Ангел пустыни - Евгений Габуния

О пользе хождения по магазинам

Знакомство старшего лейтенанта Степана Чобу с Москвой ограничивалось в основном Киевским и Казанским вокзалами, где он делал пересадки, когда ехал в отпуск и возвращался потом на учебу в Омскую школу милиции. Уже после ее окончания, когда Чобу начал службу в органах ОБХСС, ему пришлось задержаться в командировке в столице недели на две. На одном из консервных заводов Молдавии служба ОБХСС раскрыла крупное хищение лимонной кислоты на многие тысячи рублей. Следы преступления вели и привели тогда (как и сейчас тоже) в Москву. Командировка выдалась сложной, и он не успел толком увидеть столицу, хотя и запомнил, как добраться до улицы Огарева, где находится Министерство внутренних дел СССР, поскольку работал в тесном контакте с его сотрудниками.

Однако сейчас ему нужно было на Петровку, 38. Чобу только что вышел из поезда «Молдова» и остановился в нерешительности на привокзальной площади, на голову возвышаясь над снующими прохожими. Люди с тяжелыми чемоданами и сумками недовольно обходили высокого парня, не решаясь, впрочем, сделать ему замечание. В толпе мелькнула серая милицейская шинель. К Чобу неторопливо, с достоинством подошел юный сержант, приложил ладонь к фуражке с особым, столичным шиком и осведомился, куда направляется гражданин пассажир. «Неужели своего узнал?» — поразился Степан, одетый, по обыкновению, в штатское. Эта догадка Чобу не понравилась: неужто от него милицией за версту несет? Такое совсем ни к чему инспектору уголовного розыска. Однако когда сержант, услышав в ответ «Петровка, 38», удивленно вскинул глаза и с ног до головы оглядел человека в скромном черном пальто с маленьким простым чемоданом в руках, Чобу догадался: «Просто решил помочь приезжему гостю столицы. Предупредительный».

Сержант ни о чем больше не стал спрашивать, объяснил, что лучше всего ехать на метро, потому что там невозможно заблудиться, и Степан без труда добрался до площади Свердлова. Здесь толпа подхватила его, понесла к ЦУМу, и он оказался на Петровке. Дальше узкая улица забирала вверх, и Чобу пришлось пробираться сквозь толпу прежде чем он остановился возле высокого желтого здания Главного управления внутренних дел Мосгорисполкома. В просторном, отделанном мрамором вестибюле дежурный показал ему кабину с внутренним телефоном. Чобу набрал номер, и в трубке откликнулся бодрый голос:

— Майор Голубев слушает!

Пропуск выписали быстро, и лифт поднял его на четвертый этаж. Кроме Голубева, в кабине сидел совсем молодой длинноволосый парень в коричневой замшевой куртке. Чобу приложил руку к козырьку, чтобы представиться по всей форме, но майор приветливо сказал:

— С приездом, товарищ Чобу. Ваше начальство по телефону сообщило, что вас командировало. Будем знакомы. — Он крепко пожал ему руку. — А это, он обернулся к парню в куртке, — лейтенант Шатохин. Младший инспектор. Голубев снова улыбнулся: — Пока младший. С ним и будете в основном работать. И еще с одним человечком. При слове «человечком» Чобу бросил на него вопросительный взгляд, и Голубев пояснил: — Не нашим сотрудником, я хотел сказать. Есть у нас один типчик, мелкий фарцовщик, и человек тоже мелкий. У которого нашли ту самую вещичку по вашей ориентировке. Вы должны быть в курсе, я сам с полковником Ковчуком говорил по телефону. — Чобу кивнул. — Этот фарцовщик, некто Савицкий, судя по всему, случайно или по недомыслию оказался замешанным в одном мошенничестве — динамо, как они выражаются. Динамо, кстати говоря, самое примитивное. Но не в том дело. Потерпевший не заявил в милицию о пропаже культовых вещей, что нас весьма заинтересовало. Возникла идея выйти через Савицкого на этого «потерпевшего». — Майор изучающе оглядел сидящего перед ним человека с несколько грубоватыми чертами лица, его скромный серый костюм и задумчиво произнес: — Пожалуй, пусть старший лейтенант возьмет на себя Савицкого. Так будет лучше; приехал, мол, скромный коллекционер из провинции, старый товарищ. А тебя, Сережа, — обернулся он к Шатохину, — кто-нибудь из этой публики может узнать. О деталях договоритесь. И вообще, возьми под свое высокое покровительство нашего гостя из солнечной Молдавии.

Высокое покровительство началось с того, что Сергей, взглянув на часы, спросил:

— Кажется, пора принимать пищу. Как смотрит на это мероприятие молдавский гость? Только учти, — он сразу перешел на «ты», — на мититей или костицу не рассчитывай, тем более, что сегодня, если не ошибаюсь, четверг.

— С мититеем подождем, товарищ лейтенант. Будешь в Молдавии, обязательно в Голешты съездим. Это мое родное село, возле самого Кишинева. Кроме мититеев, еще кое-что найдется. Так что приезжай, — в тон ему ответил Чобу. — А вот с четвергом я что-то не понял.

— Не понял? Тогда скажи: какой самый плохой день для рыбы?

Чобу развел руками:

— Честно говоря, никогда не думал об этом.

— Сразу видно, что «Литературку» не читаешь. — Четверг… Рыбный день в общепите. Пошли.

В огромном зале, как с удивлением отметил Чобу, было очень мало людей в форме. За столиками сидели люди в обычных костюмах, в основном молодые, совсем как в столовой какого-нибудь завода или учреждения; только женщин среди обедающих было мало.

Длинная очередь подвигалась быстро, и они, покончив с обедом, поднялись в кабинет Шатохина. Впрочем, кабинетом эту большую общую комнату можно было назвать лишь условно. Жестом показав на пустующие столы, Шатохин сказал:

— И так почти всегда. В бегах ребята. Розыскника ведь ноги кормят.

— А голова зачем? Чтобы фуражку носить? — Степан внимательно взглянул на собеседника, стараясь понять, шутит он или говорит всерьез.

— Да это я так, к слову пришлось. — Сергей немного смутился. Давай-ка о деле поговорим.

Он открыл сейф, достал лампадку и протянул ее Чобу. Маленькая лампадка утонула в его огромной ладони.

— Вот из-за этой штуковицы сыр-бор и разгорелся. Вы там у себя, небось, с ног сбиваетесь, а она уже в столице. И кто знает, где бы завтра оказалась. Очень охочие господа иностранцы до таких вещиц.

— А таможня? Там что ж, не досматривают этих самых господ? — удивился Степан.

— Таможня, конечно, контора серьезная, там не шутят. Однако провозят, например, в дипломатической почте, она ведь не досматривается. Да и не только дипломаты норовят провести. Ты и не представляешь, на какие ухищрения идут. Я тебе при случае расскажу подробнее. Интересно. Недавно вот один фирмач чуть не улетел к себе в Лондон или еще куда со старинной доской, иконой то есть, — Шатохин счел необходимым пояснить, что означает слово «доска». — И как хитро, скажу тебе, было задумано: записали старинную доску по-новой, эта мазня запросто снимается — и все. Размыли наши реставраторы — и ахнули: цены, оказывается, нет этой доске. «Иоанн Креститель» или «Ангел пустыни», называется — красиво, между прочим, звучит. Шестнадцатый век, византийская, говорят, школа.

— Постой, постой, как, говоришь, называется икона эта? — Степан вспомнил, что священник церкви архангелов Михаила и Гавриила называл в числе похищенных икону Иоанна Крестителя — по-молдавски «Иоанн Ботезаторул». — А где ее достал тот фирмач? — он с некоторой запинкой произнес незнакомое слово.

— В том-то и дело, дорогой товарищ, сами бы рады узнать. В картотеке похищенных она не числится, а купил на Большой Полянке, есть там одна контора… Все правильно оформлено. Не удалось пока, к сожалению, приемщицу допросить. В командировке она. Ну, и закрутился сам маленько.

— А может, уже приехала? Позвони прямо сейчас, а? — в голосе Чобу было что-то такое, что заставило лейтенанта сразу взяться за телефонную трубку. Уже набирая номер, он спохватился: — А в чем, собственно, дело, почему тебя так заинтересовала эта доска?

— А потому, что какого-то «Иоанна Крестителя» похитили из церкви в Молдавии. Тоже старинная была икона, священник показывал.

Шатохин, не набрав до конца номер, положил трубку на рычаг.

— Любопытно… Однако после этого не значит вследствие этого — как говорили древние римляне. Таких икон с крестителями знаешь сколько? Может, и не из вашей вовсе церкви доска.

— Или да, или нет, или может быть, — как говорят наши соседи одесситы. — Чобу сдержанно улыбнулся, еще не веря в удачу. — Звони.

Шатохин набрал наконец номер. Оказалось, что Лариса Петровна Добровольская (так звали приемщицу) уже вернулась из командировки в Суздаль и завтра обязательно будет, поскольку день приемный.

Отдел экспорта Всесоюзного художественного производственного комбината Министерства культуры СССР размещался в старинной церкви Григория Неокесарийского на улице с непривычным для уха Степана Чобу названием — Большая Полянка. Возле церкви стояла, о чем-то непринужденно беседуя, группа подчеркнуто модно одетых парней. Не прекращая разговора, они окинули Чобу и Шатохина оценивающим наглым взглядом и отвернулись.