Те, Кто Живут Давно. Первое дело Рэдмаунта - Анастасия Альт

опустил оружие, вздохнул чуть спокойнее, подобное он уже видел раньше. Елена стояла на берегу у самой воды, держа в объятиях стройное тело рослого мужчины, на котором почти растаяла оставшаяся чешуя. Он опустился на колени, обнимая её. Елена прижалась к нему, ласково гладя и целуя мокрое лицо с острым хищным носом и уже человеческие глаза того же коричнево-зелёного оттенка: «Здравствуй, Марко!»…

Глава 16

Глава 16.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Североамериканский Метрополис…

Тед пришёл в себя поздно вечером. За окном уже стемнело, через шторы видны мигающие огни рекламы на противоположной стороне улицы. Внизу привычно сигналили в пробке машины. В углу номера за креслом был включен напольный светильник. Детектив решил, что один в комнате, когда услышал приглушённый всхлип. Вскочив, он увидел, что Елена сидит на полу у кровати, её щёки были мокрыми, глаза смотрели сквозь стену.

– Что случилось?!

– Как меня всё это достало! Я устала! – она шептала, будто в трансе.

– Где Андретти?

Она вздрогнула и подняла на него глаза. В измученном взгляде, усталость и гнев, тоска и ярость. Тед благоразумно замер, женщина расстроена, неверное слово и движение могут спровоцировать громкую ссору, а то и драку.

– Ушёл! А я уже обрадовалась, думала, наконец-то, сейчас уедем, всё закончится! Нет! Сначала приласкал, потом психанул, устроил сцену. Из-за тебя, кстати. Ой, да и не только из-за тебя!… – она махнула рукой. – Неважно. Как же я устала! За что мне это!? Вечно будут на куски резать будто мёртвую!

– Но ведь ты жива!

– А я не просила такой жизни!

– Они твоя семья!

– Это не семья, это дьявольский зверинец и грёбаный гарем! – её лицо было искажено рыданиями, жесты резкие и раздражённые. – Я хотела сдохнуть на том костре, а не обзавестись армией бесящих любовников! Господи, сколько веков ещё это будет продолжаться? Они такие разные, с ними так сложно, так тяжело! Маккинли себе на уме, никогда не знаешь, когда у него планка рухнет, да и пойдёт себе жрать и крушить! Де Ла Рю из крайности в крайность, то в монастырь уйдёт, то притон откроет. Эмер сказочный принц снаружи и сентиментальный маньяк по натуре. Воюет со времён первых крестовых походов, пачкается в политике, спекулирует оружием, продаёт бомбы террористам, чтоб хоть как-то адреналин получить!

– Войн нет. Государство едино, – на автомате выдал затвержённый слоган Тед, Елена только отмахнулась.

– Колычев, в противоположность, от всех отгораживается, никого ни видеть, ни слышать не хочет, считает себя исключительным и замечательным божеством, и он не то, чтобы совсем неправ. Марко много времени уделяет науке, умница, но ревнив адски, звереет в полном смысле слова, вот и сейчас эта кровавая охота в центре города зачем? Чтобы привлечь внимание!? О’Лири – это вообще двойной гемор и тройной головняк, помноженные на сотню или даже на тысячу! Это ребята творческие, чем только не заняты, на одном месте долго не живут. Воры, мошенники и шулеры, иногда и заказными убийствами не брезгуют ради развлечения и наживы! То один афёру какую закрутит, с мафией свяжется, то другой в горах медитирует, то живописью занят. Единственное, что спасает, одновременно не беспределят и редко работают вместе. Слов нет, как я устала от всего этого.

– Это все? – пока она говорила, Тед машинально загибал пальцы на каждом имени, и теперь показывал получившееся число.

– Что «все»?

– Ты сейчас рассказала обо всех Живущих Давно? – прищурился детектив.

Елена на долю секунды замешкалась с ответом, дыхание сбилось, ресницы дрогнули, движение глаз в сторону. «Она же сейчас соврёт мне! Почему? Зачем?» – изумился Рэдмаунт, заглянув в чёрно-карие водовороты.

– Это все. И для меня их слишком много.

Она махнула рукой, потом попыталась промокнуть лицо подолом, испачкала зелёную тунику в туши, всхлипнула. Тед уселся рядом с ней на пол. Коснулся руки через минуту, она молча сжала его пальцы. Он вдруг вспомнил слова Маккинли тогда на польской ферме: «Она положила на тебя глаз, получит своё, если захочет. Но постарайся не спать с ней. Ты не сможешь жить после этого. Ни с одной другой женщиной потом не будешь счастлив».

Да какая разница, что будет после, важно только сейчас! Он наклонился к её лицу и нашёл для поцелуя солёные от слёз щёки и чувственные губы, она ответила. И вспыхнувшая жаркая волна ощущений выбила детектива из реальности!

Елена целовала его, как ни одна женщина до этого, и он задыхался в этих поцелуях. Ласкал нежную кожу, жадно вдыхая сладковатый аромат.

Неизвестно, сколько времени прошло, Тед совершенно потерял голову. Женщина была то покорной и нежной, то сильной и требовательной. А он, то чувствовал себя необузданным животным, когда она вскрикивала: «Осторожнее, не так сильно!», то становился безвольной трепещущей добычей, и она плотоядно смотрела на него сверху вниз, как на трофей, царапая, ритмично двигаясь и доводя до яркой сладостной судороги, дарующей бессмертие…

Её тело было отмечено множеством отшлифованных рубцов. Сколько жизней оставили на ней эти шрамы и ожоги? Тед медленно проводил кончиками пальцев по следам времени. А Елена, наблюдая за ним, говорила:

– Раньше люди жили недолго, и смерть от старости была довольно редкой. Вот только лет сто как можно не опасаться, что тебя зарежут, зарубят, забьют, что ударит лошадь, собьёт повозка, или станешь жертвой диких зверей. А уж костры и пожары вообще никто не считал никогда. При подозрении в колдовстве огнём пытали до середины двадцатого века.

Он вздрагивал, как в ознобе, от этих слов. И, просыпаясь потом несколько раз ночью, крепко прижимал к себе её горячее мягкое тело, не желая выпускать из объятий никогда больше. В его груди будто светилось что-то бескрайнее, искрящееся. Впервые в жизни он чувствовал себя таким восхитительно умиротворённым и всемогущим…

– Ты даже не представляешь, что мне снилось… – прошептал Тед.

Услышав в комнате шорох, Рэдмаунт нехотя всплывал из сладкого тёплого сна. Но тут его горло сдавили железные пальцы, а тело рывком выдернули из постели, крепко стукнув им в стену, ноги беспомощно болтались над полом.

– Где она!? Где!? – рычал