Убийство в доме викария - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако Хоуз с непонятным упорством отказывался предпринимать что-либо лично.
Во всем его поведении проглядывала неестественная нервозность. Я вспомнил, что говорил Хэйдок о его болезни. Очевидно, этим все и объяснялось.
Он нехотя распрощался со мной, как будто хотел еще что-то сказать, но не знал, как к этому подступиться.
Я договорился с ним, что он возьмет на себя службу для Союза матерей, а заодно и собрание Гостей округа по окончании службы. У меня на вторую половину дня были свои планы.
Хоуз ушел, а я, выбросив из головы и его, и его горести, решил, что пора идти к миссис Лестрэндж.
На столике в холле лежали нераспечатанные газеты: «Гардиан» и «Церковный Вестник».
По дороге я вспомнил, что миссис Лестрэндж встречалась с полковником Протеро вечером накануне убийства. Вполне возможно, что в этом разговоре проскользнуло что-нибудь, указывающее на тайну убийцы.
Меня сразу же проводили в маленькую гостиную, и миссис Лестрэндж поднялась мне навстречу. Я еще раз глубоко почувствовал ту чудодейственную атмосферу, какую умела создать вокруг себя эта женщина. На ней было платье из совершенно черной, без блеска, материи, подчеркивавшей необычайную белизну ее кожи. В ее лице застыла какая-то странная мертвенность. Только глаза сверкали огнем, были полны жизни. Сегодня в ее взгляде я уловил настороженность. И все — никаких признаков оживления я больше не заметил.
— Вы очень добры, мистер Клемент, — сказала она, пожимая мне руку. — Спасибо, что пришли. Я хотела все вам сказать еще тогда. Потом передумала. Но я была не права.
— Как я вам уже сказал — я готов помочь вам всем, чем могу.
— Да, вы это сказали. И мне кажется, это не пустые слова. Очень немногие, мистер Клемент, когда-либо искренне хотели мне помочь. Считанные люди, на всем белом сеете.
— В это трудно поверить, миссис Лестрэндж.
— Это правда. Большинство людей — большинство мужчин, по крайней мере, — преследуют свои собственные цели. — В ее голосе прозвучала горечь.
Я не отвечал, и она продолжала:
— Прошу вас, присядьте.
Я повиновался, и она села на стул напротив. Немного помедлив, она заговорила неторопливо и задумчиво, словно взвешивая каждой слово прежде, чем его произнести.
— Я попала в очень необычное положение, и мне хочется с вами посоветоваться. То есть я хотела бы спросить у вас совета — как мне быть дальше. Что прошло, то прошло — тут ничего уже не изменишь. Вы понимаете меня?
Я не успел ответить — горничная, которая мне открывала, распахнула дверь и испуганно пролепетала:
— О, простите, мэм, там пришел инспектор полиции, он сказал, что ему нужно с вами поговорить, простите!
Наступило молчание. Миссис Лестрэндж нимало не изменилась в лице. Только медленно прикрыла и снова открыла глаза. Мне показалось, что она преодолела легкий спазм в горле, но голос у нее был все тот же — чистый, спокойный:
— Проведите его сюда, Хильда.
Я собрался было уходить, но она повелительным жестом приказала мне остаться.
— Если вы не возражаете — я была бы очень вам обязана, если бы вы остались.
Я снова сел, пробормотав:
— Разумеется, как вам угодно.
Тут в комнату беглым строевым шагом ворвался Слак.
— Добрый день, мадам.
— Добрый день, инспектор.
В эту минуту инспектор заметил меня и скорчил злую гримасу. Можно не сомневаться — Слак добрых чувств ко мне не питал.
— Надеюсь, вы не возражаете против присутствия викария?
Очевидно, Слаку было неловко сказать, что он возражает.
— Н-н-ет, — сварливо сказал он. — Хотя, возможно, было бы желательно…
Миссис Лестрэндж намеком пренебрегла.
— Чем могу быть полезна, инспектор? — спросила она.
— А вот чем, мадам. Я расследую дело об убийстве полковника Протеро. Мне поручено собрать все сведения.
Миссис Лестрэндж кивнула.
— Это чистая формальность, но я всем задаю вопрос: где вы были вчера между шестью и семью часами вечера? Чистая формальность, как вы понимаете.
— Вы хотите знать, где я была вчера вечером между шестью и семью часами?
— Так точно, мадам.
— Попробую вспомнить. — Она немного поразмыслила. — Я была здесь. В этом доме.
— А! — я видел, как блеснули глаза инспектора. — А ваша служанка — у вас, кажется, одна служанка — она может подтвердить ваши показания?
— Нет, у Хильды был свободный вечер.
— Понятно.
— Так что, к сожалению, вам придется поверить мне на слово, — любезно сказала миссис Лестрэндж.
— Вы с полной ответственностью утверждаете, что были дома весь вечер?
— Вы сказали «между шестью и семью», инспектор. Несколько раньше я выходила прогуляться. Когда я вернулась, еще не было пяти.
— Значит, если некая дама — к примеру, мисс Хартнелл — определенно заявляет, что зашла сюда около шести, позвонила, но так никого и не добилась и вынуждена была уйти, вы скажете, что она ошибается, э?
— О, нет, — миссис Лестрэндж покачала головой.
— Однако…
— Если горничная дома, она может сказать, что вас нет дома. А когда остаешься одна и тебе не хочется принимать визитеров — что ж, остается только терпеть, пока они трезвонят в дверь.
Инспектор Слак слегка смешался.
— Старые дамы нагоняют на меня ужасную скуку, — сказала миссис Лестрэндж. — А мисс Хартнелл в этом смысле не имеет себе равных. Она позвонила раз шесть, прежде чем соблаговолила уйти.
Она благосклонно улыбнулась инспектору Слаку.
Инспектор переменил тему.
— А если кто-нибудь сказал, что видел вас около этого времени…
— Но ведь меня никто не видел, не правда ли? — она мгновенно нащупала слабое звено. — Меня никто не видел, потому что я была дома.
— Вы совершенно правы, мадам.
Инспектор пододвинул свой стул чуть ближе.
— Теперь вот что, миссис Лестрэндж: мне известно, что вы нанесли визит полковнику Протеро накануне убийства, поздно вечером.
Миссис Лестрэндж спокойно подтвердила:
— Да, это так.
— Можете ли вы сказать мне что-нибудь о теме разговора?
— Беседа касалась личных дел, инспектор.
— Боюсь, что я должен настаивать: объясните, о чем шел разговор.
— Никаких объяснений я дать не смогу. Могу только уверить вас, что этот разговор не имел никакого отношения к преступлению.
— Не думаю, что вы можете судить об этом вполне компетентно.
— Тем не менее вам придется поверить мне на слово.
— Получается, что я во всем должен верить вам на слово.
— Кажется, вы правы, — согласилась она с той же улыбкой, с тем же спокойствием.
Инспектор Слак вдруг сделался красным, как рак.
— Это дело серьезное, миссис Лестрэндж. Мне нужна правда… — Он грохнул кулаком по столу. — И я намерен ее узнать.
Миссис Лестрэндж не произнесла ни слова.
— Разве вы не видите, мадам, что ставите себя в весьма сомнительное положение?
Миссис Лестрэндж по-прежнему не удостоила его ответом.
— Вы будете обязаны дать показания на следствии.
— Да.
Короткое словечко. Без нажима, без интереса. Инспектор изменил тактику.
— Вы были знакомы с полковником Протеро?
— Да, я была с ним знакома.
— Близко знакомы?
— Я не виделась с ним много лет, — ответила она после небольшой паузы.
— Были ли вы знакомы с миссис Протеро?
— Нет.
— Вы извините меня, но время для визита выбрано довольно странное.
— Я думаю иначе.
— Что вы хотите сказать?
— Мне хотелось видеть полковника Протеро наедине. Я не хотела встречаться с миссис Протеро или с мисс Протеро. И я сочла это время наиболее удобным для моих целей.
— Почему вы не хотели видеть ни миссис Протеро, ни мисс Протеро?
— А это уж мое дело, инспектор.
— Значит, вы отказываетесь от дальнейших показаний?
— Категорически.
Инспектор Слак вскочил.
— Если вы не поостережетесь, мадам, то можете поставить себя в скверное положение. Это все выглядит очень подозрительно — весьма подозрительно.
Она рассмеялась. Я мог бы пояснить инспектору Слаку, что такую женщину напугать не очень-то просто.
— Ну, ладно, — сказал он, стараясь отступить без ущерба для собственного достоинства, — только потом не говорите, что я вас не предостерег. Доброго вечера, мадам, но помните: мы все равно добьемся правды.
Он удалился.
Миссис Лестрэндж поднялась и протянула мне руку.
— Я хочу попрощаться с вами — да, так будет лучше. Видите ли, теперь советоваться поздно. Я сделала выбор.
Она повторила с какой-то безнадежностью в голосе:
— Я сделала свой выбор.
Глава 16
На пороге дома я столкнулся с Хэйдоком. Он бросил неприязненный взгляд вслед Слаку, как раз выходившему из калитки, и резко спросил:
— Он ее допрашивал?
— Да.
— Надеюсь, он был вежлив?
По моему мнению, вежливость — искусство, которому инспектор Слак научиться так и не сумел, но с его собственной точки зрения, как я полагал, он был достаточно любезен, и, кроме того, мне не хотелось еще больше расстраивать Хэйдока. Он и без этого выглядел озабоченным и удрученным. Поэтому я сказал, что инспектор держался в рамках вежливости.