По дороге к высокой башне. Часть вторая - Олег Юрьевич Будилов

протянув руку, он почти коснулся жезла, но в последний момент остановил движение напротив рукояти, украшенной самоцветом, и сложил пальцы так, словно хотел показать мне маленький кругляшек. Я ничего не понял, поэтому пожал плечами. Тогда степняк ткнул в один из драгоценных камней, которым была украшена его сабля, и опять показал на мой жезл.

- Ах, вот, что тебе нужно, - наконец сообразил я, - самоцвет хочешь?

Кочевник опять заулыбался и закивал.

Ну, с этой драгоценностью я мог легко расстаться. В свое время Гирон заменил настоящий камень на стекляшку. Если кочевнику нравится подделка, я готов был ему ее уступить. Чтобы не показать своей радости я сурово насупил брови и тяжело вздохнул. Обманутый моей гримасой Холин жалобно всхлипнул. Видимо испугался, что я передумал его выкупать. Делая вид, что никак не могу решиться, я погладил магический артефакт. Кочевник внимательно следил за мной.

Наконец я взял в левую руку жезл, правой достал кинжал, поддел острием фальшивый самоцвет и с видимым усилием выщелкнул его из гнезда. Кажется, я сломал один из серебряных зажимов, удерживавших камень, но это было уже не важно.

Степняк протянул вперед пухлую загорелую ладонь, и я вложил в нее стекляшку.

Свободной рукой кочевник сгреб меч и деньги и что-то сказал Холину. Приятель бросился ко мне и спрятался за спиной. Сделка состоялась.

- Бляхой раб, - неожиданно сказал степняк, - помереть скоро.

Очень довольный собой он хихикнул и засеменил прочь.

Когда кочевник скрылся за ближайшей палаткой, я облегченно вздохнул и поднялся.

Оказывается, все время пока мы торговались, Ругон наблюдал за мной из шатра, отогнув тяжелый полог. Когда я повернулся и встретился с ним взглядом, он скорчил недовольную гримасу и красноречиво воздел глаза к небу.

На прощание великий хан дал нам в дорогу необходимые припасы. Правда, не бесплатно - за все, что наши слуги уложили в котомки, Ругону пришлось заплатить серебром. Старик был готов к такому повороту событий, поэтому ничуть не удивился озвученной цене. Даже здесь кочевники старались получить максимальную выгоду и, хотя нам не пришлось платить за владыку выкуп, но за еду степняки взяли с нас тройную цену. Единственное на чем нам удалось сэкономить - это на воде. Теперь мы точно знали, где находятся колодцы и ручьи, поэтому могли не брать с собой слишком большой запас. Холина нагрузили так же, как и остальных. От радости, что оказался на свободе бывший раб готов был снести вес вдвое больше положенного. Глядя на то, как он старается Ругон, наконец, согласился со мной, что лишним в отряде Холин не будет.

Последние слова были сказаны. В шатре великого хана владыка подписал бумагу, в которой обещал собрать и привести большой обоз, как плату за мирное будущее и отряд покинул стойбище. Мы двигались очень медленно, потому что владыка не поспевал за широким шагом воинов. Короткие остановки в пути сменились длинными привалами.

- Уж не знаю, - говорил мне Ругон, - хватит ли нам еды на обратную дорогу, если мы и дальше будем идти с такой скоростью.

Признаться, я надеялся на то, что хан предложит владыке коня, но похоже кочевники так дорожили своими лошадьми, что не отдавали их никому и ни за какие деньги. Казалось, что за время, проведенное в лагере степняков, понтифик почти оправился от тяжелой болезни. Многих в его возрасте удар свел бы в могилу, но старик выглядел вполне довольным жизнью. Может быть, помогли молитвы, а может быть, светлые боги наградили владыку при рождении богатырским здоровьем. Конечно, он шел медленно и быстро уставал, но никогда ни на что не жаловался и всегда старался найти для каждого из нас доброе слово. Наверно поэтому, не смотря на все трудности, мы уверенно продвигались вперед и скоро из открытой бескрайней степи вышли к знакомым холмам и перелескам.

- Я даже не ожидал, что мы так спокойно пройдем туда и обратно, - однажды на привале признался я Ругону, - сначала я думал, что кочевники обязательно на нас нападут, а теперь даже и не знаю.

- Смотри не сглазь, - ворчал старик.

Он опять забеспокоился, словно ощущал каким-то внутренний чутьем приближающуюся опасность.

- Слишком тихо вокруг, - говорил Ругон, - сколько дней идем и никого не встретили по пути.

- Безлюдные земли, - беззаботно отвечал я.

- Не скажи. Конечно степь большая, но и людей в ней много. Вчера помнишь, сколько следов было у колодца, а где эти всадники? Может быть, они уже крадутся вслед за караваном?

Наслушавшись предостережений Ругона, я стал внимательнее приглядываться к окружающему миру. Кто знает, на что могут решиться здешние племена? Отряд идет медленно, выследить его не составит труда, а мест для засады в этих безлюдных землях сколько угодно. И все-таки время шло, а на нас никто не нападал.

Теперь я часто оставлял Ругона одного в голове каравана и отправлялся поболтать с Холином, который тащился в хвосте отряда. Как не храбрился мой старый друг, но после тяжелых лет прожитых в лагере степняков ему трудно было нести большой груз и не отставать от остальных. Он держался изо всех сил, но я видел, что путь домой давался ему нелегко.

- Дай мне кинжал, - однажды попросил Холин, - а то у меня даже ножа нет. Если кочевники нападут, мне придется отбиваться голыми руками.

- Ты же стражник, - сказал я, чтобы немного его подбодрить, - отобьешься.

- Я бы рад, - честно признался он, - но силенок маловато.

Действительно, как я сразу не догадался вооружить его? Даже у носильщиков были при себе увесистые тесаки, а у моего друга ничего. Я вытащил из походной сумки кинжал Толина и отдал ему. После бессмысленного и нелепого поединка оружия у меня было хоть отбавляй.

- Держи, - сказал я.

Чем ближе мы подходили к Паусу, тем серьезнее становился Ругон.

- Ночью у костра не ложись, - предупредил он меня.

- Почему?

- Если на нас нападут, тех, кто окажется на свету перебьют в первую очередь, - сказал старик.

Сначала я думал, что мы с ним будем неотступно следовать за владыкой и охранять его от всяких напастей, но выяснилось, что Гамон заранее выбрал для старика телохранителей. На Ругона он возложил командование отрядом, а на нескольких верных людей - заботу о безопасности понтифика. Они словно живым щитом окружили его со всех сторон и не подпускали к