Пора предательства - Дэвид Кек

Спутники Хода молча глядели на груды битых камней.

— Я совершенно уверен: где-то там есть лаз. — Ход поднял лампу, и над камнями проявилась черная полость. — Принц объявился в верховном святилище через три дня после своего исчезновения. — Толстячок показал на черный проем. — Полагаю, верховное святилище находится в пятистах шагах отсюда, вот в ту сторону… Впрочем, я никогда не проверял свою теорию.

Гермунд кивнул, раскидывая ногой битый щебень. Протянув руку за лампой, он, в свою очередь, заглянул в темноту.

— Ход! Кого ты, по-твоему, спасаешь? Хорьков?

— Лаз ведет в некое ответвление древней сточной трубы — или тайный ход, каким в древности патриархи ходили к королю. На этих камнях я нашел обрывки черных нитей. После смерти матери мальчик носил черную тунику. Он точно тут пролезал.

Кивнув, беглецы принялись карабкаться по камням. Сердце у Дьюранда так и застучало, когда он увидел, как узок лаз, по которому им предстоит ползти. Но что делать? Надо выводить Ламорика и Дорвен из этого жуткого места.

Из проема бил поток холодного воздуха.

— Я первый, — вызвался Дьюранд, усилием воли подавляя страх. Лезть туда — все равно что в печную трубу.

Однако остальные у него за спиной мялись в нерешительности. Пухлощекий Ход глядел на них снизу.

— Идем с нами, — позвал его Гермунд. — Давай!

Ход ответил не сразу.

— Я украл связку тростниковых лучинок. — Тростниковые лучины — ободранные и обмазанные жиром стебли тростника — заменяли крестьянам свечи. — Надеюсь, мастер свечных дел их не хватится. — Ход одну зажег, а остальные протянул Дорвен. — Мне будет интересно услышать, прав ли я касательно маленького Бидэна. — Крохотное пламя затрепыхалось на сквозняке. — Скорее, пока эти дьяволы не осознали, что произошло. Они начнут прочесывать улицы, расставят людей на причале. Помогите моему королю, — добавил он, повернулся и зашагал прочь.

Гермунд поморщился, глядя на посланцев, жавшихся друг к другу перед лазом в туннель. Огонек лампы покачивался, удаляясь.

Лампа Хода исчезла во мраке. Никто не произнес ни слова.

10. ПЫЛЬ ТРОПЫ ПОТЕРЯННЫХ ПРИНЦЕВ

Обрушенная часть тянулась футов пятьдесят, может, чуть-чуть побольше; Дьюранд все это расстояние буквально продирался между острых камней, стараясь не загасить сальную, брызжущую искрами лучину и на чем свет стоит проклиная безумную затею. Грести, точно одержимые, через весь Эррест — и ради чего? Рагнал обезумел, Орлиная гора полна невнятного шепота, а они теперь ползут, точно какие-нибудь червяки в подвале.

Наконец высвободившись, Дьюранд соскользнул вниз по куче щебня и очутился на полу пустого туннеля. Огонька лучины хватало на то, чтобы освещать дорогу примерно на дюжину шагов вперед — а дальше начиналась кромешная тьма.

— Чудесно, просто чудесно, — пробормотал молодой человек. Где-то над головой тянулись растрескавшиеся плиты Королевского проспекта. А ведь понятно, что потолок тут запросто может обвалиться.

Остальные съехали по щебню вслед за ним. На носу Дорвен чернел грязный подтек.

— Силы преисподней! — выругался Ламорик. — Надеюсь, здесь есть другой выход. Если нам придется возвращаться, можете меня прямо тут и похоронить.

Дьюранд улыбнулся.

— Сколько у нас лучин? — беззаботно спросил он, приподнимая ту, что держал в руке. Она уже наполовину сгорела.

— Дьюранд, ты поклялся мне в верности, — напомнил Ламорик. — Как сейчас помню. Ты стоял на коленях в грязи, а вокруг все со смеху покатывались.

Дьюранд кивнул.

— Не нравится мне это место, — пожаловалась Дорвен. — Не будем терять времени.

Высоты прохода хватало ровно настолько, чтобы Дьюранду не приходилось нагибаться. На стенах не было и следа налета, характерного для сточных канав.

— Не понимаю, зачем Рагналу брать заложников из верных ему домов, — проговорил Ламорик. — Монервей и Гарелин в жизни не бунтовали.

— Ах, — отозвался Гермунд. — Равенство. Всех одной меркой.

Ламорик ударил кулаком о стену.

— Этак он добьется того, что герцогства, еще не встававшие ни на чью сторону, присоединятся к лагерю Ирлака!

— После того, как они столь неохотно приносили присягу? Ход его мыслей очевиден. Можно ли положиться на клятвы сомневающихся? Куда как лучше заточить кого-то из их родни в башне. Если с одной стороны — близкие, а с другой — данное слово, кровь всегда перевешивает. Какая идея!

Дорогу им преградила дверь. Дьюранд прищурился, разглядывая сеть длинных трещин, испещрявших каменный потолок. Лучина зашипела, заплевалась искрами, и молодой рыцарь поморщился. Когда он подошел ближе, огонек выхватил из темноты щель — слишком узкую даже для Дорвен. Над самой дверью трещин было еще больше — похоже, не подпирай она потолок, он бы давным-давно тоже обвалился.

Дьюранд предостерегающе поднял руку.

— Не подходите.

— Наверное, стоило все же попытать удачи со стражами, — посетовал Ламорик. — Кто знает, вдруг бы удалось найти такого, который вывел бы нас через ворота.

— Если бы такой там был, подозреваю, мастер Ход нас бы с ним познакомил, — возразил Дьюранд. Маленький человечек и так скорее всего заплатил за их спасение собственной жизнью. — Мы должны уйти как можно дальше, пока они еще не поняли, что нам удалось сбежать.

Похоже, дверь лучше всего толкать в верхнюю часть — которой она упиралась в косяк…

Гермунд коснулся его плеча.

— Если тебя расплющит, надеюсь, ты не станешь возражать, коли мы попробуем план Ламорика.

Дьюранд протянул лучину Гермунду. Глаза Дорвен были широко распахнуты. Дьюранд не мог понять, о чем она сейчас думает, — но видел в них отчаяние.

— Дайте мне чуть больше места.

От первого же удара с потолка, точно снег, посыпалась пыль. После второго — высыпалось с полмешка песка.

С третьего пинка дверь поддалась. Беглецы промчались через проход — и потолок обрушился у них за спиной.

— Хвала Небесам! — выдохнул Дьюранд, насчитав позади себя троих живых.

Они шли по залу, обрамленному по бокам дверями и альковами, куда никогда не достигало тепло Небесного Ока.

— Полагаю, все эти помещения были прорублены уже потом, — заметил Гермунд, разглядывая каменную кладку. — Кельи. Или кладовые. Или винные погреба.

— Далековато ходить за бочонком кларета, — проговорил Ламорик. — Хотя тут достаточно холодно.

Они находились глубоко под землей. Воздух был сырой и застоялый.

— Смотрите! — Дорвен махнула в сторону груды какого-то мусора на полу: должно быть, следы чьего-то лагеря. — Там и огарки есть. Странное место для ночлега.