Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

ограды погоста, через заросли сирени на боковую улицу, по которой можно было выбраться из нашего квартала, не особо привлекая внимания.

Увы, сегодня чужое внимание моей персоне было обеспечено заранее, вне зависимости от моих стараний.

— Как знал, что попытаешься улизнуть, как тать до восхода, — послышался позади знакомый голос кузена Кирьяна.

Была мысль тут же рвануть вперёд, но передо мной из кустов на тропинку вышел дружок кузена по прозвищу Бычок. Чтобы никто не мог напасть сзади, я повернулся спиной к кустам и отошёл чуть назад, упираясь в пружинившие ветки.

— Я не убивал Осипа, — мои попытки оправдаться лишь вызвали гримасу ярости у потерявшего родного брата парня.

— Да даже если его прибрала русалка, виноват всё равно ты. Это ты должен был сдохнуть, а не брат. Сейчас я это исправлю. — Сжав кулаки, Кирьян шагнул ко мне, но тут подал голос обычно молчаливый Бычок:

— Не, Кир, я на мокруху не подписывался.

— Ссыкло, — сквозь зубы процедил мой кузен и попытался меня ударить. Он хоть и был моложе и мельче Осипа, но славился драчливостью.

Каким-то чудом мне удалось увернуться от его удара. Возможно, как-то сработала возникшая уверенность, что я умею драться. Нужно просто сгруппироваться и, сбив в сторону следующий удар, выдать хук слева. Потом лоу-кик по ноге, на которую он перенесёт вес, и…

Увы, умные слова в голове, как оказалось, в реальной драке не особо помогают. Никакого удара отвести не получилось, и кулак Кирьяна врезался мне в скулу. Затем тут же ещё один в челюсть с другой стороны. От третьего я тоже не увернулся, но принял его вскользь, потому что начал заваливаться в кусты. Меня всё равно мотнуло, и в сирень я упал боком вперёд, добавив к повреждениям на морде царапины от веток. Меня обуял какой-то совсем уж животный страх, и я попробовал улизнуть в кусты на четвереньках. Но не тут-то было.

— Куда, крыса поганая! — заорал Кирьян и, ухватив меня за ботинок, вытащил обратно на тропинку.

Я даже успел пожалеть, что так хорошо зашнуровал драную обувь. Затем кузен начал избивать меня ногами. Один удар пришёлся в голову, и я на секунду, что называется, поплыл — ещё один совершенно бесполезный термин вдогонку к таким же никчёмным, возникшим в голове несколькими секундами ранее.

Как ни странно, спас меня Бычок:

— Хватит, ты же его убьёшь! Я не хочу попасть в боярскую шахту.

Меня тут же перестали избивать, но не потому, что кузена образумили слова дружка. Скорее всего, Бычок сумел оттащить его, так как был крупнее своего подельника. Это тут же подтвердило злобное шипение Кирьяна:

— Отпусти! Не буду я его убивать. Нужно забрать деньги. Поп отдал только Осипкину долю, значит, остальное у этого урода.

Мысль, что сейчас он залезет в мой карман и вместе с серебром вытащит кошель Виринеи, испугала меня даже больше, чем возможность быть забитым насмерть. От ужаса я весь заледенел, но тут внутри вспыхнул такой дикий огонь ярости, что не выдержал бы никакой лёд страха. В этот раз заповеди Божьи не остановили меня, потому что всему есть предел. Я открыл глаза и увидел, что Кирьян перед обыском явно собрался ударить меня ещё раз ногой в живот. Удар я смягчил руками, которыми до этого инстинктивно прикрывал голову, а затем ими же вцепился в конечность супостата. Ярость вряд ли помогла бы мне победить, но она сорвала все тормоза, ну и крышу заодно. Не особо понимая, что творю, я вцепился зубами в лодыжку кузена. Ох, как же он заорал! Затем дёрнул ногой так, что, кажется, оставил кусок своего мяса у меня в зубах.

Не, это штанина. Я с омерзением выплюнул обрывок ткани и перевернулся на живот, приподнимаясь на четырёх конечностях. В памяти почему-то вспыхнул образ одержимой девочки. Опять же, на одних инстинктах я посмотрел на опешивших парней снизу вверх и, исказив болевшее от побоев лицо в жуткой гримасе, попытался скопировать то жуткое шипение. Затея явно безумная, но эффект вышел поразительным. Оба супостата смертельно побледнели.

— Бесноватый! — совсем по-девчачьи взвизгнул необычайно говорливый нынче Бычок. Затем с поразительной для его габаритов ловкостью извернулся и побежал по тропинке.

Кирьян оказался не таким шустрым, но, даже прихрамывая, не особо отставал от подельника. Я устало завалился на бок, но тут же начал подниматься на ноги. Мысли в пусть и отбитой голове летали шустро, словно встревоженные пчёлы. Они тут же выдали неприятный вердикт. Если сейчас эти придурки выбегут на людное место, вопя о нападении бесноватого, то на меня начнётся охота. Нужно срочно валить из этого района, причём как можно дальше.

Бежать пришлось по той же тропинке, по которой умчались Кирьян и Бычок. Так что на улицу из-за угла пока ещё закрытого магазина я выглядывал с опаской. Откуда-то справа слышались заполошные вопли, но, к счастью, мне нужно было в другую сторону. Через два дома свернул во дворы и кривыми проулками выбрался на большую улицу с трамвайными путями, которая уже не относилась к припортовому району. Тут проживала публика побогаче. Относительно, конечно, всякие там приказчики, прислуга и мелкие подьячие.

Мне повезло, к остановке как раз подходил трамвай, куда я и заскочил. Пассажиров было мало, лишь две какие-то горничные, накинувшие поверх своей формы серые пальтишки. Они испуганно посмотрели на меня. Оно и понятно, сейчас моей рожей можно пугать не только детей, но и девиц постарше. А вот кондуктора таким не проймёшь, поэтому девчата тут же с надеждой посмотрели на него. Мужик хоть и в годах, но явно калач тёртый. Он грозно двинулся в мою сторону с явным намерением высадить подозрительного пассажира.

Я даже прикрыл глаза, чтобы окружающее не отвлекало мысли от поиска правильного решения. Помогло. Кондуктора встретил жалостливой улыбкой и протянутым пятаком за проезд. Дядька насторожённо принюхался и, не уловив запаха алкоголя, резко подобрел:

— Эк тебя, паря, отоварили.

— Не повезло. Их было больше, — печально вздохнул я.

— Приложи холодное к синяку, — посоветовал он, явно намекая на другой пятак, потому что этот же забрал, отдарившись билетом.

Похоже, молодость у кондуктора тоже была бурной.

— Тебе куда надо-то?

— На Сенную.

— По Сенной мы не идём, но там полквартала пройти. Ехать ещё долго. Вон можешь прикорнуть на задней лавке. Разбужу, если что.

Я благодарно кивнул и перебрался на заднее, самое широкое сиденье. Правда, ложиться не стал, чай не ночлежка, а примостился в уголке, прислонившись головой к стенке. Так и задремал. Улицу, где живёт сокурсник Виринеи, я назвал потому,