заседание кадетского руководства. Задача – отрешение правительства Сулькевича. «Призыв Добровольческой армии в Крым». Богданов командирован с обращением к Деникину в Екатеринодар.
3 ноября 1918
Ирочка – первый шаг! Сразу пошла!
Командующий немецкой группировкой генерал Р. фон Кош – отказ поддержки правительства Самуила Сулькевича.
6 ноября 1918
Антипка принес задушенную белку. Наказан. Без мяса. Савва говорит, невозможно отучить волка охотиться. Но мы же его кормим!
Сообщения в газетах о революции в Германии. Я даже рада. Так и надо им! Зло возвращается всегда.
Набоковы у нас. Шахматные задачи Володи-мл. «Составление шахматных задач требует того же напряжения мысли, что и сочинение стихов, той же фокусировки душевных лучей, которая способна прожечь само время».
Про стихи – согласна. Шахмат не понимаю. Володя учит шахматам Олюшку. У нее, кажется, получается. Вот и ладно. Пусть не пишет стихов! Счастливее будет.
15 ноября
Маша чисто сказала «р».
