Загадай меня (СИ) - Левашова Елена

– Варюша, посмотри, там не Анечка к тебе в гости пришла? – щебечет мама, прилепившись взглядом к моей офигевшей физиономии. – По-моему, ее шапочка красненькая над калиткой мелькает. И как только мамуля углядела?

– Хорошо, мам. Пойду.

Чего это Нюрке Васнецовой понадобилось от меня тридцать первого декабря? Ей, выходит, к празднованию не надо готовиться? Набрасываю на плечи куртку, натягиваю шапку, опускаю ноги в мамины валенки (надевать сапоги – слишком много чести для всяких там) и выскакиваю на порог, едва не столкнувшись с Федькой.

– Поленкина, приём, – он тихонько щипает меня за щеку и косится на калитку. – Жених к выполнению своих обязанностей готов.

– Голый? – прослеживаю взглядом за румяным лицом Федора и его крепкой грудью с порослью темных волос, сбегающих к животу, ниже… А что там ниже я не знаю – голый зад Федьки прикрыт банным полотенцем. Не очень-то хочется знать!

– Варюха, смотри на меня вот так, как сейчас, ладно? – хрипло шепчет Горностай и тянется к калитке.

Как это я смотрю? С ума он там, что ли, сбрендил? Возомнил о себе черт те что!

Я успеваю лишь раскрыть рот – слова рассыпаются на бессвязные звуки, а из груди вырывается то ли стон, то ли всхлип.

– Привет, Полено, – опережает меня Нюрка. – Приехала, значит?

Она складывает руки на груди и скользит по мне ленивым взглядом.

– Приехали, – сделав ударение на «и», твердо отвечает Федор. Выходит из-за калитки, рассчитывая произвести на Нюрку ошеломительное впечатление.

– О-ого! – тянет Васнецова, выпучив глаза. Лапает Федьку взглядом, как будто он не парень, а сладкий леденец. Только облизнуться не хватает. А, нет – она облизывается! Вот же чокнутая!

– Я Федор, жених Вари. – Он протягивает ей руку. Нюрка ее вяло пожимает, продолжая разглядывать выпуклости на обнаженном теле моего «жениха».

– Не холодно? – сощуривает взгляд Нюрка.

– Любовь греет. Я, пожалуй, пойду попарюсь. Ты присоединишься ко мне, любимая? – Федя вытягивает губы трубочкой и касается моих сомкнутых губ.

– Д-да. Сейчас провожу подругу и приду.

Ну, паразит! Пользуется, как хочет моими беспомощностью и слабостью.

– Приходите к нам на праздник, – Федька растягивает губы в улыбку Чеширского кота. – Поболтаем, познакомимся поближе. Можете и своего жениха взять.

– Х-хорошо. Не буду отвлекать. Хотела на минуточку Варю увидеть.

– Увидела, Васнецова? До вечера.

Вы не поверите, но, по-моему, я слышу, как клацают зубы Нюры. Она фыркает, бубнит под нос что-то нечленораздельное и уходит.

– Побежал я, Поленкина. А то с твоей местью впору превратиться в сосульку. – Горностай хлопает меня по плечу и, зябко потирая плечи, бежит в баню.

День пролетает незаметно – готовка, «стопицотая» уборка дома, банные процедуры, к которым, наконец, допустили женскую половину компании… Скорее всего, в канун Нового года я буду крепко спать, как моя бабуля, а не праздновать или думать о какой-то там Нюрке.

Мамуля накрывает стол, мальчишки строят во дворе снежную бабу и наряжают ее в старый папин тулуп. Мужчины жарят замаринованный шашлык и дегустируют привезенное семьей Алексеенко из Сочи вино, а я… сижу в комнате, смотря на свое отражение в зеркале. Все получилось у тебя, Варюха? Как на следующий год думаешь выкручиваться? Снова звать Федьку? Или, наконец, забьешь на все и будешь жить в удовольствие? Без оглядки на чье-то мнение – свободно и честно?

– Варюша, идем за стол садиться. Что же это ты, детка, Федечку оставила на съедение этим… алка… любителям выпить, прости господи? – кудахчет возле меня Галина Семеновна.

– А, что он пьет?! Теть Галь только не говорите мне… – вскакиваю с кресла, как ошпаренная.

– Да не бойся ты, – успокаивает она меня. – Знает твой Федор меру. Пошли уже.

Нас с Федькой сажают вместе. Поддатый дядя Сережа желает молодым счастья и детишек побольше. Тетя Саша ему поддакивает. Захар Анатольевич читает нудную лекцию о важности начального капитала и диплома перед свадьбой. Нюрка со своим молодым человеком Антоном (я и не чаяла его увидеть) милуются, не обращая на нас никакого внимания. А мы просто молчим… Пьем сок, едим мамины соленья, хвалим торт, украшенный руками Галины Семеновны.

А потом наступает Новый год… Врывается в зимнюю ночь рассыпчатым фейерверком и криками «С новым годом! С новым счастьем! Ура-а-а-а!». Радостью, надеждой на новую жизнь, улыбками близких и блестящим от счастья взглядом Феди.

– Бом! Бом! Бом! – родственники дружно считают бой курантов, размахивая бенгальскими огнями.

– Желания все на листок написали? Быстро мне зажигалку! – гремит Галина Семеновна.

– Галя, поторопись. Бежим в огород стрелять в Деда Мороза из ружья! – наседает Захар Анатольевич. – Мальчишки, ну-ка быстро одеваться! Галина Семеновна топит жженую бумагу в бокале шампанского и залпом выпивает.

– Наташ, подарки в сундуке. – Шепчет Татьяна Алексеенко, прикрыв рот ладонью.

– Всем загадывать желания! Молодежь, не отставайте! – Нюра с Антоном вспархивают с места и присоединяются ко всеобщему баловству.

– Мы тоже идем стрелять в Деда Мороза! А… Наташа остается ловить мешок с подарками. – Папа дружно увлекает всех на улицу, оставляя нас с Федькой одних. Мамуля уходит в гостиную и раскладывает подарки под елочку.

– А ты что загадала, Варюха? – слегка оттеснив меня к выходу, шепчет Федька.

– Ничего. Не верю я в это, Федь. – Бросаю я.

– Загадай меня. – Строго произносит он.

– Горностай, так и знала, что дядя Сережа тебя напоил.

– Одевайся, пошли. – Федька тянет меня к выходу.

Обуваю мамины валенки, набрасываю куртку и послушно следую за другом на улицу.

Снег тонко похрустывает под ногами, когда мы идем по тропинке к темнеющей в конце участка бане.

– Загадай меня, Варь. Чтобы я всегда был в твоей жизни и любил, как люблю сейчас. – Федя так резко останавливается, что я впечатываюсь в его грудь.

– Господи, Феденька… Да что же это такое?

– Я люблю тебя, Варь. Неужели, ты не видишь этого?

– Федь, что-то сегодня случилось, да? – у меня в глазах все плывет от переполняющих чувств – удивления, смятения…

– Я. Тебя. Люблю. – Повторяет он, сжимая мои плечи. – Люблю. Очень, Варь… Давно. Я просто не решался сказать.

– Федя, я… Не знаю, что мне ответить.

Он сгребает меня в охапку, зарывается носом в пахнущие после бани волосы, гладит ладонями и часто-часто дышит… А потом находит мои губы и жадно целует. И его ласка – отчаянно-нежная и трепетная забирает остатки моих сил. Я не могу его оттолкнуть… Кажется, он не в себе… И мой отказ сейчас убьет его.

– Люблю… Я люблю тебя. – Он целует, ласкает, гладит меня, пробуждая внутри странный, давно позабытый жар. Разум недоумевает, не понимает, сомневается, а тело… горит от его умелых объятий и жарких поцелуев.

– Идем. – Хрипло шепчет Федя и тянет меня в неостывшую баню.

Глава 18

Варвара

Федька крепко держит мою ладонь, а я послушно шагаю по шуршащему гравию, испытывая необъяснимое желание продолжить то, что мы начали. В ноздри ударяют ароматы дубового веника и костра, как только Горностай распахивает дверь бани. В камине догорают дрова, а пляшущие язычки пламени отбрасывают на стены подвижные тени.

Мои пальцы дрожат, когда я запираю дверь, зашториваю окна и подбрасываю в камин дрова. Кружусь по предбаннику, пытаясь спрятать за хаотичными действиями поглощающее меня безумие.

– Иди сюда, – Федя притягивает меня к себе и снова целует. Толкается в рот языком, побуждая меня ответить. А я не знаю, что со мной… У меня нет времени на раздумья. Я просто подчиняюсь инстинктам, их чистому концентрату, пью его большими глотками, растворяя в страсти остатки здравого смысла. Беру его лицо в ладони и ласкаю парня в ответ – целую щеки, подбородок, скулы, слегка покусываю губы.

– Подожди, Варь, – Федя отстраняется, бросая взгляд на стоящий в углу диван. Я молча достаю из шкафа простыню и расстилаю ее, искоса наблюдая за тем, как раздевается Федя. Он скидывает куртку, свитер, футболку, обнажая передо мной торс. Голубые глаза парня блестят, как утренняя роса, а языки пламени из камина отражаются в них, как в зеркале. Грудь Феди тяжело вздымается, когда мои ладони накрывают его плечи в долгожданной ласке. – Поленкина, ты хочешь остаться в одежде?