Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза

Эд, мама которого до сих пор вяжет ему носки на Рождество и ни разу не произнесла имя Петры правильно. «Мужчины – это сплошное расстройство», – думает она. Если бы для того, чтобы стать лесбиянкой, было достаточно надеть мартенсы[60], она бы тут же это сделала.

– Пойдем, мам! – снова кричит Джейк. Петра усмехается и шагает в сверкающее море.

У офиса Дермота Эмили достает телефон и набирает номер, который дал ей Пол в последнюю их встречу. «Странно, что у него новый номер. Ноль два ноль семь – где-то в центре Лондона. Где-то, где очень дорого», – злобно думает она. Она уверена, что даже банкротство не заставит Пола отказаться от привычных удобств. Идет звонок, а затем телефон переключается на автоответчик: «Пол и Фиона сейчас недоступны…» Она задумчиво нажимает «Удалить».

Чарли с Джейком копают ров. Очень важно сделать все правильно, потому что потом море наполнит его до самых-самых-самых краев. Во всяком случае, так говорит Джейк. Прямо у кромки воды есть песок, хотя вокруг повсюду каменистая, жесткая, скользкая галька. Чарли нравится, как море делает маленькие реки на влажном песке. Как будто он гигант, который создает гигантские рвы. Если бы он бросил большой камень, он бы раздавил всех маленьких людей, но он этого не будет делать, конечно. Он не злодей, как Гарри. Гарри прямо как Груффало[61], только хуже, потому что тебе никогда его не обмануть, даже если ты очень, очень умная мышка. Он никогда даже не смотрит на тебя, так что его ни за что не обманешь. Все знают, что нужно посмотреть на кого-то, чтоб тебя обманули.

Чарли глубже зарывается в камни. Под ними вода. Он собирает маленькие блестящие камешки руками. Они пахнут солью, как чипсы. Он любит чипсы. Он попросит мамочку купить ему огромную пачку чипсов; только мамочки здесь нет, лишь эта женщина Петра. Папочка купил бы ему чипсов. Папочка любит бургеры и чипсы и всю чудесную еду, которую, по словам мамочки, очень вредно есть. Почему папочки здесь нет? Он спросил вчера у Сиены, но она просто сказала «Скоро увидитесь» таким голосом, которым обычно прощаются. Он вообще попрощался с папочкой в прошлый раз? Поцеловал и обнял? Он не помнит. Слеза падает на песок, и он смотрит, как она исчезает.

– Молодец, Чарли! – кричит Джейк. Чарли снова начинает копать. Его слезы на вкус соленые, как море. Он хотел бы, чтобы Джейк был его братом. Очень-очень. Звездочка яркая… Не помнит, как дальше. Он продолжает копать, прямо до центра земли.

Пэрис ни о чем не думает, выстраивая камешки по размеру. Как у ребенка, у нее в голове только то, чем заняты руки. Ей всегда нравилось расставлять вещи по местам. В своем дневнике она бережно хранит списки любимых книг, фильмов и музыки, обновляя их раз в несколько месяцев. Она хранит книги и диски в алфавитном порядке и приходит в ярость, когда Сиена берет что-то без спроса. Гарри для нее – отличный напарник. Он тоже расставляет и собирает без слов. Иногда она протягивает ему камень, и он внимательно, оценивающе его изучает. В его коллекцию допускаются только идеально круглые экземпляры. Пэрис это уважает. Она напевает себе под нос, пока сортирует свои камешки.

Быстрым шагом Эмили идет по Оксфорд-стрит, лавируя меж студентов, которые предлагают ей листовки с рекламой языковых курсов, и американских сайентологов, желающих оценить ее характер. Будто во сне она проходит по маленьким переулкам с тайными зелеными скверами, так напоминающими ей об университете. Туристы с неоновыми рюкзаками стоят на углах улиц, и она проходит компанию кришнаитов в оранжевых мантиях, которые распевают без особого энтузиазма. Эмили, как сомнамбула, пробирается по лабиринту улиц, пока не находит то, что искала, – витиеватую вывеску из золота и красного дерева с надписью: «Витторио».

На пляже все обедают. Петра взяла с собой самую разную еду: оливки, жареную курицу, салат в маленьких пластиковых контейнерах, но Гарри ест только сэндвичи с пастой Marmite, нарезанные треугольниками. Пэрис этим восхищается, ей тоже нравится Marmite, только тонким слоем и без ужасного жирного масла. Она откидывается назад, наслаждаясь отсутствием голоса, который повторяет: «Пэрис, ты ничего не съела! Как насчет крошечного кусочка этого… только попробуй чуть-чуть это… всего несколько глотков этого…» Она ненавидит все слова, связанные с едой: попробуй, прожуй, проглоти, откуси… Откуси! Это вообще похоже на слово «усы» с каким-то странным акцентом. Абсолютно непривлекательная вещь. Пэрис усмехается и, сама того не замечая, съедает оливку.

Эмили стоит у «Витторио», смотрит в меню с его тонким, паутинным шрифтом и изогнутыми золотыми краями. Linguine con vongole, costolette alla Milanese, scaloppini al marsala, bistecchine alla pizzaiola[62]. Она позволяет этим словам прокатиться по ней, как заклинание, вспоминая бесконечные трапезы в «Витторио» и дома у Джины в Хайгейте: жирная паста с начинкой, блестящие соусы, бесчисленные бокалы вина, разного для каждого блюда. Нигде в Италии она не пробовала ничего подобного. Тосканская еда, как правило, простая, из свежих местных продуктов. В ней нет сокровенной атмосферы старинной кухни Джины, где чеснок ожерельями свисает с потолка, напоминая огромные бусины, и Майкл всегда шутил, что его матери точно можно не бояться вампиров. «О, Майкл, в своем белом халате со стетоскопом, где ты сейчас?» Она смотрит, как бизнесмены в подтяжках усаживаются за столиками снаружи, потеют и смеются, пока официанты разливают вино. Она знает, что у нее не хватит смелости войти.

Сразу после обеда в море нельзя, поэтому Сиена берет детей на пирс. Джейк, Пэрис и Чарли идут на автодром, но Гарри кричит и закрывает уши. Потом, слава богу, он находит аттракцион «Паровозик Томас» и радостно на него запрыгивает. Сиена кидает одну пятидесятипенсовую монету за другой (разменивать деньги было все равно что выиграть в один из автоматов: чудесный поток серебра льется прямо в ладони) и стоит, наблюдая за ним. У него сосредоточенное, серьезное лицо, пока синий паровозик движется вперед и назад, а дребезжащая музыка бесконечно повторяется. Почему ему он так нравится? Почему не Почтальон Пэт или Боб Строитель, пустующие рядом?

– Я хочу на Томаса!

Это Чарли, который сузил глаза, словно подумывает закатить истерику.

– Ты можешь покататься в фургоне Почтальона Пэта.

– Не хочу. Я хочу Томаса. Почему он постоянно катается на Томасе?

– Потому что ему нравится только Томас.

Сиена сует Чарли в красный фургон и опускает еще пятьдесят пенсов. К музыке Томаса присоединяется веселая мелодия Пэта.

– Сиена, где папочка? – внезапно спрашивает Чарли,