Проклятие весны (ЛП) - Буше Аманда

Рейн собрала низкое, тёмное и полное воды облако.

«Сколько раз может разбиваться сердце? И как долго?»

Она дала волю слезам, ставшим первым весенним ливнем, который увидело королевство с рождения Дарика.

Брэйлиан забрала её обратно. Она снова стала бессмертной. Вечно молодой. Сезоном, как и три других. Но она ничего не забыла. Рейн горестно плакала, поливая Леден тяжёлым настойчивым ливнем, окропившим простирающуюся внизу землю.

На священной поляне Дарик поднял голову к дождевым каплям и взвыл, как смертельно раненый зверь.

Дождь хлынул сильнее. Гром стал единственным криком, поэтому Рейн расколола небо молниями, и их ужасающее громыхание вторило крику Дарика.

Их сердца разбились вместе. Её разрывалось снова и снова. Перспектива жить до скончания времён превратилась в ужасающе длинную вечность.

Глава 14 

Дарик стоял перед Котлом. Последний день весны почти подошёл к концу. Прошло четыре года с тех пор, как они с Рейн сняли проклятие, а он раз за разом возвращался к каменному кругу. Он построил ещё одно убежище, которое как обычно Брэйлиан уничтожит, стоит Дарику на несколько часов покинуть поляну. Его призывали в замок. Он не был полностью свободным, чтобы жить дикарём, игнорируя свой род и королевство, однако, когда Дарик мог, то строил себе дом у Котла. Это позволяло ему быть ближе к Рейн.

В тот роковой день всё изменилось, особенно он сам. Блестящие пиры и уютные семейные вечера теперь снова радовали домочадцев замка семейства Эш... и вызывали у Дарика жуткое отвращение. Он выполнил свой долг, и так будет впредь. А пока его родители в добром здравии и ясном рассудке. Когда придёт время, он займёт их место. Единственное, чего подданные от него никогда не дождутся, это наследника для Ледена.

Моквид действительно показал лживое лицо Илланны Нейтхолл, хотя он едва различал его сквозь пелену слёз и мучительной боли. Когда Дарик наконец заставил себя покинуть поляну, Котёл и Рейн, он собрался с силами, отточил гнев и отчаяние, пока те не стали острей клинка, а потом ударил по Раане.

Оставшуюся часть той первой весны с разбитым сердцем и душой в агонии, он строил планы, наносил удары, ведя армию к Нейтхоллу с ураганом и бурей, сопровождающей каждую атаку. Тем летом он захватил озёрный край Рааны для Ледена и забрал все рудники орина, которые коварная королева выторговала за гроши у его отца. К осени все войска Илланны были оттеснены в столицу. Дарик взял Нейтхолл морозным днём и без сожалений вонзил клинок в грудь злой королевы. Кинжал в её сердце за кинжал в его сердце.

Он не обрушил свой меч против Астреи, несмотря на искушение и клокочущую ярость. Но принцесса знала, что у него не дрогнет рука, поэтому стремясь выжить, умерила и спрятала острые зубы. Он приказал отряду стражников не спускать с неё глаз, не позволяя покидать мрачный негостеприимный замок и касаться магии. Хотя Дарик считал, что она не унаследовала склонности своей матери к колдовству. Астрея была жестокой, но глупой, и теперь жила пленницей в завоёванной им стране.

К следующей весне, второй без Рейн, Дарика уже не считали милым, весёлым и добродушным парнем. Подданные начали называть его Саблезубом и не только из-за его озлобленности против Котла. Он искал уединения и рычал, огрызаясь на любого, кто осмелился приблизиться к нему.

Теперь, когда королевство со значительно расширенной территорией в безопасности и на пути к невиданному процветанию, он бродил по лесу Лейтон наедине со своими воспоминаниями.

Каждый год с тех пор, как он отдал кровавые камни, моквид и свою драгоценную Рейн Брэйлиан, весна поливала дождём Леден, пока реки едва не выходили из берегов, а крестьянам приходилось копаться в мокрой земле, высаживая посевы между бурями. Рейн оплакивала свои муки в течение трёх лун, почти утопив королевство. Потом она спала, пока лето приносило им обильный урожай. Рейн дремала в прохладные осенние дни и сборы урожая. Не просыпалась зимой, когда его сытые и счастливые подданные нежились перед потрескивающим огнём в очаге... довольно наслаждаясь уютом, от которого Дарик добровольно отказался. Он предпочитал зимовать среди зверей и снежных бурь Лейтона.

Он подумывал наказать ведьму с Кургана за то, что та позволила Рейн обмануть его, но помощь им в преодолении засухи ускорила для неё потерю рассудка. В тот день она использовала столько магии, чтобы найти нужный для снятия проклятия камень в Кругу, что старость и безумие настигли её точно удар молнии. Теперь, находясь в лесу, Дарик охотился на неё. Ведьма чирикала, каркала и жила дикой птицей, прыгая в своё гнездо и обратно.

Дарик испытывал к ней жалость. В тот день они все потеряли больше, чем могли себе представить. Выигрыш ни разу не перевесил горя.

Следующий сон уже почти настиг Рейн. Дарик сунул руку в густое облако, поднимающееся из Котла, отчаянно надеясь, что прохладные женские пальцы ласково коснутся его кожи и пред ним предстанет прекрасная серебристовласая девушка. Она с улыбкой шагнёт в его объятия, и он снова станет целым, а не этой пустой оболочкой человека, в чьих кошмарах эхом отдавались слова, которые ему никогда не следовало произносить.

Исми долунди вейтен крив.

Он не предлагал Рейн. Ни за что и никогда он бы не пожертвовал ею, и Рейн это доподлинно знала.

Дневной свет угасал. Здоровые, покрытые листвой ветви деревьев вокруг Котла заслоняли то немногое, что осталось от последнего весеннего денька. Дарик повертел в руках бурачник Рейн. Она оставила его в седельной сумке, и он так часто тёр резьбу меж пальцами, что мелкие детали на цветке почти стёрлись. Шпилька по-прежнему болталась в петле, порой покалывая пальцы. Дарик снял с неё несколько серебряных прядей и хранил в надёжном месте.

Скоро Рейн погрузится в сон до конца года. Не сдаваясь, он стал звать её. Снова и снова, но она не отвечала. А следующей весной она снова проснётся и выльет свои страдания на Леден. Крестьяне всё ещё плакали от радости, когда начинались весенние дожди, но Дарик смотрел на мучительно падающие капли... слёзы Рейн. Его любовь ушла, и он никогда не смирится с этим.

Новая сестра Рейн оказалась ревнивой собственницей. Она не понимала, почему ей приходится делиться с кем-то её временем года. Рейн пыталась договориться с ней, объяснить, что они могут работать сообща, но эта новая весна не понимала самой идеи, породившей подобные мысли... и не желала никого слушать. Рейн придавала облакам вид людей, по которым тосковала, а сестра с неодобрением сдувала их порывами ветра. Рейн хмурила тучи мраком, а сестра бросала сквозь них радугу просто в попытке противоречить ей. Рейн плакала тихими ровными потоками, пока сестра всевозможными способами пыталась прорваться сквозь облака бурей.

После трёх сезонов пререканий, Рейн — помнящая своё имя, жизнь и любовь, которая была у неё в Ледене, — заявила права на свою землю со взрывной силой и яростной решимостью богини намного старше и сильнее любого весеннего младенца. Сестра, появившаяся на свет после того, как Рейн покинула Котёл, ещё даже не прожившая жизнь обычного смертного, побежала к Брэйлиан, когда Рейн изгнала её из Ледена.

Брэйлиан предпочла не вмешиваться, поскольку сестре Рейн досталась во владение оставшаяся часть континента, а Рейн не волновало, что происходит в Пейрре или там, где раньше была Раана, или где угодно, её лишь заботила судьба Ледена.

Всякий раз её сердце разрывалось почему-то всё сильнее при виде Дарика у Котла. Он едва походил на принца, которого она знала. Исхудавший, суровый, лохматый, жилистый, с заострёнными чертами. Его глаза сверкали подобно голубым льдинкам, но когда-то, несмотря на цвет, в них плескалось тепло. А теперь полыхал лишь гнев и горечь.

Рейн очень хотелось пойти к нему и хоть как-то помочь. Она отчаянно пыталась предстать пред ним и заговорить, даже если бы не могла прикоснуться. Но Брэйлиан не позволяла ей. Великая богиня останавливала её яростными стихиями всякий раз, когда Рейн пыталась обрести в Котле форму. Обожжённая, избитая и поверженная так много раз, что сбилась со счёту, и видя, как каждый раз Дарика отбрасывает неумолимая сила, Рейн наконец прекратила попытки и просто наблюдала издалека за возлюбленным, обрушивая на него дождь из слёз.