Шпион судьбу не выбирает - Игорь Атаманенко

Этот ультиматум заставил Олега призадуматься. Что ждало его в СССР? Невозможность пробиться на съемочные площадки. Безденежье. Унижение и насмешки друзей бывшей жены. Кроме того, он понимал, что за лукавство при выезде в Югославию грядет расплата — топор для него уже лежал у плахи. И он решился.

С помощью своего друга-актера Видов перешел австрийскую границу, а затем перебрался в Италию. Вскоре он встретил свою вторую жену — продюсера и журналистку Джоан Борстен, с помощью которой переехал в США и неплохо устроился в Голливуде.

Бегство Видова произвело в высших партийных инстанциях эффект разорвавшейся бомбы — кто выпустил?! Галина Брежнева исходила желчью от бессилия достать своего протеже. Но, так как ее ставленник был недосягаем, вся ее злоба теперь была переадресована Валентине. Галина Леонидовна поклялась извести распутницу во что бы то ни стало.

Своими заботами генерал Федотов поделился с Карповым, с которым был в приятельских отношениях. Но тот вежливо отклонил просьбу коллеги. Использовать оперативные возможности своей Службы для возвращения беглеца и укрощения греховодницы Карпов не стал — цели не стоили потраченных средств. Однако фамилию Борзых на заметку взял — мало ли когда и при каких обстоятельствах понадобятся услуги такой красавицы, которая может составить конкуренцию даже Федотовой! Более того, распорядился провести изучение Валентины в целях возможного привлечения к негласному сотрудничеству.

Полученные данные впечатлили генерала, но перейти к активным вербовочным мероприятиям помешала текучка. Тонкая папочка с результатами изучения не знающей поражений потрошительницы мужских сердец и кошельков осталась лежать в сейфе. До поры…

Мальвина же, почувствовав, что за спиной подруги точатся ножи, начала действовать решительно и бескомпромиссно.

Мальвина Вишня, красивая и неотразимо вульгарная, предприимчивая и целеустремленная молодая женщина, обладала секретом умения из всего делать деньги. Однако главным ее талантом было умение заводить знакомства с нужными людьми, поэтому основной статьей ее дохода были мужчины. Одновременно она находилась на содержании у нескольких докторов наук и академиков. Ее любимый афоризм: «Каждая красивая, уважающая себя женщина должна иметь трех зверей: соболя на плечах, «ягуара» в гараже и козла, который все это оплатит» — был не просто остроумным сочетанием слов, а руководством к действию, которое она с успехом реализовывала в жизни.

Однако приобретение постоянного спутника жизни из числа отечественных денежных тузов в ее планы не входило — она спала и видела себя гражданкой Франции или Англии. По ее твердому убеждению, только там она смогла бы развернуться во всю ширь своих недюжинных способностей и дарований.

Свое намерение перебраться на Запад она воплощала планомерно и настойчиво. Ко времени приезда Валентины в Москву она оставила ВГИК и теперь постигала французский и английский языки на филологическом факультете МГУ — заграницу надо встретить во всеоружии!

По натуре скрытная и осторожная, свое намерение сменить страну проживания она утаивала даже от Валентины, ближайшей подруги и подельницы. Отчасти это можно было объяснить ее неудержимым эгоизмом и гипертрофированной завистью, в основе которых лежал комплекс неполноценности, порожденный чувством мнимой вины в своем провинциальном происхождении.

Мальвина относилась к категории весьма опасных людей, потому что не была обременена предрассудками и моралью. Привлекательность ее состояла не только во внешней красоте — порочный гибрид отца-курда и матери-полячки с Западной Украины — была чертовски хороша собой! Она подкупала своей откровенной жадностью до всех жизненных и, прежде всего, сексуальных утех. Коктейль кровей и безродное происхождение давали ей сок и силу — Мальвина по сравнению со своими сверстницами, слепыми котятами, была молодой волчицей. Прожив в Москве около десяти лет, она приобрела такой внешний лоск и такие изысканные манеры, что даже коренные столичные интеллигенты удивились бы, узнав, что она — уроженка окраины советской империи.

Мальвина обладала абсолютной способностью к мимикрии. Все время, оставшееся от любовных приключений и афер, она усердно работала над собой и своим имиджем.

Мальвина никогда не сквернословила. Выражалась скупо, содержательно, с налетом снобистской скуки. В голосе звучали плавные светские интонации, а при необходимости она умела напустить на себя молчаливую таинственность. Одевалась с аристократической простотой. Даже имея множество драгоценностей, — подарки от воздыхателей и партнеров, — она носила лишь платиновый браслет, украшенный крупными сапфирами. Его изысканная красота свидетельствовала о ее хорошем вкусе и достатке, а это — надежный пропуск в великосветские столичные салоны. В общем, для окружающих Мальвина являла образчик успешной молодой женщины, а не элитной куртизанки.

Как только злые языки обвинили Валентину в развале семьи Федотовой и Видова, Мальвина, засучив рукава, принялась устраивать личную жизнь подруги — и преуспела. Ее интригабельный ум сразу подсказал оптимальный выход — наперсницу надо выдать замуж! А так как обе девушки недостатка в поклонниках не испытывали, то простор для маневра был достаточно широк. Вскоре сыграли пышную свадьбу.

Мальвина не могла отказать себе в удовольствии отомстить за поруганную честь подруги. Прекрасно зная, что Федотова пребывает в одиночестве, она отослала ей исполненное на гербовой бумаге приглашение, в котором указывалось: «сочетающиеся законным браком академик Балалыкин и актриса Борзых почтут за честь лицезреть на своем торжестве супругов Наталью Федотову и Олега Видова».

…Новоиспеченный муж — престарелый академик-вдовец — стал не только «пластырем», что заклеил рты столичным сплетникам, раздувавшим слухи вокруг имени Валентины, но и явился тем «козлом», который оплачивал причуды и капризы подруг-нимфоманок.

Мальвина, под видом сестры Валентины, перебралась жить к счастливым молодоженам в высотку на площади Восстания. Окно ее комнаты выходило на здание американского посольства. Один его вид вдохновлял ее на поиски новых путей достижения своей цели — выезда на постоянное жительство за рубеж. Но свое намерение Вишня хранила в тайне даже от подруги.

Впрочем, Валентина после неудачи с Видовым впала в глубокую депрессию, поэтому ее не интересовали планы Мальвины.

— Лекарство от мужчин — это мужчины! — заявила Мальвина, и приятельницы бросились искать новых знакомств и развлечений. Уже втроем они стали посещать элитные московские рестораны: Центрального дома литераторов, Всероссийского театрального общества и Центрального дома работников искусств, где собирались представители столичной богемы. Подруги, нисколько не стесняясь присутствия супруга-старика, во всю флиртовали с понравившимися артистами, офицерами и представителями теневого бизнеса.

Новые знакомства имели бурное продолжение на даче академика, где устраивались грандиозные приемы, в конце которых девочки, по сложившейся традиции, напропалую совокуплялись с блестящими кавалерами. Вечер, начавшийся светским раутом, заканчивался сеансом группового секса на ковре гостиной, в оранжерее или в роскошном бассейне и… обязательно при свечах.

В это время вечно простуженный академик находился в ванной комнате, где, обложившись ингаляторами и намазавшись мазями от выпадения волос и появления веснушек, истязал себя очередным курсом лечения. Выживший из ума ученый, к тому же сексуальный банкрот, он лечился от всех болезней сразу с маниакальным упорством: зубы чистил шесть-семь раз в день, столько же раз заставлял Валентину делать ему очистительные клизмы. Ежедневно принимал горсть таблеток витаминов, а для профилактики атеросклероза беспрерывно щелкал семечки. Все бы ничего, но того же он требовал и от своей пышущей здоровьем супруги…

Несмотря на все ухищрения Мальвины Валентина чахла на глазах, ее безразличие к жизни вслед за разлукой с Видовым усиливалось. Чтобы вывести подругу из этого состояния, Мальвина решила соблазнить ее экзотическими плодами Черного континента — неграми, с которыми поддерживала отношения, проживая в общежитии МГУ.

В жаркий июльский день подруги устроили на даче эксцентричный прием, чтобы «отпраздновать» госпитализацию академика в кремлевскую больницу.

Валентина после бурно проведенной ночи, закончившейся традиционным групповым сексом под утро, лежала обнаженная на надувном матрасе в бассейне и безучастно наблюдала за гостями. Некоторые негры нагишом резвились в саду, гонялись за подружками напрокат, самозабвенно предаваясь игре с одним, раз и навсегда утвержденным, правилом: «кто кого поймал, тот того и отодрал». Остальные гости сгрудились на импровизированной танцплощадке и отрешенно стриптизировали. Иссиня-черные, как баклажаны, лоснящиеся и пружинистые негры двигались с грацией гепардов. Каждый танцор являл собой секс-символ во плоти, а в каждом узоре танца сквозило неприкрытое сладострастие. Валентине эти танцы напоминали совокупления без единого прикосновения.