Dневник Z - Дмитрий Зименкин

вперёд и… я не услышал звука срабатывания гранаты, в двух метрах от меня взорвалась «эфка». Но ничего, Бог с нами. Жив, здоров.

— Что ты сейчас можешь сказать о врагах? Достойные ли они противники?

— Они недостойные люди, — сразу отвечает Паша. — Они обстреливают мирные посёлки, в которых вообще нет наших войск. Они бегут и бьют на отходе, а там гражданское население. В каждом посёлке или городе, в который мы заходили, люди нам были рады. Нас останавливали, обнимали, вместе плакали. А враг — они зверствовали.

— Паш, ну вроде бы росли вы все в одной стране. Те же пацаны, кто сейчас в ВСУ, с ними же росли, общались. А почему они выросли такими, почему такая тактика бесчеловечная? Что с ними случилось?

«Бугор» ненадолго задумался и ответил:

— Мне кажется, что их зомбируют. Могу сказать на своём примере. Моя родная тётка живёт в Черкассах. И с первого дня войны в 2014 году по средствам массовой информации им начали пропагандировать то, что мы плохие, что мы террористы и захватчики. И её мнение о нас быстро поменялось: мы террористы — нас надо убивать. Её сын пошёл служить против нас. Как говорят, воюет брат против брата, это на самом деле так. И всё, общение оборвалось. То есть она не верит родственникам своим, которые живут на этой стороне. Она им не верит, а верит украинскому телевизору. Но в нём очень много неправды.

— Мне много пишут, спрашивают люди искренне, а я и сам не знаю… — пытаюсь выяснить мнение Бугра. — Когда всё это закончится? Как думаешь?

— Знаете, этот вопрос задаёт, наверное, каждый из нас. Потому что всем уже хочется до семей, до родных, до близких. Когда это закончится? Когда у них всё-таки сработает инстинкт самосохранения. Когда они поймут, что мы заднюю не дадим. И вот пока мы не достигнем своих целей, это не остановится. А мы дойдём до своих целей любой ценой.

14 июля 2022 г

В прифронтовых городах иногда встречаю людей психически тронутых. Неизвестно, в кошмаре ли боевых действий причина их душевных заболеваний, или это следствие иных, довоенных процессов, но все переживания этих особенных граждан так или иначе были связаны с войной.

Сегодня в Лисичанске во время съемок разрушенного полицейского отделения к нам с оператором Антоном Талановым подошла пожилая женщина. Я по привычке стал записывать интервью на камеру, нужно ведь было показать, чем живёт народ, какие проблемы существуют в освобожденном городе, но уже вскоре дал Антохе скрытый сигнал завершить съемку. Потому что её рассказ в эфир не пройдет. Да и на Ютуб я не стану это выкладывать по соображениям корректности. Бедная бабушка поведала нам, что к ней по вечерам домой приходят люди, тёмные, как тени. Скорее всего призраки, — сетовала она. Но вот как им запретить? Куда, мол, пожаловаться, чтобы больше не приходили?.. Спасу нет!..

Я не знал, как вести себя в такой ситуации. Как-то побыстрее свернул разговор да посоветовал обратиться в лисичанскую администрацию, а лучше в ближайший храм к батюшке, тот, вероятно, чем-то поможет. Безумие войны.

В Северодонецке, помнится, нас тоже окликнула женщина из окна дома. Спросила:

— А когда его увезут?

— Кого его? — ответил я вопросом на вопрос.

— Сына моего, вот же он там лежит…

— Где, не понял?..

— Вон в траве, — и показывает рукой в нашу сторону. Я огляделся: да, есть дерево, есть трава, никакого тела нет. — Ну, вот же он лежит!

Я понял, в чем дело, и решил подыграть ей, успокоить, что ли.

— Да нет, — говорю. — Уже не лежит он. Увезли, видимо, недавно.

— Да? Ну, хорошо, — с облегчением произносит она и скрывается в глубине квартиры.

Или была такая история в Рубежном… Мой знакомый с позывным «Берег», выпрыгнув из бронемобиля «Тигр», устремляется на рынок. На полпути его останавливает бабушка лет семидесяти.

— Парень, ты мне скажи, — начинает она диалог. — Вот вы же с роботами воюете. А куда запчасти деваете?

— Бабушка, вы про каких роботов говорите, про беспилотники, что ли, «птички»? — ничуть не смутившись, вопрошает Берег.

— Нет, не «птички», — мотает головой старушка. — В форме эти, с кем вы воюете… Я же их видела, они же роботы! И помнишь, их ещё киборгами называли?

— Было дело, — соглашается Берег. — В донецком аэропорту укропов «киборгами» называли…

— Я почему спрашиваю, — возбуждённо продолжает женщина. — У меня дед был радиолюбитель. Ты, если хочешь, запчасти-то можешь мне отдавать! А я радиоприёмник себе сделаю!

— Вы извините, пожалуйста, но мне нужно бежать срочно, — опешил парень. — А если что-нибудь найду, то обязательно вам принесу для радио!

— Беги, сынок, — кричит вслед бабушка. — Россия победит всех роботов! Мы вам поможем!

«Мы вам поможем»… Грустно это как-то… И даже не знаю, что тут добавить ещё. Тем более я не врач. Кроме того, что нужно действительно помогать. И таким людям в первую очередь. А Россия, конечно, победит! Всех этих злых «роботов».

16 июля 2022 г

— Ой, вы же артист Голубович? Проезжайте, пожалуйста! — боец комендатуры махнул рукой, и вся наша колонна миновала блокпост без проверки.

— Вам, Михаил Васильевич, можно контрабанду перевозить, — шучу я, а Голубович в ответ улыбается всеми усами, говорит:

— Узнают до сих пор. Приятно.

Да и как не узнавать. Народный артист Михаил Голубович, любимый всеми по ролям в фильмах «Кортик» (Полевой), «Как закалялась сталь» (Артём), «Юркины рассветы» (Иван Хмель) и других. Живая легенда Луганщины. Его портреты на билбордах и сегодня висят по всему Луганску. А сейчас он, как худрук, везёт свой музыкально-драматический театр на первые гастроли по освобожденным территориям. И мы с ним заодно, фиксируем для истории.

Посёлок Широкий, несмотря на название, совсем такой без размаха: пару километров прошёл, вот он и закончился. Улицы пустые. Интересуюсь у продавщицы магазина Эльмиры: где все люди?

— А потому что сказали концерт в ДК, туда все и пошли, — Эльмира в красном форменном сарафане, алой шапочке, да и сама зарделась от смущения перед камерой, стоит вполоборота, за дверную ручку держится, глаза отводит. — А я работаю.

— Ну, что, подмениться-то никак? — улыбаюсь.

— В следующий раз уж. Вот кто-нибудь бы из певцов приехал… — мечтательно произносит продавщица.

— А кого любите?

— Не скажу, — и еще больше краснеет, намертво вцепившись в бедную ручку двери. — Он не руусский, — игриво тянет Эльмира, улыбаясь румяными щеками.

«Бабья доля». Это так гастрольный концерт театра назвали. Заходим в гримерку, едва не застав артисток труппы полуобнажёнными. Извиняемся.

— Бабья доля непростая, — говорит белокурая Татьяна Лазарева. —