По обе стороны Днестра - Евгений Габуния

Официант принес кружку пива и шпекачки. И пиво, и горячие, сочные сосиски проголодавшемуся Фаркаши показались необыкновенно вкусными. Покончив с едой, он еще немного посидел, расплатился, кивнул на прощание соседям, которые, судя по кружочкам от выпитых кружек, обосновались здесь давно.

Уже за полночь он вернулся в отель. Поднявшись в номер, первым делом проверил, не открывали ли в его отсутствие чемодан. В чемодане, разумеется, не было ничего такого, что могло заинтересовать любопытных. Просто у него выработалась привычка, своя система проверки. Убедившись, что к вещам никто не прикасался, лег в уже раскрытую горничной постель и сразу уснул.

Проснувшись, Фаркаши почувствовал себя бодрым и хорошо отдохнувшим, что именно сегодня было весьма важно: предстояла деловая встреча, и он должен был выглядеть как можно лучше. Проходя в ресторан, попросил портье узнать адрес румынского консульства. Пока Фаркаши завтракал, тот навел справки и протянул ему листок с адресом. Консульство располагалось рядом с посольством на одной из центральных улиц. Фаркаши объяснил дежурному цель своего визита. Дежурный позвонил по внутреннему телефону и сказал, что вице-консул его примет, только придется подождать. Фаркаши проводили в комнату, где уже дожидались приема несколько человек. Некоторые от нечего делать перелистывали румынские газеты и журналы, разбросанные на столе. Фаркаши тоже взял один.

Наконец подошла и его очередь. Вице-консул восседал за массивным письменным столом. На его смуглом лице, украшенном тонкими усиками, казалось, навсегда застыло выражение брезгливого высокомерия и скуки. Бегло взглянув на посетителя и, очевидно, приняв Фаркаши за своего соотечественника, испытывающего за границей денежные затруднения, вице-консул небрежным жестом указал на стул, сказав несколько слов по-румынски. Фаркаши ответил тоже по-румынски и передал ему свой чехословацкий паспорт и визитную карточку представителя братиславской торговой фирмы, пояснив, что просит визу на въезд в Румынию. Консул повертел карточку в руках, полистал паспорт, еще раз, уже внимательнее, взглянул на Фаркаши. Видимо, его озадачил чешский коммерсант, говорящий по-румынски.

Выдержав многозначительную паузу, вице-консул спросил, что именно интересует господина коммерсанта в его стране.

- Румыния - очень богатая страна, уважаемый господин. У вас много вина, фруктов, пшеницы... Это наш обычный импорт из Румынии.

Дипломат, по-видимому, удовлетворился этим ответом и самодовольно улыбнулся.

- Вы хорошо говорите по-румынски...

- Я родом из Закарпатья, господин консул, - Фаркаши повысил его в дипломатическом ранге. - Там многие знают ваш красивый язык.

- А сейчас приехали в Прагу из Братиславы, не так ли?

Фаркаши подтвердил.

- В каком, кстати, отеле вы остановились, господин Мачек?

Упоминание об "Амбассадоре" рассеяло последние сомнения вице-консула, если они у него вообще были, и он почти любезным тоном сказал, что просьба господина коммерсанта будет рассмотрена через неделю. Кроме того, он должен уплатить за визу тридцать крон. Вытащив из бумажника стокроновую купюру, приготовленную заранее специально для посещения консульства, Фаркаши положил ее на стол. Вице-консул сделал вид, что роется в своем портмоне в поисках сдачи. Не найдя денег, с сожалением отодвинул купюру и попросил господина Мачека подождать, пока посыльный разменяет деньги в соседнем магазине. Оказалось, однако, что у посетителя важное деловое свидание, он боится опоздать и может подождать до завтра, когда придет за визой.

Вице-консул, только что называвший недельный срок, не поправил посетителя. На другой день он приветствовал Мачека как доброго знакомого и вручил ему паспорт с визой. О сдаче чиновник, видимо, запамятовал, а посетитель не стал напоминать.

XII

Плутоньер* Вирджил Станеску подкинул дров в печурку, сухие дрова жарко полыхнули, обдав его приятным обжигающим теплом. Вирджил потянулся к оплетенной большой бутылке и сделал основательный глоток. Стало еще теплее. Задумчиво поворошил в печурке кочергой и уставился на огонь. Его игра завораживала, привлекала, и вскоре плутоньер погрузился в сладкую дрему. Привиделся теплый солнечный день ранней осени, он сидел во дворе своего дома под тенью старого ореха. На столе кувшин с молодым вином тулбурелом. В предвкушении воскресного обеда выпивает стаканчик искрящегося, бьющего в нос тулбурела и нетерпеливо посматривает в сторону летней кухни, откуда доносятся дразнящие запахи мамалыги, жареной курицы и чего-то еще. "Сейчас, Вирджил", - слышится голос жены. Она торопливо с казанком мамалыги пересекает двор, ставит казанок на стол и улыбается... Однако вместо голоса жены над ухом плутоньера раздался грубый мужской голос. Плутоньер вздрогнул, очнулся, потер глаза. Перед ним почтительно склонился солдат пограничник и что-то говорил. Позади стояли двое молодых людей, за которыми маячила долговязая фигура еще одного пограничника. Плохо еще соображая, недовольный, что его оторвали от такого чудного сна, плутоньер спросил:

- Кто такие? - он хмуро рассматривал незнакомцев.

_______________

* П л у т о н ь е р - унтер-офицерский чин в румынской

королевской армии.

В рваных тулупчиках, с побелевшими от мороза, испуганными, растерянными лицами они выглядели жалко. Однако Станеску был старым служакой и отогнал от себя всякую мысль о жалости.

- Разрешите доложить, господин плутоньер, - снова заговорил солдат, эти двое, - он обернулся в сторону молодых людей, - задержаны при переходе границы. Говорят, от большевиков сбежали... Сопротивления не оказали, - и выжидательно взглянул на плутоньера, лицо которого по-прежнему выражало крайнее недовольство.

- Как зовут? Откуда и куда идете? - Его голос звучал требовательно и грозно. Остатки сна уже окончательно покинули плутоньера, и он полностью вернулся к действительности.

Оба молчали, простуженно шмыгая носами.

- Вы что, оглохли? Я кого спрашиваю? - Станеску повысил голос.

- Из Протягайловки мы, домнуле офицер, - тихо произнес тот, что стоял поближе и казался постарше. - Думитру Затыка я... А это - Николай Потынга.

- Зачем пришли сюда?

- За хлебом... за свободой. Из колхоза сбежали мы.

- За хлебом, свободой... - недоверчиво и недовольно повторил Станеску. - Завтра утром отправим вас в сигуранцу, там вам покажут свободу... и хлеб тоже. - Он выругался. - Носит вас, болванов безмозглых, нелегкая. Лодыри, не хотят работать у себя, вот и бегут за Днестр. Здесь тоже надо работать, если конечно, найдете работу. Никто вас даром кормить не будет. Вы это понимаете? - он взглянул на парней.

- Понимаем, как не понять, домнуле офицер, - тотчас согласился Думитру. - Только не на большевиков в колхозе...

- А на кого? - с нескрываемым интересом спросил плутоньер. - Кому нужна, болван, в Бессарабии твоя работа? Здесь безработных полно.

Парни молчали, переминаясь с ноги на ногу.

- Ну ладно, пока хватит, - заключил плутоньер и приказал солдатам: Обыскать, запереть в погреб, охранять до утра. Утром доставите этих болванов в Тигину и сдадите под расписку полиции.

В погребе было темно и сыро, но довольно тепло, и парни забылись в тяжелом зыбком сне. Рано утром их растолкал уже знакомый солдат и отвез на телеге в Тигину. После короткого допроса в полицейском участке Думитру и Николая отвели в городскую тюрьму. Кроме них в грязной и холодной камере никого не было. Сквозь маленькое зарешеченное оконце едва пробивался слабый зимний свет. На деревянных нарах валялось какое-то тряпье. Преодолев брезгливость, завернулись в него, чтобы немного согреться. Помня наказ своего тираспольского наставника - поменьше говорить, ибо, как сказал тот человек, и у стен есть уши, и побольше запоминать, они лишь изредка обменивались однозначными фразами.

Время, казалось, остановилось. Стояла давящая гробовая тишина. Вдруг за дверью раздались тяжелые шаги, вошел надзиратель и, ни слова не говоря, швырнул на нары миску с холодной мамалыгой, политой какой-то бурдой. Мамалыга оказалась давно прокисшей, и оба, не сговариваясь, отодвинули миску подальше, хотя со вчерашнего вечера ничего не ели.

Снова появился надзиратель. Увидев нетронутую еду, ухмыльнулся:

- Не нравится? Большевики лучше кормили? Кто Думитру Затыка? Пойдешь со мной.

- Куда, господин начальник? - спросил Думитру.

- Куда надо, здесь не спрашивают.

Надзиратель, гремя связкой ключей, которыми то и дело открывал двери, привел Думитру в темную и низкую комнату с забранными решеткой окнами. За столом сидел худощавый бледный мужчина с мелкими чертами лица. Он с минуту внимательно разглядывал стоящего перед ним парня, потом бросил:

- Садись.

Табуретка стояла далеко от стола, и Думитру решил подвинуть ее поближе, однако не смог оторвать от пола. Человек за столом сказал:

- Не трать напрасно силы, они тебе еще пригодятся. Садись там, где стоишь.