Близорукая русалка - Картер Браун

— Вы все-таки добрались сюда! — резко бросила она. — Этот ваш «порше» — черт знает что за машина для слежки!

— В самом деле?

— Коул догадался, что это вы, через двести ярдов после того, как мы отъехали от его дома.

— А вы, очевидно, догадались, что такое Коул, после пятого бокала розового джина? — холодно спросил я.

Она вдруг перестала рыдать и промокнула глаза крохотной квадратной салфеткой.

— Однако какой вы догадливый!

— Скажем так — я привык не ввязываться в конкуренцию.

— Не вижу никакой конкуренции! — язвительно улыбнулась Сильвия.

— Кроме разве что брюнетки, блондинки и рыжей?

Я кивнул в сторону ночного клуба.

— Вы не очень-то быстро соображаете, — пробормотала Сильвия. — Я говорила о теперешней компании.

Я усмехнулся.

— Я знаю место, где конкуренция будет еще меньше, — сообщил я.

— Тогда пойдемте туда, — неожиданно сказала она. — Здесь такая атмосфера…

— И не говорите! — в тон ей серьезно согласился я.

— Вы, по крайней мере, понимаете меня, — улыбнулась Сильвия и прижалась ко мне. И тут я в полной мере ощутил аромат алкогольных паров: Сильвия была пьяна.

— Только иногда, лапочка, — не возразил я. Я взял ее под руку и повел к «порше». Она слегка пошатывалась. Открыв дверцу, я помог ей усесться, сел за руль и завел мотор. Когда я вывел машину со стоянки, Сильвия откинулась в углу на спинку сиденья.

Около ста ярдов мы проехали в молчании. Потом она спросила:

— Как тебя зовут?

— Ройял, — усмехнулся я. — Если помнишь, конечно!

— Это я помню! А имя?

— Макс.

— Макс, — пробормотала она, сморщив носик. — Это звучит как пощечина или удар в челюсть. Макс… Похоже на тонну кирпичей!

Я опять усмехнулся.

— Моя мать не знала, что я стану настоящим джентльменом — изысканным и все в этом роде… — засмеялся я.

Сильвия пьяно захихикала.

— Держу пари!

Она задумалась, слегка покачиваясь на сиденье. С ее губ не сходила улыбка.

— Держу пари, она не знала и того, что ты станешь сыщиком!

— Да? — Мне это никогда не приходило в голову. Она снова захихикала.

— В противном случае она придушила бы тебя сразу, как ты родился! — с удовольствием произнесла она.

— Скажи, что ты имеешь против частных сыщиков?

— Не то чтобы я имела что-то против них, — фыркнула Сильвия. — Это они могут иметь что-то против меня!

— Не могу даже и вообразить, чтобы кто-нибудь мог иметь что-нибудь против тебя, лапочка!

— А это значит, — тихо произнесла Сильвия, — что ты еще плохо меня знаешь.

Тут она была права. Я не стал развивать эту тему, и всю дорогу до моего дома мы молчали. Там я остановил машину и открыл дверцу.

— Что это? — спросила она.

— Место, где нет конкуренции, — объяснил я. — Нравится?

— Я склонна предположить, Макс, — пробормотала она, — что ты единственный старомодный сыщик, который мне встречался. Только подумать, частный детектив — и совращает девушку с пути истинного!

— Пожалуйся своему конгрессмену!

— А кто жалуется? — пробормотала она невнятно. — Помоги мне выйти!

Я помог ей выйти и взял под руку. Мы пересекли тротуар и поднялись на лифте к моей квартире. Я включил свет, и она окинула взглядом гостиную.

— Ну и трущоба! — недовольно сказала она. — Ты хочешь сказать, что в самом деле здесь живешь?

— По крайней мере, тут, — холодно ответил я, — нам не помешают ни дворецкий, ни лакей, ни горничная, ни…

Она бросила норку на кресло, повернулась ко мне и обвила руками мою шею. На мгновение я удивился, обнаружив, что она гибкая, как пантера. Потом ее губы встретились с моими — и где-то в джунглях заскулил какой-то зверь.

Когда мы оторвались друг от друга, она улыбнулась мне.

— Это очень помогает, — пробормотала она. — Еще несколько таких поцелуев — и, я думаю, Коул Джордан умрет!

— Еще несколько таких поцелуев, — сказал я, — и я тоже к нему присоединюсь!

— И все-таки я не могу понять, — все еще не очень четко выговаривая слова, призналась она, — зачем ты следил за нами?

— Ты хочешь сказать, что раньше тебя никогда не преследовали мужчины?

— Такой большой и красивый сыщик — никогда, — захихикала она. — А вообще какая разница? Ведь ты же догнал!

Она отвернулась и проплыла через комнату к кушетке. У ее черного вечернего платья не оказалось спины, да и переда тоже почти что не было, зато был длинный разрез на одном бедре, который позволял ей садиться — но и только.

Я подошел к торшеру и включил его. Свет придал ее волосам голубой оттенок, а гладкой загорелой коже — мягкий блеск.

Подойдя к двери, я выключил верхний свет.

— Знаешь, Макс, — весело прощебетала она, — никто еще и никогда не устраивал мне вечер по полной программе.

— Ты всю жизнь жила как за каменной стеной, — глубокомысленно заявил я. — Что может надежнее защитить от забот, чем миллион долларов!

— Можешь мне не верить, но миллион долларов — это такая мелочь, просто курам на смех.

— Это общеизвестно, — сказал я. — Любая курица подтвердит!

— А ты и в самом деле шут гороховый, — вздохнула она. — Иди сюда и сядь рядом со мной. Я знаю, ты не веришь тому, что я говорю о миллионе долларов. Но хочется, чтобы ты верил тому, что я сказала о себе. Повторяю — еще никто никогда не устраивал мне такого вечера. Понятно?

— Ты еще и не жила толком, — уверил я ее. — И не обманывай себя — это еще далеко не полная программа. Пока нет!

Я подошел к проигрывателю, поставил какую-то старую пластинку. Потом запустил его и вернулся к ней.

— Музыка, — пробормотала довольная Сильвия. — И приглушенный свет… А как насчет выпить?

— Как я и говорил, — усмехнулся я, — программа может быть гораздо более полной, чем то, что мы имеем.

— Мое горло, — спохватилась она. — У меня пересохло в горле!

Я подошел к бару и достал маленькую толстую зеленую бутылку, которую естественным образом можно было превратить в лампу — как-то раз она вышибла из одной головы много искр.

— Что? — насмешливо произнесла Сильвия. — У тебя нет шампанского?!

— Сегодня не праздник! — холодно заметил я.

— Может быть, ты меня обманываешь? — откликнулась она. — Тогда что же это такое? Приготовления к победе?

— Можно сказать и так.

— Кажется, мне это нравится, — тихо произнесла она. — Я имею в виду победу.

Комментариев не требовалось, поэтому я ничего не ответил. Вместо этого я наполнил два бокала и один подал ей.

— А это смешно? — спросила она. — Шампанское и виски?

— Кто знает? — ответил я вопросом на вопрос. — Попробуй!

Она так и сделала. Я наблюдал за ее лицом. Ничего не произошло. Она взяла виски и в истинно техасской манере опрокинула его одним залпом.

— Я лихо пью! — пробормотала она, похвалив себя. Из проигрывателя по гостиной разливалось приглушенное звучание струнных инструментов.

— Как все это кстати, — сказала Сильвия. — Сейчас самое начало утра.

— И завтра целый день впереди, — продолжил я ее мысль.

Я сел рядом с ней и достал две сигареты. Раскурив, дал одну ей.

— Макс!.. — мечтательно произнесла она.

— М-м-м?

— Ты хочешь сказать… что мы останемся вместе на всю ночь?

— Кто-то же должен преподать тебе жизненный урок, — ответил я. — А кто может научить чему-то лучше частного учителя?

— Никто! — прошептала она. — Наверное, мне придется еще многому учиться.

— Несомненно, — согласился я. — И прежде всего тому, что маленьким девочкам с миллионами долларов не следует тратить свое время и таланты на таких типов, как Коул Джордан.

Она отстранилась и оправила платье. Каким-то образом все происходящее сразу вдруг потеряло перспективу.

— Что ты хочешь этим сказать? — невнятно спросила она. Глаза ее слегка сузились, и она с шумом втянула в себя воздух.

— Только то, что сказал, — ответил я. — Джордан — тупица и посредственность, и мы оба прекрасно это знаем!

— Черт тебя возьми, Ройял! — заплетающимся языком произнесла Сильвия. — Ты не имеешь права так говорить о моем женихе!

— Он твой жених? — В моем голосе прозвучало сомнение. — Но ведь ты, лапочка, — мешок с деньгами!

— И что из этого? — Ее тон стал ледяным. — Ты возражаешь против того, чтобы я тратила свои деньги на кого-то, кроме тебя?

— Разумеется!

— Если ты еще не в курсе, то знай, что у Коула есть собственные деньги. У него много денег!

— Очевидно, вполне достаточно, чтобы платить солидную сумму шантажисту?

Сильвия встала. Ее ноздри слегка подрагивали, а губы плотно сжались. Она смотрела на меня сверху вниз, как будто я был презренным червяком, а она собиралась наступить на меня и раздавить.

— О чем ты говоришь? Не понимаю! — резко бросила она.

— Мы говорили с тобой об этом вчера вечером, лапочка, — о магнитофонной ленте. Ты что, не помнишь?

Она не засмеялась, как в тот раз, и вдруг почему-то успокоилась.

— Может быть, расскажешь мне об этом? — другим, почти смиренным голосом попросила она. — До сих пор мы с тобой, кажется, валяли дурака. Давай теперь поговорим в открытую. Я люблю этого человека!