Благородный разбойник - Маргарет Макфи

— А вы расскажете, что я был завсегдатаем той самой харчевни?

Они смотрели друг на друга.

— Вас они простят. Меня нет. Вы это знаете.

— Они будут не так снисходительны ко мне, как вы думаете. — Нед хмуро улыбнулся. — Но вам нечего бояться, Эмма. Ваши секреты в полной безопасности.

Эмма ждала, что будет дальше. Что он потребует за свое молчание.

Нед лишь цинично улыбнулся, словно читал ее мысли. Потом едва заметно покачал головой.

Это заставило ее почувствовать себя так, будто она поняла что-то неправильно. Эмма заставила себя вспомнить его потертую кожаную куртку и сапоги — весь этот маскарад. Заставила себя вспомнить о том, что происходило между ними в темноте на узких улицах Уайтчепела в то время, когда его настоящая жизнь была здесь. Что бы ни говорил Нед, он был лжецом, который обманул ее и воспользовался этим.

— Теперь, когда мы все выяснили, нам больше не о чем разговаривать. Оставьте меня в покое, Нед Стрэтхем.

Он снова улыбнулся горькой мрачной улыбкой:

— Можете не беспокоиться, Эмма Норткот. — Он подчеркнуто выделил ее имя. — Я больше не подойду к вам.

— Буду очень рада.

Нед так пристально вглядывался ей в глаза, как будто мог увидеть ее насквозь, со всеми ее тайнами и ложью, со всеми ее надеждами и страхами. Он вдруг наклонился к ней так близко, что она почувствовала знакомый запах и ощутила щекой тепло его дыхания, так близко, что она вздрогнула, когда он прошептал ей на ухо:

— Гораздо больше, чем вы думаете.

Сердце Эммы стучало. Кровь неслась с неистовой силой. Внезапно все то, что было между ними в «Красном льве», на темных улицах, на старой каменной скамейке, нахлынуло на них здесь посреди бального зала.

Они пристально смотрели друг на друга. Потом Нед сделал шаг назад и снова стал самим собой, холодным и спокойным.

— Улыбайтесь, — сказал он. — На нас все смотрят. Не думаю, что вы захотите, чтобы в обществе решили, будто мы говорим о чем-то более существенном, чем то, о чем принято болтать на балу.

Нед улыбнулся одними губами.

Эмма последовала его примеру, процедив сквозь зубы:

— Вы просто ублюдок, Нед Стрэтхем.

— Да, я такой. В самом прямом смысле. Но, думаю, это лучше, чем быть лжецом.

Его слова глубоко ранили Эмму своей правотой.

Музыка наконец перестала звучать.

Дамы по обе стороны от нее присели в реверансе. Эмма взяла себя в руки и сделала то же самое.

Нед поклонился:

— Позвольте отвести вас к леди Ламертон.

Их взгляды схлестнулись. Сердце Эммы сделало один удар, потом еще один. Чувствуя, что все взгляды в зале обращены к ним, она положила кончики пальцев на согнутую в локте руку Неда и позволила ему увести себя из круга.

На следующее утро Нед с Робом отправились в боксерский зал для джентльменов, располагавшийся на Бонд-стрит. Для других джентльменов девять утра был еще слишком ранний час. Проведя ночь в клубах, где они развлекали себя выпивкой, игрой и женщинами, — что, как выяснил Нед, было основным занятием большинства мужчин благородного происхождения, — джентльмены, как правило, вставали не раньше полудня. После легкого поединка друг с другом Нед и Роб отрабатывали удары на тяжелых холщовых мешках с песком, которые были подвешены к толстой балке, проходившей вдоль одной из стен.

Роб уселся на пол, прислонившись к стене, и упершись локтями в колени, пытался успокоить дыхание. Нед продолжал наносить ритмичные удары по мешку с песком.

— Что за чертовщину ты устроил вчера вечером с Эммой Норткот? — спросил Роб.

— Я хотел с ней поговорить.

— О чем?

— Хотел убедиться в том, кто она.

— И для этого тебе понадобилось с ней танцевать?

— Надо же было когда-нибудь воспользоваться результатами трудов учителя танцев. Я заплатил ему кучу денег.

На лице Роба появилось скептическое выражение.

— И как я понимаю, она именно та, о ком мы думали.

— Откуда у тебя такое впечатление?

— Возможно, от того, с каким усердием ты лупишь по этому мешку с песком.

Нед приподнял брови, но потом снова принялся бить по мешку. Сначала правой, потом левой. Правой, левой.

— Это ничего не меняет. Мы будем продолжать то, что начали раньше.

Он с такой силой ударил левой рукой, что чуть не сорвал мешок с крюка. Когда мешок снова качнулся в его сторону, Нед пригнулся и снова ударил. Потом еще раз. Он продолжал тренироваться, пока костяшки его пальцев не покрылись ссадинами, пока не заболели плечи и пока усталость не притупила все остальные чувства.

Роб бросил ему полотенце и встал, сделав глазами предупреждающий знак в сторону входной двери.

— Да неужели, мистер Стрэтхем? — сказал он, возвращаясь к формальному обращению теперь, когда они были не одни.

Нед поймал полотенце и, вытерев с лица пот, обернулся назад, чтобы посмотреть, кто пришел.

Увидев тех, кто находился в зале, герцог Монтейт и виконт Девлин на мгновение остановились в дверях.

Нед встретился взглядом с Девлином. Взглянув на него с холодным, надменным пренебрежением, виконт вместе с Монтейтом прошли в противоположный конец зала.

Нед и Роб обменялись взглядами.

— Твой любимец, — сквозь зубы процедил Роб.

— И чем дальше, тем больше. — Нед хмуро улыбнулся, и они с Робом, переглянувшись, отправились в гардеробную.

Неподалеку от этого места, в столовой городского дома леди Ламертон, Эмма и ее хозяйка приступили к завтраку.

— Все идет именно так, как я и предполагала, Эмма. В свете только и говорят о том, что мистер Стрэтхем танцевал с вами на балу у Хейвиков, — сказала леди Ламертон, читая письмо, которое держала в руке.

На каминной полке медленно и размеренно тикали часы.

— Не понимаю почему. Мы танцевали всего один танец. — Эмма смогла заговорить только тогда, когда лакей, наливавший кофе в чашку леди Ламертон, отошел от нее и встал рядом с Эммой с кофейником в руке.

Она кивнула и уставилась на струйку жидкости, перетекавшей из кофейника в красивую чашку с золотым ободком. В воздухе разлился аромат кофе. Эмма добавила из молочника каплю сливок и сделала глоток.

Проникавший в окна столовой свет вспыхивал на хрустальных подвесках огромной люстры и переливами радуги разбрызгивался по стенам.

Леди Ламертон отложила листок на растущую стопку уже прочитанных писем и взяла в руки следующее. Она подняла глаза и сломала печать.

— А все потому, моя дорогая, что до этого мистер Стрэтхем ни разу не был замечен в танцевальном кругу. Он не танцует.

Эмма сделала еще глоток кофе и попыталась улыбнуться, как будто все происшествие не стоит выеденного яйца.