Невесты песчаных прерий - Мэгги Осборн

Глава 6

Перрин не знала, сколько женщин придет на собрание. Она подозревала, что все пришли в основном из-за льстивых обещаний, увещеваний и завуалированных угроз Мем. Заметив прямую фигуру Мем в середине группы, она посмотрела на нее взглядом, полным сердечной признательности. К сожалению, Мем не в силах помочь ей вести собрание. Это-то ей придется делать самой.

Хотя Перрин в течение двух дней репетировала, она все равно очень сильно волновалась. Кто знает, как отнесутся к ее словам те, кто предпочел бы пойти друг к другу в гости, вместо того чтобы слушать ее, Перрин Уэйверли.

Некоторые из женщин болтали, не отрываясь от штопки чулок или починки порванных подолов; Сара Дженнингс помешивала тесто, установив на коленях форму для выпечки. Тия Ривз раскрыла свой блокнот для зарисовок и внимательно смотрела то на Перрин, то на палочку древесного угля, которая, казалось, летала по странице ее блокнота. Кора угостила Люси лакричной тянучкой, и они принялись о чем-то шептаться. Уна Норрис была занята тем, что раскладывала первые крошечные весенние цветочки между страницами своего дорожного дневника.

— Простите! — Перрин тотчас поняла: это не самое лучшее начало. Она смутилась. Затем, судорожно глотнув, снова заговорила: — Внимание, пожалуйста!

Женщины оставили свои занятия. Они подняли головы и вопросительно уставились на Перрин. От этих взглядов, упрямых и осуждающих, приготовленная речь вылетела у Перрин из головы. Во рту пересохло.

— Мне никогда прежде не доводилось держать речь, — тихо, с запинкой проговорила она, раздумывая, видят ли они, что губы ее дрожат.

— Громче, — мягко попросила Хильда.

Перрин откашлялась. Для придания себе храбрости Перрин положила под лиф платья самое дорогое, что у нее было. Коснувшись груди, она почувствовала свою старую «валентинку», прижатую к телу. За долгие годы буквы выцвели, и теперь только она одна могла разобрать надпись: «Моей любимой жене Шарлотте». «Валентинка» — это все, что осталось у нее от родителей.

Перрин бросила взгляд на Джейн Мангер, которая сидела чуть поодаль от остальных. Усталые глаза Джейн пристально смотрели на нее с надеждой и нетерпением.

Перрин глубоко вздохнула:

— Я попросила вас прийти сюда, потому что мы попали в затруднительное положение и мне надо с вами посоветоваться.

— Ив чем же состоит затруднение? — спросила Сара Дженнингс. Она вручила форму с тестом молоденькой Люси Гастингс — настала ее очередь мешать тесто.

Что бы ни делала Перрин, Сара смотрела на нее с каким-то особым выражением, как бы намекая, что смогла бы справиться с этим лучше. Тем не менее Перрин восхищалась ею. Сара была добродушной, хоть и серьезной, и не стеснялась говорить то, что думает. Будучи долгие годы женой военного, она встречала любые трудности с таким видом, словно все преграды ей нипочем. Перрин вынуждена была признать: хорошо бы иметь Сару в союзниках, случись что-нибудь серьезное.

— В задних рядах слышно?

Перрин посмотрела на последний ряд, где сидели самые молодые женщины — Тия Ривз, Люси Гастингс и Уна Норрис. Тия оторвалась от своего блокнота для рисования и кивнула головой. Люси сделала то же самое. Уна Норрис отложила в сторону свои цветочки и нахмурилась. Было ясно: Перрин не нравилась Уне. Девушка не сказала ей и нескольких слов с самого начала путешествия.

— Я полагаю, что всем вам известно: Уинни Ларсон больна. — Перрин прижала к груди дрожащие руки. — Я недавно узнала причину ее болезни, и мои подозрения подтвердились.

— Это холера! — выдохнула Бути. Подняв рубашку, которую чинила, она воспользовалась ею как веером; казалось, бедняжка вот-вот лишится чувств. — Я так и знала! Мы все умрем!

— Никакая это не холера, — поспешила успокоить всех Перрин. — Уинни Ларсон пристрастилась к настойке опия, наркотическому средству. Она не пьет, не ест и с каждым днем все больше слабеет, что опасно для ее жизни. Уинни пребывает в мире грез.

Невесты удивленно уставились на Перрин.

— Я должна кое-что сказать. — Хильда нерешительно встала и повернулась лицом к собравшимся. — Мне бы следовало сказать об этом раньше. — Она виновато взглянула на Перрин. — Моя мама и мама Уинни — подруги. Я припоминаю, что моя мама говорила… — Лицо ее вспыхнуло, она потупилась. — Конечно, все это сплетни, и я не должна…

На нее строго взглянули карие глаза Мем.

— Если у тебя есть важная информация, твой долг — не скрывать ее.

Сара что-то одобрительно проворчала.

— Да. Мне вот что известно… — Хильда закусила губу и подняла голову. — Три года назад мужчина, который, как верила Уинни, должен был жениться на ней, женился на какой-то другой женщине. — Одна из самых молоденьких невест охнула. — Именно после этого миссис Ларсон заподозрила, что Уинни, ну… брала это лекарство из аптеки отца.

— Ты хочешь сказать — воровала? — спросила Сара. Хильда печально кивнула:

— Ларсоны надеялись, что Уинни оправится от своей депрессии, но она так и не поправилась. Отдалившись от подруг и от семьи, она горевала о своей потере. Ларсоны думали, что смогут отучить ее от опия, но не смогли. Каким-то образом она умудрялась доставать еще и еще. — Хильда немного помолчала. — Если моя мама права, то это была идея мистера Ларсона — отправить дочь с нашим караваном. Сомневаюсь, что у нее был выбор. Возможно, Уинни до сих пор не понимает, куда едет. Похоже, она думает, что едет к тому мужчине, который ее бросил.

— О Господи. — Бути прижала руки к груди. — Вам следовало сообщить об этом мистеру Сноу до того, как мы тронулись в путь.

Хильда взглянула на Джейн:

— Моя вина, что я ему не сказала. Но я надеялась, что у Уинни не будет возможности раздобыть опий в пути, что она поправится и найдет свое счастье в Орегоне.

Хильда села при полном молчании собравшихся. В наступившей тишине Перрин слышала крики и шум, доносящиеся из салуна на улице Руж. Она слышала, как Копченый Джо играет на губной гармошке в дальнем конце лагеря, и с грустью думала о том, что Хильда не доверяла ей, потому и не рассказала все это раньше.

Перрин сделала шаг вперед:

— Джейн не может больше заботиться об Уинни и делать всю работу за двоих.

Все посмотрели на изможденное лицо Джейн.

— Вопрос в том, что можем сделать мы, — продолжала Перрин. — Мне нужны ваши предложения и помощь.

В заднем ряду поднялась Уна Норрис. Ее блестящие черные волосы были тщательно разделены прямым пробором и забраны на затылке в аккуратный пучок.

— Это нас не касается, — заявила она. — Я думаю, нам следует рассказать об этом мистеру Сноу. — Уна покраснела и, опустив глаза, уселась на свое место.