Пора предательства - Дэвид Кек

— Смотрите! — Дорвен махнула в сторону груды какого-то мусора на полу: должно быть, следы чьего-то лагеря. — Там и огарки есть. Странное место для ночлега.

— Может, это все же просто кладовка, — рискнул предположить Ламорик. — Мы ведь пока ничего толком не знаем.

Однако Дьюранд не сомневался: вокруг тянулись камеры — каменные клетки, куда можно бросить узника раз и навсегда. Ни украшений, ни узоров на стенах. Некоторые проемы были замурованы.

Он только надеялся, что советчики Рагнала никогда не слышали об этом месте.

— Остается надеяться, что мы отсюда выйдем, — проворчал Гермунд. — Не хотелось бы мне играть в прятки в этих норах.

Наконец в конце коридора показалась дверь, чью мраморную поверхность украшали извилистые линии: Небесное Око сияло над мирозданием, полным элегантных дерев. По бокам двери несли караул пара идолов: Стражи Врат Далеких Небес. В легендах Стражи носили кольчуги из железных гвоздей; скульптор, из-под резца которого вышли изваяния, скрупулезно вырезал каждый гвоздик.

— Надо произнести какое-нибудь заклинание? — поинтересовался Ламорик.

Дьюранд поднял лучину, остальные сгрудились вокруг него. Дорвен положила руку ему на локоть.

— Наверное, надо, но обычная ручка тут тоже есть, — откликнулся Гермунд.

— Это хорошо, — сказал Ламорик.

— Дайте-ка, пожалуй, мне опять немного места, — попросил Дьюранд, берясь за ручку. Дверь начала раскрываться. За ней ждала темнота. Подняв лучину повыше, Дьюранд вглядывался в расширявшуюся щель, не зная, чьи глаза встретят его с другой стороны.

А там и правда были глаза: пустые черепа. Истончившиеся скелеты. Комната за дверью была доверху завалена костями.

— Что с тобой? — спросил Гермунд.

Дьюранд резко втянул носом воздух.

— Там никого. Но не вижу, есть ли проход.

Обойти груду за дверью было никак невозможно. Пришлось лезть прямо через нее. Сухие кости оседали, трескались и ломались, выпадая из полуистлевших саванов. Лезть по ним было все равно что плыть — такими скользкими они сделались от древности. Желтые, кривящиеся в ухмылке черепа перекатывались под подбородком молодого рыцаря.

Простая бронзовая дверь на другой стороне склепа отворилась от первого же прикосновения. Дьюранд позвал остальных, и, кое-как вырвавшись из усыпальницы, маленький отряд оказался в просторном темном зале. Толстые колонны подпирали сводчатый потолок, в воздухе висел сильный аромат воска и бальзама.

Ламорик похлопал по одежде Дорвен, вытряхивая из нее пыль.

— Пожалуй, хорошо, что мы оставили придворные наряды дома.

— Все эти люди были небедными, — промолвила Дорвен. — Я заметила амулеты. — Они и правду попадались среди костей. — А на одной руке был огромный сапфир. Мне кажется, жрецы перенесли сюда кости из гробниц и усыпальниц. Тут все так же, как в других городах, — нет места для новых захоронений, пока не освободишь старые.

— Кожа так и зудит, — пожаловался Ламорик. — Как будто по мне маршируют полчища блох.

— А сейчас мы, верно, в склепе под верховным святилищем, — предположил Гермунд.

В кругу света, отбрасываемом лучиной, Дьюранд различал с дюжину саркофагов — первые следы огромного круга, что скорее всего обхватывал хранилище под полом. Здесь хватило бы места проехать и на коне.

Ламорик развернулся.

— Это здесь новоиспеченный король должен провести положенный срок бодрствования?

— Да, — подтвердил Гермунд. — Сдается мне, именно здесь. «Три дня под камнем» и только потом коронация. Наследные принцы проводят это время где-то здесь, во тьме.

— И все они здесь лежат. Все короли за двадцать веков, — прошептал Ламорик. — Нас давным-давно должно было поразить громом за святотатство. Не понимаю, как мы вообще дышим.

— Ничего, еще не поздно, — утешил его Гермунд.

На полу было высечено множество разных символов — какие-то линии, арки, лучи. Пересекающиеся кривые окружали фигуру, размещенную в самом сердце чертога: распростертую на полу тень высокого человека.

— Сюда! — окликнул Дьюранд, когда беглецы прошли по сияюще-медовому мрамору к прорезанному в полу силуэту: голова, плечи, длинное тело. Пальцы Дьюранда защипало. Он поднял лучину повыше. Дыра в полу была глубокой — фатом или даже чуть больше.

Гермунд нахмурился.

— Сюда патриархи укладывают юного принца, бубня над ним заклинания, наполняя воздух дымом и небесными силами. А потом оставляют его тьме и грезам. На этих камнях выгравирована добрая половина всех возможных древних заклятий.

Дорвен передернула плечиками, Ламорик надул щеки.

— Несколько дней во мраке, голодая в обществе шелестящих в могилах королей и патриархов.

Гробницы вокруг почти тонули во мраке.

— История канувших в прошлое людей, — промолвил Гермунд. — Людей, чьи сердца не могли долго выносить взгляд Небесного Ока.

— А кто бы мог? Кто в силах долго выносить его? — спросила Дорвен.

— Человек должен познать свое сердце, прежде чем патриархи опустят его во тьму, — заметил Гермунд.

— Я слышала об этом, о королевских снах, — сказала Дорвен. — Он внимает шепоту своих подданных.

— По крайней мере вплетается в древний узор патриархов… Не удивлюсь, если они слегка потрескивают, эти узлы. Порой за них довольно сильно тянут.

— Что-то сейчас лично мне короля совсем не жалко… Сюда. — Дьюранд нашел глазами первую широкую ступень церемониальной лестницы. Беглецы двинулись по ней и наконец обнаружили дверь. — И каков наш план?

— Г-м-м. Вопросик, — согласился Ламорик. — Храм расположен в самом сердце Эльдинора. Мы выйдем из туннеля, но окажемся в самом центре города — как в ловушке. Полагаю, патриарх свою паству знает, и на каждом углу стоит по алтарю.

Пламя лучины зашипело.

— Гермунд, — спросила Дорвен, — а патриарх присутствовал при захвате заложников?

— О да. Я не очень видел — но слышал, как он рычит.

— Король никогда не стал бы захватывать в заложники патриарха! — вскричал Ламорик.

Дьюранд вылез из усыпальницы возле маленького человечка в хламиде жреца. Он успел лишь мельком разглядеть бледное лицо и огромные выпученные глаза над всклокоченной рыжевато-медной бородкой, когда бедолага мешком повалился на пол, не выдержав вида грязных, оборванных незнакомцев, выходящих прямиком из могилы.

Дорвен присела посмотреть, как он там, — и, взглянув вверх, на Дьюранда, увидела кое-что еще.

— Дьюранд, погляди наверх, — выдохнула она.

Молодой рыцарь задрал голову. На вышине более тридцати фатомов парил целый океан золотых листьев — легкий, точно шелковое знамя. Колонны обрамляли купол, точно свитки золотых нитей, наброшенных, чтобы приручить свод мироздания.