Охота на олигархов - Павел Генералов

— Что, сильно ворует? — небрежно, чтобы не спугнуть, спросила Катя. Она понимала, что разоткровенничался Батюшин исключительно под влиянием алкоголя, и завтра, возможно, уже будет жалеть о сказанном.

— Ещё как! — присвистнул Батюшин. — Прежний глава по сравнению с ним — ангел с крылышками. Этот — борзой, лес китайцам вовсю гонит. А они из нашего сибирского, первосортного зубочистки делают, — от злости Батюшин заскрипел зубами. — Видели, возле дома джип–чероки?

— С оптическим прицелом на лобовом стекле? — сразу понял Петухов.

— Ну, — подтвердил Батюшин. — Витькина игрушка. Подумать только, у него учителям зарплату на три месяца задерживают, а рабочим в леспромхозе и вообще полгода не платят, а он себе такие финты позволяет. Дворец выстроил — ну, чистый сарай!

— Уснул навроде, — сообщил вернувшийся Земляницын. — Ну, что, по последней и — на боковую? Завтра вставать — чуть свет. Всяко–разно выспаться надо.

Поднимая машинально стаканчик с прозрачной янтарной жидкостью и чокаясь с раскрасневшимися мужиками, Катя думала совсем не о завтрашней об охоте.

Она уже давно решила, что на новый созыв будет баллотироваться в Госдуму по одному из белоярских округов. А теперь, в застольной беседе, она поняла одну очень важную вещь. Чтобы победить в этом суровом крае, понадобятся жертвоприношения. И она знала что первой жертвой станет этот самый Витёк Семечкин, так неосторожно перебравший в кругу друзей.

— За охоту? — она ослепительно улыбнулась и подмигнула кабаньей голове. Та, кажется, несмело ощерилась в ответ.

Катя зажмурилась и выпила.

Кедровый самогон оказался жутко крепким и нежным одновременно.

Икотка

— Начинается посадка на рейс Москва — Ондырь, — объявила диктор.

В VIP-зале аэропорта Домодедово находились только два пассажира: губернатор Икотки Станислав Евгеньевич Котов и молодой губернатор одного из южных краёв России. За полчаса ожидания они успели подписать взаимовыгодное соглашение о поставке консервированных овощей Икотке на следующий зимний завоз.

Конечно, возить такую продукцию из Белоярского края было бы гораздо дешевле. Но раз уж судьба свела их двоих в одном зале, то отчего бы и не заработать на такой ситуации?

— Мне пора! — Котов пожал руку молодому коллеге и кивнул охранникам, поджидающим его у выхода из зала.

Котов улетел бы на Икотку тотчас после известия о смерти Жемчужникова. Первая версия СМИ о смерти главного редактора «Фэйса» не обманула его. Какое там — внезапный сердечный приступ! Жемчужников был здоров как бык, как сто быков.

Но Стасу всё же пришлось задержаться в Москве на несколько дней. Проект по реконструкции гостиницы «Россия» был, что называется, на сносях.

Простимулировав ситуацию в евро–эквиваленте — в последнее время московская знать стала брезговать старыми добрыми долларами — Котов наконец вырвался из столицы. В Москве становилось слишком душно: уже прокатилась весть, что Жемчужникова отравили. Через отца, Котова–старшего, Стас знал, что кроме Генпрокуратуры делом Жемчужникова занялось и ФСБ. Дело пахло керосином и пахло препротивно.

Уже на трапе самолёта Котова застал звонок из его московского офиса.

— Звонили из прокуратуры, — заикающимся голосом сообщила секретарша.

— Я — на Икотке, — отрезал Котов и отключил мобильный. Надо сразу по приезду укатить в тундру, — подумал он уже в самолёте.

…Встречали губернатора лишь Полубояринов с Лапиным, начальником Икотского ФСБ. Стас специально предупредил, чтобы никаких икоток с рыбой–солью. Полное инкогнито. Ну, почти полное.

— Едем ко мне, — распорядился Котов.

Полубояринов виновато кивнул, а Лапин молодцевато, как ни в чём ни бывало, отдал честь.

В губернаторском особняке в центре Ондыря к приезду губернатора был накрыт традиционный стол. Жратвы здесь было — человек на пятнадцать, однако расположились за ним втроём. Василий сразу разлил по коньячку. Он знал наверняка, что после первой рюмки губернатор становится добрым. И пребывает в таковом настроении до рюмки пятой.

Однако даже после коньяка Котов не подобрел: смотрел на соратников недобро, с прищуром.

— Ну, что, Василий, напортачили? — отправляя в рот кусочек малосольной сёмужки, поинтересовался Стас. — И не отводи глаза, — рявкнул он. — Я про Жемчужникова говорю!

— Станислав Евгеньевич, — заюлил Полубояринов, — всё с соответствии с вашими личными распоряжениями…

— Я что, велел травить этого грёбаного писаку? — взревел Стас и чуть не поперхнулся сёмгой. — Я просил заткнуть фонтан!

— Любыми средствами! — фальцетом подсказал Лапин и откашлялся.

— Я имел в виду средства финансовые, Степан Львович! — осадил его Котов. — Или вы что, русский язык не понимаете? Или — не желаете понимать?

Полубояринов и Лапин переглянулись. Они понимали русский язык и на этом языке «любыми средствами» означало — любыми средствами.

Тёртый–перетёртый калач Лапин прекрасно видел, что и Котов, и Полубояринов перепуганы до полусмерти. Тоже мне — герои! Штафирки несчастные… Как приказы отдавать — смелее смелых, а как запахло палёным — сразу готовы в штаны наложить.

— Да вы не волнуйтесь, Станислав Евгеньевич, — снисходительно улыбаясь, сказал Лапин. — Дело делали люди надёжные. Комар носу не подточит. К тому же никто не знает всей цепочки, я же — человек опытный.

— Если бы были опытным, то сидели бы не здесь, а в Москве, — отрезал Котов. Однако слова о цепочке его явно успокоили. — Сослать бы вас обоих за самодеятельность…

— Да куда ж отсюда ещё–то ссылать? — подхихикнул Полубояринов, понимая, что первая гроза, кажется, миновала.

— В общем, так. Сидеть — не высовываться. А утром мы с тобой, Василий, выезжаем в районы. Туда, где связи с Большой землёй нет, — распорядился Котов.

— Да она же везде есть? — удивился Василий.

— Значит, не будет, — понимающе подыграл губернатору Лапин.

— То–то же, — Котов пригладил лысину и, не дожидаясь остальных, выпил вторую рюмку.

— А вообще, — Лапин вдруг воодушевился и в свинцовых глазках его засверкал дьявольский огонёк, — можем и театр устроить. Вертолёт губернатора потерялся в тундре, а, каково?

— Как это — потерялся? — Полубояринов открыл от изумления рот.

— Элементарно, Ватсон, — Лапин вскочил и разлил по новой. — Якобы потерялся. Два месяца поисков — и все дела. А за это время дело Жемчужникова стухнет.

— Надо подумать, — состорожничал Котов. Сидеть два месяца в тундре ему совсем не улыбалось. — Давайте оставим этот вариант про запас, Степан Львович. Ты как думаешь, Василий?

— Согласен, это — на самый, самый крайний случай, — Полубояринов прекрасно понимал, кому придётся торчать в ссылке вместе с губернатором. — Кстати, Станислав Евгеньевич, у меня для вас — сюрприз! — Василий открыл портфель и достал оттуда компьютерные распечатки.

— Что ещё за сюрприз? — нахмурился Стас.

— Проект третьего выпуска «Фэйса»! — торжествующий Василий протянул губернатору бумаги.

Стас бегло просмотрел материалы. Ни хрена себе! Весь номер был посвящён уже не махинациям со строительными подрядами. Главной темой номера стала личность безвременно погибшего главного редактора Питера Жемчужникова.

Лапин гордо улыбнулся. Пусть губернатор и перетрухал маленько, однако цель–то достигнута. Где фонтан? Не функционирует, однако. А средства… Что ж, они ведь и были обозначены изначально как «любые».

Глава вторая. Украденная мечта

8 июня 2003 года

Всё–таки это полный идиотизм! И зима, и лето — в одну кучу!

Ляля не первый раз снималась в кино, но всё равно не могла понять, почему нельзя спланировать процесс заранее? Для чего тогда пишется режиссёрский сценарий, чем занимается целая армия помрежей и ассистентов? Ну почему, спрашивается, в марте, когда ещё лежал снег, они снимали летние сцены? Например, встречу её героини на открытой веранде кафе со старой любовью. На улице было минус пять, а ей пришлось в летнем платьице изображать, что ей чудовищно жарко и пить минералку со льдом. Зато теперь, в глухую и душную жару, ей надо было кутаться в шубу и стряхивать с плеч искусственный снег!

Ну, не Лёвке же жаловаться на этот бардак! Он–то, конечно, уши режиссёру поотрывает. Вот только будет ли от этого легче? Всё равно на площадке не Лев, а режиссёр Пьянов — царь зверей и людей. Так что лучше терпеть и не ссориться.

— Всё, снято! — пророкотал сквозь громкоговоритель Пьянов. — Перерыв ровно на час. Всем занятым в сцене выпускного бала — просьба не опаздывать.

Ляля Гагарина была в этой сцене занята по полной. Это был, можно сказать, её личный выпускной. Путёвка во взрослую жизнь с предварительным посещением гинеколога. Так что надо было поторапливаться. А то с этими балами недолго и без обеда остаться.