Том 3. Стихотворения 1866-1877 - Николай Некрасов

Экспромт на лекции И.И. Кауфмана («В стране, где нет ни злата ни сребра…»)*

В стране, где нет ни злата на сребра,Речь об изъятии бумажекНе может принести добра,Но… жребий слушателей тяжек.

О.А. Петрову*

Умиляя сердце человека,Наслажденье чистое даря,Голос твой не умолкал полвека,Славен путь певца-богатыря.

Не слабей под игом лет преклонных.Тысячи и тысячи сердец,Любящих, глубоко умиленных,Благодарность шлют тебе, певец!

Воплощая русское искусствоВ звуках жизни, правды, красоты,Труд, любовь и творческое чувствоНа алтарь его приносишь ты…

1876

Автору «Анны Карениной»*

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,Что женщине не следует «гулять»Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,Когда она жена и мать.

Как празднуют трусу*

Время-то есть, да писать нет возможности.Мысль убивающий страх:Не перейти бы границ осторожности —Голову держит в тисках!

Утром мы наше село посещали,Где я родился и взрос.Сердце, подвластное старой печали,Сжалось; в уме шевельнулся вопрос:

Новое время — свободы, движенья,Земства, железных путей.Что ж я не вижу следов обновленьяВ бедной отчизне моей?

Те же напевы, тоску наводящие,С детства знакомые нам,И о терпении новом молящиеТе же попы по церквам.

В жизни крестьянина, ныне свободного,Бедность, невежество, мрак.Где же ты, тайна довольства народного?Ворон в ответ мне прокаркал: «Дурак!»

Я обругал его грубо невежею.На телеграфную нитьОн пересел. «Не донос ли депешеюХочет в столицу пустить?»

Глупая мысль, но я, долго не думая,Метко прицелился. Выстрел гремит:Падает замертво птица угрюмая,Нить телеграфа дрожит…

(1870, апрель 1876)

К портрету *** («Твои права на славу очень хрупки…»)*

Твои права на славу очень хрупки,И если вычесть из заслугОшибки юности и поздних лет уступки, —Пиши пропало, милый друг.

З<и>не («Ты еще на жизнь имеешь право…»)*

Ты еще на жизнь имеешь право,Быстро я иду к закату дней.Я умру — моя померкнет слава,Не дивись — и не тужи о ней!

Знай, дитя: ей долгим, ярким светомНе гореть на имени моем, —Мне борьба мешала быть поэтом,Песни мне мешали быть бойцом.

Кто, служа великим целям века,Жизнь свою всецело отдаетНа борьбу за брата-человека,Только тот себя переживет…

(18 мая 1876)

«Скоро стану добычею тленья…»*

Скоро стану добычею тленья.Тяжело умирать, хорошо умереть;Ничьего не прошу сожаленья,Да и некому будет жалеть.

Я дворянскому нашему родуБлеска лирой своей не стяжал;Я настолько же чуждым народуУмираю, как жить начинал:.

Узы дружбы, союзов сердечных —Всё порвалось: мне с детства судьбаПосылала врагов долговечных,А друзей уносила борьба.

Песни вещие их не допеты,Пали жертвою злобы, изменВ цвете лет; на меня их портретыУкоризненно смотрят со стен.

«Угомонись, моя муза задорная…»*

Угомонись, моя муза задорная,Сил нет работать тебе.Родина милая, Русь святая, просторнаяВновь заплатила судьбе…

Похорони меня с честью, разбитогоНедугом тяжким и злым.Моего века, тревожно прожитого,Словом не вспомни лихим.

Верь, что во мне необъятно-безмернаяКрылась к народу любовьИ что застынет во мне теперь верная,Чистая, русская кровь.

Много, я знаю, найдется радетелей,Все обо мне прокричат,Жаль только, мало таких благодетелей,Что погрустят да смолчат.

Много истратят задора горячегоВсе над могилой моей.Родина милая, сына лежачегоБлагослови, а не бей!..

. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .Как человека забудь меня — частного,Но как поэта — суди…

И не боюсь я суда того строгогоЧист пред тобою я, мать.В том лишь виновен, что многого, многогоЗдесь мне не дали сказать…

(сентябрь 1876)

З<и>не («Двести уж дней…»)*

Двести уж дней,Двести ночейМуки мои продолжаются;Ночью и днемВ сердце твоемСтоны мои отзываются,Двести уж дней,Двести ночей!Темные зимние дни,Ясные зимние ночи…Зина! закрой утомленные очи!Зина! усни!

(4 декабря 1876, ночь)

Сеятелям*

Сеятель званья на ниву народную!Почву ты, что ли, находишь бесплодную,Худы ль твои семена?Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?Труд награждается всходами хилыми,Доброго мало зерна!Где же вы, умелые, с бодрыми лицами,Где же вы, с полными жита кошницами?Труд засевающих робко, крупицами,Двиньте вперед!Сейте разумное, доброе, вечное,Сейте! Спасибо вам скажет сердечноеРусский народ…

(Декабрь 1876)

Молебен*

Холодно, голодно в нашем селении.Утро печальное — сырость, туман,Колокол глухо гудит в отдалении,В церковь зовет прихожан.Что-то суровое, строгое, властноеСлышится в звоне глухом,В церкви провел я то утро ненастное —И не забуду о нем.Всё население, старо и молодо,С плачем поклоны кладет,О прекращении лютого голодаМолится жарко народ.Редко я в нем настроение строжеИ сокрушенней видал!«Милуй народ и друзей его, боже! —Сам я невольно шептал. —Внемли моление наше сердечноеО послуживших ему,Об осужденных в изгнание вечное,О заточенных в тюрьму,О претерпевших борьбу многолетнююИ устоявших в борьбе,Слышавших рабскую песню последнюю,Молимся, боже, тебе».

Декабрь 1876

Друзьям*

Я примирился с судьбой неизбежною,Нет ни охоты, ни силы терпетьНевыносимую муку кромешную!Жадно желаю скорей умереть.Вам же — не праздно, друзья благородные,Жить и в такую могилу сойти,Чтобы широкие лапти народныеК ней проторили пути…

(Декабрь 1876)

Музе*

О муза! наша песня спета.Приди, закрой глаза поэтаНа вечный сон небытия,Сестра народа — и моя!

Вступление к песням 1876-77 годов*

Нет! не поможет мне аптека,Ни мудрость опытных врачей:Зачем же мучить человека?О небо! смерть пошли скорей!

Друзья притворно безмятежны,Угрюм мой верный черный пес,Глаза жены сурово нежны:Сейчас я пытку перенес

Пока недуг молчит, не гложет,Я тешусь странную мечтой,Что потолок спуститься можетНа грудь могильную плитой.

Легко бы с жизнью я расстался,Без долгих мук… Прости, покой!Как ураган недуг примчался:Не ложе — иглы подо мной.

Борюсь с мучительным недугом,Борюсь — до скрежета зубов…О муза! ты была мне другом,Приди на мой последний зов!

Уж я знавал такие грозы;Ты силу чудную дала,В колючий терн вплетая розы,Ты пытку вынесть помогла.

Могучей силой вдохновеньяСтраданья тела победи,Любви, негодованья, мщеньяЗажги огонь в моей груди!

Крылатых грез толпой воздушнойВоображенье населиИ от моей могилы душнойНадгробный камень отвали!

Г-ну («Человек лишь в одиночку…»)*