Автобиография. Старая перечница - Иоанна Хмелевская

Я со своим агентом Тадеушем Левандовским на радио.

Хоть кофе мне уже по возрасту и не положен, но отказаться от него выше моих сил.

Страсть к игре во мне сильна, как и годы назад.

Трудно сказать, что я думала, но пробовала паштет безостановочно и слопала не меньше половины. Остальное доели мои гости, не сказав ни единого дурного слова об угощении. И все же пан Ришард от корицы в дальнейшем отказался и готовил нормальные паштеты. Но не в этом дело.

Тереса, которой наверняка моя мать рассказала в свое время о пристрастии Ежи к паштетам, вернувшись в Польшу после многолетнего проживания с мужем в Канаде…

Вот интересно, если бы это был мой авторский вечер, то есть встреча с читателями, лицом к лицу, разрешили бы они мне минутку помолчать, чтобы от души поскрежетать зубами? Кто знает, может, когда-нибудь я и напишу, что со мной сделалось при воспоминании… Ладно, умолкаю, а то отступленьице разрастется на полкниги.

Итак, моя тетка Тереса, вернувшись на родину, принялась изготовлять паштеты — главным образом для Ежи. Разумеется, они были очень вкусными, хотя и недосоленными, как правило. Сама я их почти не ела, одаряя теткиными вкусностями всю родню. В последний раз тетка Тереса приготовила совсем уж пресный паштет, без крупинки соли, и есть его было попросту невозможно…

Ах да, пан Ришард и его паштеты… Значит, новогодний паштет пана Ришарда был самый что ни на есть традиционный, без корицы, и, как обычно, он всем пришелся по вкусу. Разумеется, в сочельник мы его не ели — семейная традиция нами свято соблюдается, ведь ужин в сочельник обязательно должен быть постным, ничего мясного, независимо от того, как относятся к религии собравшиеся за праздничным столом и от прочих их причуд. Тут я тверда как камень, и точка. Такой меня воспитали, и я никому не позволю морочить мне голову и соваться в мои тарелки.

В конце концов, мои дети очень долго ждали этого дня, пусть даже не все дети, а только половина. Посчитаю. Ну вот, опять застопырка. С чего начать? С рождения упомянутых детей? Предположим, что та половина их, что принимала участие в торжестве… не стану упоминать Ежи, который в те годы жил не в Польше… Сдается мне, тогда он уехал куда-то за рубеж. Не говоря уже о такой мелочи, что между нами тогда шла война. Да ладно уж, чего там, небось все давно знают, что наше семейство никогда не было ангельским и образцовым.

Тогда начну считать с Роберта. Последнее семейное Рождество у моей матери мы встречали в восьмидесятом году, а потом начались всякие осложнения и огромные расстояния. Они — в Канаде, мы — здесь. Короче, очередного семейного сочельника детям пришлось ждать — не соврать бы — лет восемнадцать. Роберт уехал, Ежи вернулся, и в отсутствие Роберта сочельники отмечались то на улице Неподлеглости, то в Константине.

А еще мои сыновья разводились с первыми женами. И я тут совершенно ни при чем. Никакого влияния не оказывала, не мое это дело, сами решали. Я же любила всех своих невесток, и прежних, и нынешних, каждый раз одобряя выбор сыновей. А потом умерла моя мама. И кто, спрашивается, смог бы устраивать семейные застолья?!

Итак, спустя много лет пришлось взять эту миссию на себя. И состоялся первый семейный праздник после долгого перерыва в моем новом доме. На Рождество. Все шло без сучка и задоринки, да так и прошло бы, не вмешайся Тереса. Сразу после ужина она пожелала отправиться домой и потребовала, чтобы я отвезла ее.

Должна признаться, я не проявила должного христианского человеколюбия по отношению к престарелой тетке.

— Тереса! — со злостью заявила я ей. — Первый раз в жизни я встречаю праздник в своем собственном доме и первый раз за минувшие полстолетия могу никуда не уезжать. И не поеду!

— Так пусть меня отвезет Роберт.

— И речи быть не может. Роберт лишь вчера приехал из Канады после восемнадцати лет отсутствия, теперешней Варшавы не знает, где ты живешь — не знает, а в темноте ни за что не найдет. Сиди смирно и перестань морочить мне голову, такси заберет тебя через полчаса.

Эти полчаса дорого нам обошлись. Праздничная атмосфера… да бог с ней, с атмосферой, даже воздух в гостиной сгустился, мы с трудом дышали. Такси явилось пунктуально, но нельзя сказать, что привычка тетки рано ложиться всем нам доставила удовольствие.

Тут, кстати, стоит заметить, что в следующий сочельник таксисту пришлось долго ожидать у ворот, поскольку постаревшая на год Тереса совсем не торопилась домой, охотно посидела бы подольше, и нам пришлось уговаривать ее сжалиться над таксистом. Нет, я решительно не в состоянии предвидеть всех фанаберий своих родичей.

Опять же именно из-за Тересы на праздничном столе появилась проклятая жареная рыба. Она бы восприняла ее отсутствие как смертельную обиду, нанесенную ей лично, и я бы не удивилась, что, несмотря на возраст, опрометью выскочила бы из-за стола и пешком отправилась домой. И плевать ей было на прочие рыбные лакомства: на фаршированного судака и заливного угря, на разнообразных сардин и всевозможную селедочку. Вот возьму и в следующий раз, чтобы отделаться, куплю замороженное филе, какое покупаю для своих кошек, и специально для нее нажарю!

Раз уж я переключилась на тетку Тересу, то вычерпаю эту тему до дна. И закруглюсь с ней.

Впрочем, нет, закруглиться с теткой Тересой удастся навряд ли.

После своего девяностолетия, которая Тереса отпраздновала шумно (мы устроили праздник в одной из самых роскошных забегаловок Виланова, лучшего района Варшавы), моя тетка почти оглохла. Не знаю уж почему, никаких громовых труб на торжестве не было, и из «катюш» никто не пулял. Но, увы, факт остается фактом.

Мой отец тоже оглох на старости лет, но вряд ли тут есть связь. Он же Тересе приходился лишь шурином, никакого кровного родства между ними не было, Тереса — младшая сестра моей матери, а отец происходил совсем из другого рода. А вот надо же, зараза перешла с одного на другую. Отец ни за какие сокровища мира не хотел носить слуховой аппарат, Тереса тоже от него категорически отказывалась.

Надо сказать, это привело к потрясающим последствиям. У Тересы пять дней в неделю по доброте сердечной бывает Малгося, жена Витека. Должно быть, замаливает какие-то тяжкие грехи в заботе о вечном спасении своей души, ведь общение с Тересой легким не назовешь. О Малгосиных грехах мне ничего не известно, спасение же она уже давно и без того заработала.

Малгося готовит для Тересы еду, покупает ей лекарства и следит, чтобы подопечная вовремя принимала их, помогает по дому и оказывает услуги, о которых я здесь распространяться не буду. Однако об одной расскажу, ибо и без меня о ней узнал весь свет.