Загадай меня (СИ) - Левашова Елена

– Говори начистоту, Варя. Что случилось? Зачем ты так тепло оделась?

– Мне нужно в аптеку, мамуль. – «Ага, как будто ее устроит такой ответ!»

– Ты заболела? У меня все есть, ты скажи…

– Мам, мы с Федей проявили беспечность, вернее, я… Я забыла таблетки в общаге, и теперь… В общем, я не хочу делать тебя бабушкой преждевременно.

– Глупости это все, – мама улыбается и всплескивает руками. – У тебя после приема таблеток еще месяца три все будет восстанавливаться. Не волнуйся, дочка. Приедешь в город, пойдешь к доктору, она назначит УЗИ, обследование, а потом решит, когда возобновлять прием. А как ты придумала, поступать не стоит. Навредишь своему женскому здоровью…

– Ты думаешь? – облегченно вздыхаю я.

– Уверена. Наш фельдшер Клавдия Васильевна все про это знает, не сомневайся. Я у нее смолоду наблюдаюсь. Пойдем пить чай. А… даже если ребятенок получится, мы с папой будем только рады. Федя любит тебя, парень он отличный, работящий… А вообще… по-хорошему, отлупить тебя надо, дочка. Где это видано, до свадьбы…

– Ну, мама!

«Ну… началось! Федя любит, а я? Когда же я решу, что нужно мне?»

Я отдаюсь в руки судьбе и просто живу. Скучаю за своим парнем, сидя на подоконнике, хожу в гости к Васнецовой (к слову, ее парень Антон здорово сглаживает между нами углы), вяжу Федьке длинный шарф из остатков пряжи, и жду, когда откроют дорогу… Безумно хочу видеть Майку и Лику, поэтому уезжаю в город сразу же, как это становится возможным.

Федька звонит мне из дома отца перед рейсом. Я разбираю сумки, раскладываю мамины соленья, сушеные грибы и ягоды на полочки нашей скромной кухоньки и скучаю… Не думала, что буду так реагировать на его внезапное исчезновение! И его звонок… Я едва не разбиваю банку с ежевичным вареньем, хватая со стола дребезжащий телефон. Состроив недовольную мину, Малинина легко отталкивает меня от стола и чуть ли не насильно усаживает на кровать.

– А-але! Федя?

– Поленкина, я тебя не разбудил? Ты какая-то встревоженная. – Растекаюсь, как медуза, от его завораживающего голоса.

– Федь, я уже в общаге. Решила не испытывать судьбу и приехать, как только открыли дорогу. Как твои дела?

– Ну и правильно, что вернулась. Дороги замело. А я…скучаю, Варька. Хочу тебя обнять, увидеть. – Шепчет он. Видели бы вы сейчас мою рожу – расплываюсь в улыбке и откидываюсь на подушку. Прямо в транс впадаю от его слов!

– И я… скучаю, Федь. Может, не поедешь? Ты где?

– На базе. Рабочих собирают и везут автобусом на вахту. Я уже настроился на работу, Варь. Сейчас везде снегопады и сильный мороз, а мы…

– Федька, ты мне будешь звонить? – прижимаю подушку к груди.

– Нет, Варь. Там, где я буду работать, нет сотовой связи. Раз в неделю нас будут вывозить в офис – большой охотничий домик, где базируется руководство. Там есть интернет.

– Федька, приезжай скорее, – сглатываю слезы. – Я тебе шарф вяжу и, вообще, я…

– Люблю тебя. Не говори мне ничего, Варь. Просто жди… Мне нужно, чтобы ты ждала.

Я сбивчиво прощаюсь и утыкаюсь в подушку. Что же со мной происходит, а? Неужели, люблю? Может, надо было сказать? Вою как полоумная и накручиваю себя – мне так и видятся голодные волки и снежные лавины, медвежьи берлоги и непроходимые лесные тропы.

– Ничего, Варюха, не плачь… Он скоро приедет, – меня гладит по плечу Малинина. – Все образуется, Варенька, ты не успеешь оглянуться, и он приедет.

– Кто это приедет? – дверь распахивается и в проеме вырастает взъерошенная Лика Беккер. – По ком там наша Поленкина льет слезы? – она разматывает влажный от снега шарф и поправляет пучок на затылке.

– По своему парню, – всхлипнув, произношу я.

– По какому еще парню, Варюха? Не томи. Майка, ставь чайник, замерзла ужасно! – командует Беккер и плюхается на стул.

– По такому, Лик. – Стыдливо опускаю взгляд.

– Как его зовут-то?

– Федор Горностай. – Закрывая лицо ладонями, произношу я.

Глава 22

Варвара

– Ну про эту аферу я наслышана, Поленкина. Федька играл роль твоего жениха. – Лика отмахивается от моих слов, как от назойливых мух. Вздыхает облегченно, не допустив даже мысли, что Федя может быть моим парнем. – Хорошая шутка, дай пять!

Видели бы вы эту картину: я с таким выражением лица, словно объелась лимонов, и невозмутимая Беккер. Личка ждёт, когда я дам ей «пять», я же продолжаю сидеть с ошарашенным видом.

– Я соскучилась по нему, Варька. Когда уже Федька приедет? – она мечтательно закатывает глаза и молитвенно складывает руки на груди. – Ты, кстати, не выяснила, пока вы были у твоих, в кого он там влюблён?

– В меня, Лик, – выдавливаю хрипло, остро чувствуя во рту вкус надвигающегося скандала.

Лика застывает на месте, словно громом ударенная. Треплет поясок платья, пытаясь скрыть волнение, а потом вытягивает из-под стола табуретку и садится прямо напротив меня.

– Не смеши меня, Поленкина. – Лика недоверчиво качает головой. – Всему есть предел и твоему пофигизму тоже. Нашлась мне, шутница! Федька знает тебя с первого курса и вас ничего, кроме дружбы, не связывает. Уж мы-то знаем! Да, Малинина?

Майка стыдливо отводит взгляд и молчит. Вот предательница! Да и я… сижу, как в рот воды набрала. Когда-то же Беккер должна узнать?

– Лика, мне очень жаль… – скулю я, уловив в ее глазах огонёк понимания. Ни черта она не наивная! Все поняла – причём сразу. Прикинулась недоверчивой дурочкой, желая лишь обострить мое чувство вины. Помучить. Помариновать в соусе из страха и сожаления.

– Хватит! – Лика срывает, наконец, маску витающей в облаках интеллигентки, и вскакивает с места. – Дрянь ты, Поленкина, вот ты кто! Ты знала, да? Когда он отказал мне и отправил на такси сюда, ты… знала? Что так будет?

– Ликочка, я прошу тебя, успокойся! – взмаливается Майка. Машет руками, будто стремиться прогнать тяжелое, вязкое, как болото, напряжение. Оно вмиг затапливает комнату, прогоняя весь воздух.

– Да или нет, Поленкина?! – взвизгивает Лика.

– Нет, Лика! Честное слово, нет! Для меня его признание… Он в канун Нового года сказал мне… Я…

– И что же ты, Поленкина? Воспользовалась парнем, да? – шипит как змея Лика. – Мы то знаем, что любви у тебя никакой нет. Ни к кому! Пожалела Федьку дурака?

Понимаю – ей больно. Гнев пылает на ее щеках румянцем, голос дрожит натянутой струной, а растерянность забирает силы… Плечи Лики сникают, она обваливается на стул и прячет лицо в руках.

– Я сказала ему правду, Лик, – осторожно нарушаю повисшую на длинную минуту тишину.

– Какую правду? – взрывается она. – Так и сказала, мол не люблю тебя, Феденька? Извини, но между нами ничего не может быть. У вас же ничего не было?

Она смотрит на меня с такой надеждой… Хочет услышать опровержение, уцепиться за него, как за соломинку, но я молчу… Задыхаюсь словами, так их и не высказав. Вероятно, правда и так просматривается на моем пылающем лице.

– Было или нет? – гремит Беккер, становясь похожей на своего строгого папашу.

– Личка, ну зачем тебе это?

– Было. Или. Нет? Отвечай, Поленкина. – Ее голос свистит, как хлыст. Лика поднимается со стула, упирает руки в бока и впивается в меня ненавидящим взглядом. – Было?!

– Нет, – дрожаще произношу я. – Я сказала, что не могу ответить ему взаимностью, и он… все понял.

Ложь, ложь… В каждом моем слове, жесте, взгляде. Но видит бог, я лгу во благо… Не хочу ранить ее еще больше, топтать брошенное на Федькину милость сердце…

– То есть ты отказала ему? И между вами ничего не было? – уже спокойнее произносит Лика. Зарывается пальцами в волосы, взлохмачивая тщательно уложенную гульку.

– Да. Все так и было. Я теперь переживаю за чувства парня… Не хочу ранить его, поэтому и плачу…

Дура ты, Поленкина. Врушка и дура. Ничему тебя жизнь не учит… Только ведь страдала из-за своей неуемной фантазии, а теперь снова… Наступаю на те же грабли.

– Ладно, Варь, – Беккер глубоко вздыхает. – Погорячилась я. Давайте, что ли, чай пить? – ее предложение звучит неуместно – как пляска на похоронах. – Я и не поверила в это… все… Не мог Федька в тебя влюбиться. Дурь какая-то…