Спорим, моя? - Рошаль Шантье

— Я знаю, Ариш. Просто… я так и не поняла, они будут рады если мы приедем в загс или нет... Надо было тогда рассказать Владу то, что мы услышали, — последние слова она проговаривает одними губами, качая головой.

— Я ему рассказала… — сознаюсь все-таки.

— Не поверил? — хмыкает отец и отпивает сок.

— Поверил, — вздохнув, смотрю в окно. Смеркается, — сказал, что переволновалась…

С того дня мы больше не подымали эту тему, а отношение к девушке брата окончательно испортилось у всей семьи.

Тогда Владик еще жил с нами, в родительском доме, и Сашу привел во второй или третий раз, но впервые она осталась на ночь. Родители были не против, мол, сын уже взрослый. На ужине все весело щебетали. Её интересовало буквально все!

«Арина, ты не пошла по родительским стопам? Вау, в тебе столько смелости!»

«Вы так давно вместе, очень романтично. Я тоже о таком мечтаю!»

«Стоматология? Владик очень талантлив, да!»

Она не ела мяса и тогда мама, смутившись, быстренько наколдовала ей салат. Поджарила на гриле креветки — хорошо, в морозилке нашлась пачка — и поставила на стол безглютеновое печенье вместо торта на десерт. И где только взяла?

— Так здорово, что ты смогла отказаться от мяса! — говорила я, — это очень осознанно.

Мне она очень понравилась. Думаю, Владику бы здорово досталось от мамы за то, что не предупредил о таких важных вещах, как Сашин отказ от мяса. Если бы не одно но. Совершенно случайное, абсолютно неожиданное, но окончательно открывшее глаза.

Мы уже допили чай и разбрелись по комнатам, когда я, выходя в туалет, а он у нас на этаже отдельный услышала спор. Не обратив внимание, вернулась обратно и включила следующую серию сериала. Поставить на паузу «Любовь, смерть и роботы» заставил стук в дверь. После негромкого «входите» дверь приоткрылась и в нее сунулась голова братца.

— Ари, мне надо отъехать, у Сереги машина барахлит опять. Ты займи чем-нибудь Сашу, ладно? — он будто просил, но на деле ставил перед фактом.

О том, что его друг купил себе развалюху, мы слышали раз сто и Влад регулярно ехал его выручать. Мужская дружба, что уж там. Мы только хихикали и обещали возносить в поддержку вишневой девятки молитвы.

— Без проблем, — пожала плечами. Почему нет? Саша показалась милой и приятной девушкой. Через чур лестной, только это не порок.

— Спасибо, с меня шоколадка. С миндалем и изюмом, помню, — подмигнул мне и закрыл за собой дверь.

Я досмотрела оставшиеся десять минут серии и честно поднялась с кровати и направилась отрабатывать обещанные сладости.

Вышла в коридор, подошла к приоткрытой двери братовой комнаты и застыла. Пораженная застыла. Тогда-то я поняла, что милашка Александра на самом деле овца Саша.

— Ты что, Карин. Ты бы видела этот дом! Почти хоромы. Одна его комната чего стоит! Надо брать быка за рога, это очень и очень хороший вариант. Ага, и профессия очень даже денежная. А родители как пылинки сдувают ты бы знала, — её голос подскочил вверх, неприятно лязгнув слух, — папаша все, что хочешь за счастье сыночки отдаст. А его счастье кто? Правильно, я!

Комнату наполнил неприятный хохот, а я только отошла вбок, к стене, чтобы не было видно через матовые окошки двери.

— Его мама носилась вокруг меня как квочка! Креветок мне пережареных в тарелку накидала, — тем временем продолжала она, — съела конечно! Еще и в комплиментах разошлась как вкусно-как вкусно! А она только жеманничала смущенно! Бабе за сорокет, а смущается, как малолетка. И муж её ручку то погладит, то чмокнет, как только на столе не…

Мне скорее что-то почудилось, чем я повернулась на звук. За моей спиной стояла мама с блюдом фруктов в руках. Пальцы, которыми она сжимала тарелку побелели, в глазах затаилась боль. Что такого мы сделали этой девице, что она так по нам прошлась? Наверное, этот немой вопрос мы читали в глазах друг друга. Мама поднесла к лицу руку и прижала к губам указательный палец. И только тогда я поняла, что кулаки мои сжаты. Хотелось оттаскать за волосы эту Александру, чтобы она стала похожа на стриженую овцу!

Она что-то еще говорила и говорила своей подруге в телефонную трубку, но мы уже не стали слушать. Зачем? Высосанные из пальца претензии, как родители любят и поддерживают своих детей? Что у мамы с отцом все эти годы брак на любви построен? Что мы хорошо живем?

Я сказала об этом Владу по телефону.

— Я поговорю с Сашей, — серьезно сказал он, — Но и тебя прошу не сгущать краски. Она не так сформулировала, ты не то услышала. Бывает. Да и она переволновалась, возможно. Перевернем страницу, ладно?

— Ладно, — ответила я.

Перевернуть перевернула, но только маркер, которым Саша наносила оскорбления моей семье, отпечатался и на другие страницы и чтобы это исправить, их нужно было вырвать.

— Твоя мама сгущает краски. Александра сказала, что роспись может пройти закрыто, только для двоих, — вырывает из воспоминаний папа.

— А Владик что? — цежу сквозь зубы.

— А Владик молчал. Не знаю, что она с ним сделала, — качает головой отец и я взрываюсь.

— Папа, ему почти тридцать лет! Тридцать, а не пятнадцать. Нельзя сказать, что на него повлияла плохая компания и он купил бутылку пива, вместо лимонада. Если для того, чтобы жениться он достаточно взрослый, то чтобы брать на себя ответственность тем более.

— А я согласна с Ариной, — перебивает мама, когда отец набирает побольше воздуха, чтобы защищать сына, — не ответственности ли мы учили наших детей, Гриша? Нельзя все валить на женщину.

— Кристина, женщина отвечает за лад в таких отношениях, и ты это знаешь.

— Да, но твои родители тоже меня не воспринимали, — а вот