Кодекс Крови. Книга I - М. Борзых

но при этом за внешней обаятельностью проглядывал кровожадный оскал матёрого хищника. Этим Виноградов напоминал ныне покойного барона Комарина. Одно Зубров знал точно, таких людей лучше иметь в друзьях. Деньги решали далеко не всё в этом мире.

— Услугой, Гаврила Петрович! Услугой! Как я могу с вами связаться по факту получения результатов?

— Можете просто позвонить, — Виноградов положил на стол картонную карточку с рисунком из виноградных листьев и номером мобилета. В следующую секунду лицо парня стало отсутствующим. Маска невозмутимости и бесшабашности сползла с него, приоткрыв тревогу и неудовольствие. Зубров не понимал причины перемен, но лицо его собеседника становилось всё мрачнее и мрачнее. Глаза и вовсе наливались кровью, вот только не белки, как у всех нормальных людей, а радужка. Она мерцала красным цветом, словно спелая вишня на свету. Никита Илларионович не мог знать, что такие перемены вызваны крайней яростью собеседника, которому сообщили о вторжении в родовые земли.

Спустя пару минут тишины, Виноградов отмер. Вынув старинные механические часы на цепочке, он задумчиво посмотрел на время и засобирался.

— Благодарю вас, Никита Илларионович, за выделенное время и надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

Мужчины пожали друг другу руки, и Виноградов стремительной походкой покинул кабинет главы Геральдической службы.

Глава 11

Твою ж мать! А вот Хмарево я как-то упустил из виду. Когда Паук со мной связался, было уже несколько поздновато что-то предпринимать. Тем более, что приехал личный секретарь Орлова. Правда, мне лично было наплевать на чины, да хоть замминистра пусть приезжает. Хмарево — моя земля, и любые люди на ней без моего разрешения, хуже красной тряпки для быка. В голове назойливо засела мысль, что мне срочно нужно туда. Своей интуиции я доверял, а сейчас ещё и с изменённой внешностью да прикрытием Винограда желание посмотреть на гостей стало просто неудержимым.

До выставки цветов ещё оставалось чуть меньше недели. Ночные эксперименты уже дали первые результаты, но… Пока всё не то. Мать Михаила, будучи южанкой, очень скучала по теплу и буйству зелени, поэтому в Хмарево был свой зимний сад и маленькая оранжерея, где Мария… отдыхала душой. Вот и повод для посещения имения сыскался.

— Арсений, подай заявку на участие во Всемирной выставке флористов. Обозначь название сорта «Сюрприз для принцессы», — озадачил я кровника. — И присмотри за девушками, я пропаду на пару дней. Без меня в город их выпускать только под иллюзией.

— Будет сделано, барин!

— Мог бы и лично передать, — буркнула где-то на фоне сознания Тильда.

Твою ж мать!

— Тильда, ты нас постоянно слышишь? — уточнил размах способностей подруги.

— Нет, только то, что меня напрямую касается, — немного виновато отозвалась девушка. — Я границы-то понимаю, берега не путаю.

Границы — это хорошо. Это очень хорошо. Она — умница, всегда умела держать дистанцию дружеских отношений. Если первые две сотни лет мы ещё относились друг к другу как брат к сестре, то со временем закономерно отдалились.

Она всё чаще пропадала на изнанке, появляясь, когда мне нужна была помощь в закрытии прорывов. Сопоставив некоторые факты из прошлой жизни, до меня, кажется, начало доходить, почему она отдалилась от меня в последние годы.

— Тиль, — осторожно позвал я по связи.

— Тема закрыта, — отрезала подруга и закрылась.

— Я сейчас уеду, но, когда вернусь, мы обязательно поговорим, — мысленно пообещал. Может, и не стоило, в конце концов, никто не любит, когда ему или ей лезут в душу. Но, великая Кровь, как же я оказывается был слеп. Чтобы понять очевидные вещи, мне пришлось сдохнуть и переродиться. Да уж, смерть оказывается прекрасно прочищает мозги.

* * *

Светлана Подорожникова бежала марш-бросок в точности такой же, какой их курс начинал бежать перед прорывом.

В этот раз ситуация уже была иная. Рюкзаки все перебирали вдумчиво. Светлана постаралась собрать тот же комплект, что когда-то видела у Комара, подозревая, что он включал всё необходимое и для последующих этапов.

Рядом бежали Лягушкина и Репейникова. Девушки сжали зубы и молча держали заданный Светой темп. Эта неделя их изменила в лучшую сторону. С одной стороны, дорвавшиеся до свободы девушки решили, что анонимность скроет всё, в том числе и разгульный образ жизни, но, с другой, они не ожидали, что парни ими банально воспользуются без излишних сантиментов. И теперь здоровая злость и чувство собственного достоинства стали хорошим подспорьем в развитии.

Сама Света наконец-то избавилась от назойливого внимания Медведева. После дачи клятвы о неразглашении этот недоженишок стал тише воды ниже травы. Ещё бы, узнать, что пытался принудить дочь императорского целителя, да ещё и рассматривался ею в потенциальные женихи… В общем, Медведев теперь пылинки с неё пытался сдувать, за что уже был неоднократно бит. При этом ему было глубоко всё равно, как поменялось о нём мнение его бывших подпевал.

Справедливости ради, те тоже теперь вели себя потише. Склок было меньше, наконец-то все занялись именно тем, зачем сюда и приехали. Инструкторы гоняли их до седьмого пота.

Единственное, что беспокоило Свету, это невозврат из госпиталя Комара. Вернулись все, кроме него. Часть инструкторов тоже начала носить артефакты смены внешности. Вот только для хорошего целителя все эти ухищрения всегда были бесполезны. Он запоминал пациентов не по лицам, а по особенностям строения энергетической структуры.

Например, у инструктора Паука, который теперь стал зваться Чёрным, была застарелая травма энергоканала под левой ключицей. Скорее всего, когда-то ему в полевых условиях вырастили новый канал, но квалификация целителя была низкой, и на границе остались рубцы. По таким мелочам Света узнала всю десятку сменивших внешность инструкторов. По этой же причине ей не составит труда распознать всех своих сокурсников, стоит им только повстречаться в высшем свете.

Но при всëм, при этом Свете интересен был тот самый не вернувшийся Комар.

Через неделю отец затребовал Светлану на один день для сопровождения Еë Императорского Высочества Марии на очередную светскую тусовку.

Уж лучше ещё один марш-бросок пробежать, чем опять отваживать назойливых ухажёров, удерживать Марию от очередных безумств и слушать нытьё о собственной скучности.

Однако сейчас Света в кои-то веки была рада выбраться в свет, ведь это позволило бы связаться с дядей Данилой и уточнить, куда отправили Комара. Словам Паука-Чёрного она не поверила, уж целителю легко было определить, когда человек врёт. Оставалось только убедиться в собственных предположениях.

Если уж быть до конца честной, хотя бы самой с собой, Света впервые заинтересовалась парнем. Подкупили его спокойствие, собранность, решительные действия и неожиданная бескорыстная забота.

Одно дело, когда все ухажёры видят в тебе ступеньку для приближения к императорскому дворцу, и совсем другое, когда тебе помогают просто потому что могут, не требуя ничего взамен. Про романтику в её случае можно было напрочь забыть, а вот приобрести хотя бы одного собственного друга хотелось.

Выбросив из головы все посторонние мысли, Света выровняла дыхание, ускорила ток крови и нарастила темп бега, догнав основную группу. Симпатии симпатиями, а занятия никто не отменял.

* * *

В Хмарево я добирался портальными свитками. Но перенесся я не прямиком в имение, а в небольшую деревушку с одноимённым названием. Там взял в аренду коня и отправился в гости к себе домой. На подъезде к имению меня остановили уже виденные мною ранее бойцы из спецподразделения «орлов». Те действовали чётко по уставу, уточнили цель визита, проверили перстень и пропустили. А вот дальше начались непонятки.

У полуразрушенного взрывом центрального корпуса суетились строители в незнакомой униформе. Посреди строительной кутерьмы стоял низенький сухонький мужичок с глубоко посаженными глазами пуговками.

Узкий длинный нос и привычка кривить губы делали его похожим на грызуна. Он чётким поставленным голосом раздавал приказы.

Комарихи, мои славные девочки, уже принесли его кровь на пробу. Капли, конечно, было маловато, но общее впечатление было смешанным.

Мужик вроде радел за восстановление имения, всё делал чётко, по средствам выделенным Министерством обороны, не подкопаться. Но! Какое-то смутное чувство неправильности меня смущало. Этот… грызун… смотрел на моё имение как на личную собственность. Можно,