Пожар Саниры - Эд Данилюк

Два камня стукнулись о деревяшку, и та снова сдвинулась к черте, которую провела Корики.

– Слишком темно, чтобы играть, – недовольно буркнул юноша.

– Хочешь сдаться? Мне до победы один бросок остался!

Санира схватил камень и сердито сжал зубы, твёрдо обещая себе, что не будет отвлекаться на Корики.

– Раз, два, три! – сказал он, нарочно помедлив перед числом «три».

Девушка на уловку не попалась и метнула свою гальку точно по счёту. Оба камешка стукнулись о ветку, заставив её шевельнуться, но не сдвинув с места.

– Ну, значит, ещё один бросок, – пожала плечами Корики.

Юноша покорно отошёл к своей кучке камней и подобрал первый попавшийся.

– Ну, считай! – мрачно пробормотал он.

Корики, однако, смотрела куда-то в сторону. Санира обернулся.

Через разрушенные ворота было видно, как вдоль городского рва прогуливается какая-то парочка. Девушка обнимала мужчину, то и дело прислонялась к нему, что-то говорила. Доносился приглушённый смех.

Подвижное лицо Корики быстро менялось. В сумерках было сложно понять, что оно выражало.

Санира ещё раз оглянулся, но тех двоих уже скрыл частокол.

– Что? – спросил юноша, сам понимая, как глупо звучит его вопрос. – Это всего лишь Десуна и моя сестра!

Корики кивнула. Подошла к своей кучке камней. Постояла немного.

– Десуна сегодня рассказывал, – пробормотала она, – как в одном городе змеепоклонники устроили сожжение. Похожее на то, что произошло сегодня днём здесь. Только сожгли живого человека. Выкрали, утащили в лес, привязали к высохшему дереву и развели под ним костёр.

Юноша оторопел.

– Я на мгновение представила… – Корики посмотрела на Саниру. Отвернулась. – Они ударили тебя по голове… – замолчала. Потом по-детски шмыгнула носом и воскликнула: – А, глупости! Ты меня совсем сбил с толку!

Девушка улыбнулась. Подняла тонкие руки над головой и закрутилась, отчего её одежды светлым облачком взмыли над землёй, обнажая стройные голени и остренькие коленки. Её подвижное тело, мальчишеское и в то же время безошибочно женственное, слегка изогнулось. Чёрные косы взлетели в воздух.

Санира посмотрел на неё и почувствовал, как его сердце застучало быстрее, в животе появилось знакомое давление, а в груди стало недоставать воздуха. Какая она красивая!

Корики, заразительно смеясь, схватила Саниру за обе руки и потянула за собой. Юноша обнял девушку за тонкий стан, закружил вместе с ней, чувствуя, как бьётся, живёт в его объятиях такое хрупкое, такое гибкое тело. Ни о чём не думая, почти неосознанно, пригнулся, чтобы поцеловать…

– Ну, доигрываем? – воскликнула девушка и вырвалась из его объятий всего за мгновение до того, как губы Саниры должны были коснуться её губ.

Корики продолжала смеяться. Она уже схватила камень из своей кучки и приготовилась к броску.

Санира опешил. Потянулся к ней, но она отстранилась.

– Ты такой же безумец, как и вероотступники! – сказала она, хохоча. – Думаешь только об одном!

Санира вновь попытался схватить её стан.

– Никаких поцелуев! – смеялась Корики. Отскочила на шаг. – Давай играть! Ну, давай!

В груди Саниры разрослось запоздалое сожаление. Ещё мгновение назад девушка казалась такой близкой, такой доступной!

– Готов к броску?

Юноша неуверенно кивнул и подобрал гальку из своей кучки.

– Победа моя! – Корики, широко улыбаясь, бросила лукавый взгляд на Саниру. – Раз, два, три!

Два камушка одновременно вырвались из их рук и стремительно полетели в лежащую на земле деревяшку. Раздался двойной глухой стук, и обломок ветки, подскочив, пересёк черту, проведённую на земле Корики…

День третий

Дом Ленари

Город пылал. Огонь вздымался багровыми волнами, накатывался на дома, накрывал очерет на крышах. Шары жара, чёрные снаружи, медно-алые внутри, вырывались из колышущегося пламени, проносились над улицами и разбивались о небо, выпуская клубы дыма, каждый величиной с сам Город. Всё – от общественных зданий до самых дальних оград – погрузилось в пожар, как погружается в кипящее варево тяжёлая кость. Мир людей кипел, бурля снопами искр и выплёвывая ввысь струи чистого жара. Вдоль овалов улиц вращался, стремительный и раскалённый, гигантский, на весь Город, вихрь огня. Он был огромен, но продолжал стремительно расширяться, пока не захлестнул Саниру…

Юноша вскочил, озираясь и тяжело, часто дыша. Было раннее утро, дом только проснулся, люди, позёвывая и потягиваясь, собирались на завтрак. У наспех сооружённого очага уже стояла большая миска с зажаренной смесью зёрен полбы и гороха. От горячей еды разносился аппетитный запах.

Юноша протёр глаза, оглянулся, зачем-то потрогал кучу тряпья, на которой спал. Прохладный, несмотря на близость костра, утренний воздух проникал в грудь, стирая ужас сна.

– Иди поешь, – сказала Жетиси.

Она сидела рядом с Мадарой и расчёсывала его волосы. Санира никак не мог привыкнуть к тому, что отец теперь живёт с сестрой его умершей матери. Впрочем, времена, когда он сердился, фыркал, пакостничал исподтишка, давно миновали. Прежней близости с Мадарой не было, но не было и прежней злости.

Юноша вскочил с земли, потянулся всем телом, подбежал к корыту с водой и стал плескаться, смывая с себя остатки сна.

Собственно, он уже почти ничего не помнил. Так, какие-то обрывки – огонь, дым… И одна засевшая в голове мысль: что бы ни говорила Наистарейшая, Город всё-таки подожгли люди. Наверное, те самые вероотступники, о которых все твердят. Иначе зачем бы нужно было устраивать то жуткое представление с горящим нарядом Субеди? И зачем бы понадобилось отнимать у него, Саниры, заплечный мешочек? Нужно отыскать то, из-за чего его обокрали, что, по мнению поджигателя, не должно было оказаться в руках постороннего. Причём сделать это быстро, до того, как это сделает сам злоумышленник.

Санира, проходя мимо миски со смесью полбы и гороха, схватил пригоршню побольше и, пересыпая обжигающие зёрна из руки в руку, направился на улицу. Гарули, возившаяся у очага, с удивлением посмотрела ему вслед.

– Ты куда? – взвизгнула она. – Прямо с утра! Работы невпроворот!

– Да, Санира, остановись! – крикнула Ленари. – Задай корма волам!

Бабушка закашлялась, и юноша воспользовался этим, чтобы сбежать.

Им не понять, что есть дела поважнее, чем корм для волов.

В доме Шунучи царило оживление. Множество людей сновало по пожарищу, деловито обсуждая, как ставить новый дом. Чуть в стороне сидела молодая женщина, та же, что и позавчера. Она лущила сушёный горох. Рядом на сене, брошенном прямо на землю, спал завёрнутый в тряпки младенец.

– Надеюсь, – вежливо поклонился ей юноша, – ты здорова милостью сестёр-богинь.

– Ну зачем ты так! – рассмеялась женщина. – Мы же с тобой ровесники!

Санира с сомнением посмотрел на неё, но спорить не стал. Среди его знакомых было не слишком много женщин, родившихся в одно с ним лето. Общался он в основном с девушками младше себя.

– Хочу поискать, не потерял ли я тут позавчера что-нибудь.

– Потерял и не знаешь что? – рассмеялась женщина. – Ну, давай, ищи!

В груди Саниры заворочался стыд. С такой милой женщиной не хотелось юлить и недоговаривать.

Юноша, ощущая себя неуклюжим и бестолковым, стал бродить вдоль почерневших брёвен. На влажной земле оставались его следы. Поверх множества других.

– Куча народу тут побывала, – то ли утвердительно, то ли вопросительно сказал он.

– Да уж, – кивнула женщина. Помолчала и добавила: – Трудно будет убрать весь этот мусор, а ведь уже нужно строить дом.

Санира пожал плечами.

– И сеять надо, – добавил он и тут же почувствовал себя стариком.

Работы было много, у всех много, а он, вместо того чтобы помогать своему дому, гуляет по Городу в поисках чего-то непонятного. Ну зачем ему украденный мешочек? Будто трудно пошить другой!

Юноша прошёл вдоль того, что когда-то было домом Шунучи. На углу рос облезлый куст. Под ним валялся обломок палки, забытый кем-то и уже покрывшийся грязью. Чуть дальше виднелся небольшой валун. Тоже ничем не примечательный. Наверное, лежал там всегда, ещё до того, как здесь появился Город. Попалось несколько осколков кремня. Вот и всё. Если не считать луж, конечно.

Санира перелез через прогоревшие брёвна. Кивая суетившимся вокруг людям, пересёк место, где стоял дом. Перепрыгнул через колоды с противоположной стороны. Здесь тоже глазу не на чем было остановиться. Виднелся треснувший кувшин, у запылённого дерева лежала позабытая кем-то керамическая фигурка богини лесных ягод. Ничего такого, из-за чего стоило бы нападать на человека.

Бродить по чужому участку было неприятно. Санира постоянно ощущал, что все на него смотрят. Ему не задавали вопросов, вообще не заговаривали, однако недоумение явственно витало в воздухе.

Как должно выглядеть то, что он ищет? Что именно мог здесь потерять или позабыть злоумышленник? Сгоревший факел? Разбившуюся глиняную лампу с остатками фитиля? Прогоревшую вязанку сена? Ничего такого здесь не было. Точно не было.