Проклятие весны (ЛП) - Буше Аманда

Он поднимал лицо к небу и порой она знала, что они плачут вместе.

И когда он говорил, что слишком сыро и земля затоплена, она брала себя в руки, вытирала заплаканные глаза и позволяла сиять солнцу, думая не о потерях, а о счастливых воспоминаниях.

Всего через несколько часов она заснёт и проведёт три сезона без Дарика, не имея возможности увидеть или приглядеть за ним. Четыре года назад она послала вместе с его армией гром и молнии в Раану. Обрушила бурю на его врагов. Сделала всё возможное, дабы защитить Дарика и Леден. Однако многое могло случиться, пока она спала, и это пугало всякий раз, когда её одолевал великий покой.

С земли Дарик звал её, пока не охрип. Он всегда так делал, мучительный хрип царапал кору и ветви. Она обернулась в бесформенное существо, но разбитое сердце не было телесным. Душа надломилась и страдала.

Внезапно Дарик взревел и швырнул бурачник в Котёл Брэйлиан с проклятием, от которого встрепенулся лес. Рейн ахнула, её потрясённый вздох заставил листья затрепетать и взметнуться ввысь.

Дарик резко вскинул голову, прищурившись.

— Рейн?

Сосредоточившись на бурачнике, Рейн собрала всю свою силу и устремилась к Котлу. Горячее пламя бесполезно взметнулась вверх, чтобы удержать её. Рейн бросилась вперёд, уворачиваясь от обжигающих языков. Она должна была спасти вырезанный им цветок. Он принадлежал ей и Дарику.

Несясь вниз подобно торнадо, она задула и уничтожила огонь Брэйлиан своей бурей. Хотя Рейн лишь одна из четырёх сезонов, и не сравнится с могущественной богиней, однако она была полна решимости.

Две древние и дикие силы столкнулись в Котле. Рейн удвоила усилия, черпая силу и мужество не от божественной сущности, а от перенятой у людей упрямой решимости, в смелости духа, которая воплощала борьбу, самопожертвование и непоколебимую цель.

Внезапно, на месте ожесточённой битвы остались лишь дым и пепел. Сражение прекратилось. Рейн сделала это. Победила Брэйлиан. Погасила её огонь!

Рейн материализовалась в центре Котла. Она стояла на дрожащих ногах и смотрела на Дарика. Он стоял так близко, что она почти могла прикоснуться к нему.

Он смотрел на неё как зачарованный. А потом, взревев, ринулся к ней. Рейн наклонилась и схватила бурачник в тот момент, когда Брэйлиан ринулась в атаку, быстро и сильно пламя взметнулось ввысь, стремясь вернуть непокорную дочь.

Рейн выпрыгнула из Котла, языки пламени лизнули ноги. Дарик поймал её и побежал прочь. Его широкая спина защитила её нагую кожу от божественного огня, обрушенного на них Брэйлиан.

Он поставил её на краю поляны. Рейн шаталась, отвыкнув стоять на ногах и сохранять равновесие. Дарик поддержал её. Схватил за руки и устремил на неё дикий затравленный взгляд голубых глаз.

— Это не сон?

— Мне... кажется — нет, — ответила Рейн.

— Я люблю тебя. Так сильно. — Его голос надломился, и Рейн всхлипнула. Он обхватил её лицо ладонями и поцеловал. Неистово, нежно, с оттенком горести и неуверенности. — Не покидай меня снова. Я этого не переживу.

— Я обожаю тебя. И была в разлуке так несчастна.

Слова неуверенно слетали с губ, ведь она разучилась говорить, как и ходить.

— Все эти годы без тебя... — Дарик покачал головой, его дыхание сильно сбилось.

Рейн обвила его шею руками и поцеловала. Их губы соприкоснулись, и тепло расцвело внутри неё. Тепло дома, жизни и любви. Теперь Рейн поняла больше, чем когда-либо, насколько холодно и одиноко ей было без Дарика.

Она отстранилась, всё ещё дрожа, и зарылась пальцами в непослушные кудри его волос. Рейн не могла перестать прикасаться к нему.

— Ты выбросил мой бурачник.

— Он принадлежал тебе. И я не знал, как иначе его вернуть.

Он снял плащ и накинул на её обнажённые плечи.

Вспыхнул огонь, и они оба посмотрели на Котёл. Стоило им сделать это, как пламя погасло, став мерным и нежным. Рейн инстинктивно поняла, что мать простила её бунт. Богиня не сердилась. Она понимала, что дочь ей больше не принадлежит. Рейн с первой встречи отдала Дарику своё сердце и душу.

Последний торжественный луч солнца упал на поляну с маленькой дымкой тумана. Заиграла радуга, и обуреваемая счастьем Рейн расхохоталась.

— Это ты делаешь? — На губах Дарика заиграла ответная улыбка. Впервые она видела, как он улыбался с того дня, когда она покинула его.

Рейн покачала головой, раны затянулись, и сердце исцелилось, когда она посмотрела на него.

— Моя младшая сестрёнка заявляет права на Леден, прежде чем отправится спать.

— Весна ещё придёт к нам? Твой побег из Котла ничего не изменит?

— Весна, как и положено, придёт в Леден, — ответила Рейн, поглаживая пальцем тёмную бороду, которую с наслаждением почувствовала бы на своей коже. — И я не сомневаюсь, маленький чертёнок при любой возможности будет раскалывать небеса над моей головой. Вероятно, я не смогу покинуть замок между зимними и летними месяцами.

Дарик в замешательстве уставился на неё.

— Мы жестоко сражались за Леден, — объяснила Рейн. — Разумеется, я отвоевала его.

— Конечно, — пробормотал он. Судя по выражению лица Дарик верил, что она может добиться всего, что угодно.

— Мой принц. — Рейн протянула холодный мраморный бурачник Дарику.

Когда он взял цветок, она наклонила голову, и он заколол ей волосы, как тем памятным утром в день её рождения. Это был символ их любви. И при виде того, как пламя Котла поглощает бурачник, в Рейн взыграла сила, необходимая, чтобы прорваться обратно к возлюбленному.

— Ты на несколько лет опоздала на свадьбу, — неудачно пошутил Дарик и запнулся.

Взяв его за руку, Рейн потянула Дарика к построенному им убежищу, с огромным интересом рассматривая раскинутые в качестве кровати меха.

— Свадьба может обождать, пока мы насытимся друг другом.

Впервые за долгие годы в глазах Дарика вспыхнули искры.

— Я к твоим услугам, сударыня.

Эпилог

Спустя год

― Ты знала, что младенец может кричать посильней бурь твоей сестрицы? ― спросил Дарик, положив серебристовласую крошку в протянутые руки жены.

Принцесса Кассия Бурачник Эш мгновенно стала требовательно тянуться к груди матери.

― Боги милостивые, я же только что её покормила.

Рейн с беспокойством взирала на покрасневшую хныкающую дочку.

― Она ненасытная, ― заявил Дарик, чувствуя, как отступает беспокойство, когда Рейн, помывшись, смогла покормить их дочь. Он всё перепробовал. Пел. Подкидывал. Укачивал. Крепко обнимал. Кассия ничего не хотела, кроме своей матери.

Он понимал дочь. Годами его одолевали аналогичные чувства.

― Ненасытная. ― Рейн посмотрела на него с лукавой улыбкой, когда Кассия припала к материнской груди. ― Как и её отец.

Дразнящий пыл её слов мгновенно воспламенил его кровь.

― Я покажу тебе истинную ненасытность, ― поддразнил он с утробным рычанием. ― Как только Кассия уснёт и мой слух восстановится.

Рейн рассмеялась. Этот звук никогда не перестанет радовать слух, и дело тут не только в безмерно прекрасном переливе, подобном капелькам росы на весенних цветах, но и в том, что он думал, будто никогда больше не услышит смех любимой. Его сердце по-прежнему было готово вырваться из груди от радости и облегчения каждое утро, когда он просыпался рядом со своей прекрасной, могущественной супругой. Единственной женщиной, которая необходима ему больше глотка воздуха.

― Родители обещали погулять с внучкой после обеденного сна и дать нам немного отдохнуть.

Склонив голову набок, Рейн посмотрела на их маленькую дочь. Кассии от роду два лунных цикла. Принцесса была неимоверно требовательной и росла, точно сорняк летом.

― Странно, мне хочется отдохнуть и в то же время не хочется выпускать её из виду.

― Не переживай, они о ней позаботятся, ― заверил супругу Дарик, погладив Рейн по голове, когда она наклонилась. ― Я никогда не видел более гордых и любящих бабушку с дедушкой.