Вся проза в одном томе - Юрий Кудряшов

– Уважаемый свидетель! – обратился он к Гартману. – Будьте так любезны: представьтесь.

– Я – Леонард Гартман.

– Мистер Гартман! Может быть, Вы объясните нам, как получилось, что всё это время Вас считали погибшим?

– Это было в интересах бизнеса.

– То есть Вы намеренно инсценировали свою смерть?

– Я просто исчез. На время.

– Что же заставило Вас вернуться?

– Моё отсутствие потеряло смысл.

– Потому что время вышло?

– Потому что цель мистификации достигнута.

– Значит, Вы сами прыгнули за борт?

– Меня ждала лодка. Неподалёку.

– Вы знали, что Вашу супругу судят за Ваше убийство?

– Я не думал, что так будет.

– Но когда Вы узнали об этом – Вы ничего не предприняли?

– Я поручил Ллойду о ней позаботиться.

– Значит, мистер Ллойд знал, что Вы живы?

– Он единственный знал об этом.

– Значит, Вы доверяете Ллойду, но не доверяете Луизе?

– Я доверяю ей не меньше, но ей выпала роль свидетеля моей гибели.

– А если бы её казнили?

– Я не допустил бы этого.

– Ваша супруга немало перенесла здесь.

– Это наше с ней дело.

– Вы полагаете, она простит Вас?

– Я объясню ей, зачем это было нужно. Она поймёт.

– А как насчёт мисс Фоссет?

– У меня ничего не было с мисс Фоссет.

– Получается, она всё выдумала?

– Она обычная охотница за дешёвой популярностью.

– Она давала показания под присягой.

– Она была уверена, что я не смогу их опровергнуть.

– Вы думаете, Луиза поверит Вам?

– Я легко докажу это Луизе.

– Вам известно, что умерла её мать?

– Мне очень жаль.

– Вы не считаете себя виноватым?

– Это касается только меня и Луизы.

– Вы не боитесь обвинений в мошенничестве?

– Господин адвокат! Если я в чём-то виноват перед законом – я готов понести заслуженное наказание. Если я в чём-то виноват перед Луизой – я попрошу у неё прощения. Если я в чём-то виноват перед Господом – я пойду в церковь и исповедуюсь. А сейчас давайте скорее прекратим этот бессмысленный фарс. Моя жена достаточно настрадалась за то, чего не делала. Прошу немедленно отпустить её.

Прайс минут пять перешёптывался с адвокатом и прокурором. Решено было наскоро довести до конца формальности, несмотря на всю их абсурдность. Присяжные, совещаясь на месте, вынесли вердикт: «Подсудимая невиновна ввиду недоказанности события преступления». Луизу тут же освободили. Гартман уже стоял рядом. Она без чувств рухнула к нему в объятия. Он вынес её из зала на руках под аплодисменты шокированной публики.

Дело Гартманессы было закрыто. Но печальная развязка её истории была ещё впереди.

Приговор

Дело было закрыто утром 23 октября. А вечером того же дня в доме адвоката Уильяма Хассельхоффа раздался звонок. Это была Луиза.

– Мистер Хассельхофф! – сказала она. – Для начала мне хотелось бы ещё раз поблагодарить Вас за Ваше блестящее выступление в суде в мою защиту.

– Не стоит благодарности, миссис Гартман. Это моя работа. И в этот раз победа досталась мне легче, чем когда бы то ни было.

– Извините, что беспокою Вас вечером. Вы, наверное, празднуете?

– Не беспокойтесь, Луиза. Получать благодарности приятно в любое время суток.

– Честно говоря, я звоню не только для этого. У меня есть к Вам один вопрос. Вы не откажетесь дать мне маленькую юридическую консультацию?

– Конечно, Луиза! Для Вас – бесплатно. Я Вас внимательно слушаю.

– Правду ли говорят, что по американским законам нельзя дважды судить одного и того же человека за одно и то же преступление?

– Это чистая правда. Так гласит Пятая поправка к нашей Конституции. А что?

– На всякий случай, если Вас это не очень затруднит, я попросила бы Вас ещё немного на меня поработать. Разумеется, не бесплатно.

– Это будет для меня большой честью и удовольствием.

– Вы могли бы приехать ко мне прямо сейчас? Это очень важно и срочно!

– Ну что ж, если важно и срочно – буду у Вас через полчаса.

Хассельхофф и думать не думал, зачем ей всё это понадобилось. За своё недолгое знакомство с Луизой он достаточно хорошо изучил её, чтобы понимать, чего можно, а чего никак нельзя было ожидать от неё. Ему и в голову не приходило, что она на такое способна. Полагаю, он размышлял по дороге к ней, для чего она могла вызвать его. Полагаю, он даже догадывался об истинной причине. Но тут же отгонял эти мысли, как неправдоподобный бред.

В доме Гартмана не было слуг. Входная дверь была открыта настежь. Он постучал и услышал голос Луизы:

– Входите, Уильям!

Он пошёл на голос. В гостиной он увидел её и едва узнал. Это был уже совсем другой человек. Ни следа не осталось от прежней Луизы. В шикарном красном платье, с накрашенными губами, источая аромат дорогих французских духов, она сидела на диване в развязной позе, попивая виски, потягивая сигаретку через длинный мундштук и свысока взирая на Хассельхоффа.

На столике рядом с ней лежал револьвер. А на полу под ногами валялось тело мистера Гартмана с пулевым отверстием на лбу. В его открытых глазах было выражение шока – ещё большего, чем был в глазах Луизы, когда она увидела его утром. И теперь это же выражение было на лице Хассельхоффа.

– Я полагаю, мадам, что мои услуги Вам не понадобятся, – произнёс он, опомнившись.

Покупая утром газету, я было подумал, что мне по ошибке продали номер за 11 июня. Потому что на первой странице был до боли знакомый заголовок: «ГАРТМАНЕССА УБИЛА СВОЕГО МУЖА!» Однако же дата была сегодняшняя. Тогда я решил, что это какой-то неудачный розыгрыш, газетная утка. Я был на этом суде с первой до последней минуты. Я видел Луизу непрерывно с расстояния метров трёх. Это не укладывалось у меня в голове. Этого просто не могло произойти в реальности.

В первые дни после убийства Гартмана в Америке чуть было не началась гражданская война. Поборники закона требовали неукоснительного соблюдения Пятой поправки, как бы абсурдно это ни было в данном случае. Поборники же морали (главным образом Церковь) требовали поступиться законом ради очевидности. Законники отвечали на это, что сделав такое единожды, мы создадим прецедент, который вызовет цепную реакцию и приведёт нас к полной анархии. Церковники же справедливо замечали, что действия Луизы – тоже своего рода прецедент, подражание которому приведёт к анархии ещё скорее. В угоду оппонентам Сенат даже предложил внести дополнения к Пятой поправке во избежание подобных случаев в будущем – но эти разговоры так ни к чему и не привели.

На улицы вышли демонстранты с требованием немедленно осудить и казнить Луизу.

– Что же это за правовое государство, – кричали они, – где можно безнаказанно убить человека!

Но против них выступили феминистки:

– Свободу Гартманессе! – был их лозунг. – Она избавилась от мужа, который изменял ей, избивал её и использовал как сексуальную рабыню! Она была игрушкой в руках зажравшегося богача – и отомстила за себя! Она уже достаточно наказана после всего, что пережила на суде по его вине!

Однажды эти две демонстрации даже столкнулись на улице и устроили потасовку, чуть было не перебив друг друга. Общество разделилось на сторонников и противников Гартманессы. Не думаю, что в США в то время была личность более известная и обсуждаемая, чем Луиза. Многие журналисты, многие политики сделали себе карьеру на этой истории.

ФБР приставило к Гартманессе круглосуточную охрану. Это вызвало новую волну недовольства, но федералы мотивировали это тем, что их задача – не только наказывать за совершённые преступления, но и предотвращать по возможности новые. Даже Президент Кеннеди высказал своё мнение по этому поводу:

– Идеального закона не бывает, – сказал он в одном интервью. – Всем нам свойственно ошибаться. Но величие нашей страны именно в том, что закон в ней главенствует над эмоциями и личными интересами, что делает вероятность ошибки минимальной.

Этими словами он заработал себе лишние политические очки. Но они не послужили ему и месяца. Потому что меньше, чем через месяц Америке было уже не до Луизы. Произошло ещё одно безнаказанное убийство, рядом с которым Гартманесса померкла и ушла в тень. И пока все умы были заняты им, никто и не заметил, как бесследно исчез Уинстон Ллойд – и малышка Луиза, ничего не смыслившая в большом бизнесе, стала единственной и полноправной владелицей Gartman&Lloyd corporation.

С тех пор в обществе воцарилось убеждение, что Луиза изначально была такой, что она всё это спланировала и всех перехитрила. Она нарочно караулила машину Гартмана, чтобы познакомиться с ним. Нарочно прикинулась, что не узнаёт его. Каким-то образом прознала, что он собирается «исчезнуть» – и нарочно подстроила всё так, чтобы её судили. Всё это был долгий и тщательно продуманный спектакль, конечная цель которого – завладеть корпорацией. И думать иначе по сей день считается верхом наивности.