Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06 - Лариса Михайлова

— Я уже сказала вам, что не хочу говорить об этом!

— Ну и как же я смогу вам помочь, если даже не знаю, в чем дело?

Молчание было таким долгим, Тирни уже потерял надежду, но вдруг она тихо заговорила.

— Я видела, — голос ее дрогнул, — Священный круг. Священный круг, где все пересекается, — центр всего. Сирский храм находится в том самом центре Вселенной, где известно и понятно все, в святая святых всех миров — вот здесь, на планете Сир. — Она покачала головой. — Мы потеряли Священный круг давным-давно. Его искали на Земле, но, кажется, он существует здесь, существует и говорит на понятном людям языке. — Далси закрыла лицо руками. — Вы не поймете, что это значит. Прошли сотни лет с тех пор, как индейцы в последний раз слышали этот голос — голос истины. Тогда люди знали, как им жить и во что верить. И теперь все, что мне надо сделать — это сообщить обо всем людям в Компакт-пространстве.

— Но вы же знаете, что это иллюзия!

Некоторое время она сидела молча, уставившись в темноту, свет лампы отражался в карих глазах.

— А разве это имеет значение, когда ощущения так реальны?

— Но ведь это совсем разные вещи! — Тирни откинулся на спинку стула. — Вы что, желаете быть обманутой, как все эти несчастные глупцы, или действительно хотите выяснить, что здесь происходит?

— Я уже пыталась. — Она устало закрыла глаза. — Делала различные замеры, брала пробы грунта и воздуха, изучила массу возможностей и не нашла ничего. Я не знаю, что делать дальше.

Тирни встал.

— Завтра с утра проводите меня, пожалуйста, к сирянам.

Кромешная тьма была тревожна. Путеводную нить вырвали из рук отца Тирни, оставив его на волю судьбы и мучительных воспоминаний. На языке крутился вопрос, выговорить который не было сил.

Потом он увидел повсюду огонь… огонь, мерцающий из-под земли, сверкающий с неба, струящийся из массивных камней Сирского храма… и из его собственного тела. Он мог видеть даже, как огонь рождается у него в венах, зажигая яркую искорку в каждой клетке тела, превращая его в часть чего-то большего, возвращая чувство целостности, которое, как он думал, он навсегда оставил на печальном Лирелле.

Кто-то дотронулся до него, и образы распались. Тирни в испуге вскочил на постели, сражаясь со спеленавшим его одеялом, отталкивая руку Редберд.

— Простите. — Далси убрала руку и отступила назад. — Я не хотела испугать вас, но нам уже пора. Сиряне скоро уйдут на свои поля. — Она протянула ему кружку дымящегося чая.

Тирни кивнул, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Прислонившись к стене, Далси разглядывала его сквозь ресницы.

— Вам что-то снилось, да?

Тирни поднес к губам кружку, где-то в глубине сознания все еще танцевало пламя.

— Мне каждую ночь снится то, что я видела в храме. — Она убрала со лба прядь темно-каштановых с проседью волос. — И днем это преследует меня — барабаны, песнопения, эта властная тяга земли — стоит лишь сомкнуть глаза.

— Я выясню, в чем тут дело. — Кружка звякнула, когда Тирни поставил ее на пол. — Я должен. Я не могу допустить повторения зла. Через десять минут я оденусь, и тогда встретимся на кухне.

Далси резко кивнула и вышла. Крохотная кухня станции сладко пахла сдобой, когда Тирни вошел туда с переводным устройством и рекордером через плечо.

Редберд протянула ему горячую булочку с черникой.

— Нам надо торопиться.

Перебрасывая булочку из одной руки в другую, он вышел за Далси по длинным коридорам на бледный, красноватый солнечный свет. В холодном утреннем воздухе чувствовался горький запах серы и каких-то незнакомых газов. Шагая по каменистой дорожке, Тирни снова думал о Лирелле. О безумном нашествии пилигримов, прослышавших о якобы чудесном исцелении нескольких человек водой из Священного Колодца лирян. Это были всего лишь слухи, и все же люди убили тысячи лирян, чтобы захватить Колодец, не считаясь с тем, что веками он принадлежал местным жителям. Теперь Тирни знал, что как только разнесется весть о месте, где у всех возникают видения, люди не остановятся ни перед чем.

У вытоптанной в желто-коричневом грунте тропинке, ведущей к скалистому гребню горы, Редберд остановилась и засунула руки в карманы.

— Поселения сирян по ту сторону гряды. Они живут в похожих на пещеры глинобитных хижинах, прилепившихся к скалам.

Тирни достал переводное устройство.

— Разве вы не идете?

— Они могут заподозрить меня в причастности к убийству, так как я была на площади в тот злополучный день. — Далси покраснела. — Вам больше повезет без меня. Спросите Пиррии.

В ее устах имя прозвучало, как пронзительный крик чайки со старой Земли.

— Вам будет нелегко, даже с переводным устройством — в их языке большую роль играют позы и движения. Я уже заказывала видеоприставку к переводчику, но ее еще не прислали. Вы поймете их только наполовину, возможно, даже меньше.

Она резко развернулась и пошла к станции, пар от ее дыхания тонкой струйкой вился в холодном утреннем воздухе.

Вдруг Тирни услышал тихую трель и посмотрел вверх. Длинношеий и длинноногий сирянин появился на склоне. На нем было просторное молочно-белое одеяние, украшенное пурпурными лентами. Формы его тела смутно напоминали птицу, у него были перепончатые, как у летучей мыши, короткие руки с четырьмя длинными, тонкими пальцами. Должно быть, эволюционные предки сирян когда-то умели летать, но сами сиряне были слишком тяжелы для этого.

Отец Тирни надел наушники переводного устройства.

— Пиррии, — сказал он в микрофон. — Я хочу говорить с Пиррии.

Переводчик издал серию трелей, которые человеческое горло в состоянии воспроизвести.

Сирянин оглядел Тирни строгими совиными глазами и начал спускаться по горной тропинке. За ним последовали еще двое, затем четверо, пока их высокие изящные фигуры не окружили священника подобно живой стене.

Самый маленький из них был на фут выше Тирни, самый высокий — по крайней мере, на два. Задыхаясь от их густого, маслянистого запаха, Тирни не мог представить, как эти примитивные создания укладывали огромные каменные блоки храма.

— Пиррии, — повторил он. — Пиррии здесь?

Далеко вытянув продолговатую голову на длинной тонкой шее, один сирянин подошел ближе и ответил пронзительным криком.

— Это Пиррии, — услышал Тирни в наушниках.

— Я хочу знать о храме. — Священник разглядывал клювоподобный рот инопланетянина. — Что вы видите там?

Сирянин расправил заостренный хохолок, остальные, вздыбив оперенье, замахали коротенькими ручками.

— Человеческое. — Золотые с карим зрачком глаза Пиррии сверкали металлическим блеском. Исполняя четкий, короткий ганец, он поджимал под себя когтистые ноги и подпрыгивал.

Несмотря на то, что было холодно, Тирни почувствовал, как пот струится у него по лбу.

— Что вы видели до того, как пришли люди?

Сирянин откинул голову назад и ответил оглушительным криком, а его сородичи начали раскачивать свои длинные шеи из стороны в сторону и шипеть. Их глаза были холодны, как у рептилий.

— Неизвестный термин, — послышалось в наушниках.

— Пожалуйста! — Тирни слегка отступил в сторону от беспокойных когтистых лап, которые могли бы распотрошить его одним движением. — Я хочу заставить людей покинуть ваш храм, поэтому мне надо во всем разобраться. Зачем вы ходите туда?

Пиррии встрепенулся, затем робко подошел поближе и защебетал.

— Ветер, — сказал переводчик.

— Что… еще? — спросил Тирни.

Веки сирянина задрожали от волнения:

— Небо… Земля за морем… Вожак… — Его голос превратился в нежное бессвязное пение, подхваченное остальными. Тирни был поражен тем, как непонятный хор сирян разрастался и становился громче и громче, барабанные перепонки с трудом выдерживали звук. Сдернув с головы наушники, Тирни споткнулся, отступая назад, и плашмя упал на одного из взволнованных сирян.

Тот пронзительно закричал и оттолкнул Тирни. Священник упал головой вниз на твердую каменистую почву. Сиряне замаячили над ним, прыгая и визжа, раздирая в клочья его одежду сильными когтистыми лапами, которые не доставали до его тела лишь на ничтожную долю дюйма.

Уткнувшись лицом в желтую грязь, Тирни закрыл голову руками. Кровь стучала у него в ушах. После того, что люди совершили в храме, сиряне имеют полное право негодовать, полное право отнять у него его жалкую жизнь прямо здесь и сейчас.

Гневные голоса вокруг смолкли. Тирни понял, что сиряне уходят. Он сидел, весь дрожа, и смотрел вслед высоким, стройным фигурам, что уходили за гряду ленивыми десятифутовыми шагами.

«Идиот, — обругал себя Тирни. — Даже сопливый практикант не мог бы провести контакт хуже». Тирни нащупал пальцами длинную кровоточащую царапину на шее.