Винчестер - Александр Кудрявцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вижу огни, вижу пламя костров.
Это значит, что здесь скрывается Зверь.
«Наутилус Помпилиус»
1. Болотные псы
Когда я открыл глаза, железная дверь карцера оказалась приоткрыта. Из щели падала полоска зеленоватого цвета. Я с трудом поднялся. Мышцы свело так, что я собственные ноги казались протезами.
Растер сухожилия, помассировал икры, несколько раз с хрустом присел.
Почему так тихо? И откуда взялся этот зеленый свет? Я шагнул к двери и, чуть помедлив, толкнул ее ладонью. Та легко поддалась. Металл оказался влажным на ощупь.
- Эй! – сказал я в тишину полутемного пустого коридора. – Есть кто живой?
Зеленоватый полумрак ответил молчанием. Прищурившись, я увидел, что зарешеченные двери впереди тоже были распахнуты. Тюряга казалась безлюдной.
- ЭЙ! – гаркнул я во всю глотку.
И вздрогнул от тихого звука.
Где-то рядом ритмично вибрировал сотовый телефон. Зеленый экранчик моргнул на полу. Я осторожно поднял мобильник.
«Номер абонента скрыт».
- Слушаю.
Шорох и потрескивания в эфире.
- Слушаю! – повторил я громче.
Сквозь белый шум прорезался свистящий шепот.
- Твоя женщина у меня, Винчестер, - шипел знакомый голос, - до полнолуния ты успеешь найти ее живой.
- Кто ты? – я старался говорить спокойно.
- Не задерживайся.
Трубка вдруг выскользнула из руки, треснулась о бетон и разлетелась на пластмассовые осколки.
Если в историю втянули Искру, это совсем паршиво. Я вспомнил, что Безглазый сделал с Вороном, и меня чуть не вывернуло прямо на носки кроссовок.
Я снова окликнул сумерки. Молчание. Пустые тюремные ячейки напоминали каюты заброшенной космической станции.
Под ногами изредка чавкало. Кое-где на облупленных стенах темнели неровные пятна. Присмотревшись, я увидел, что стены покрывала склизкая серая плесень. Здесь все сочилось гнилой болотной влагой.
Над головой ровно гудели флюорисцентные лампы, забранные под металлическую сетку. Будка дежурного оказалась пуста. На всякий случай я пошарил в ящиках казенного стола. За дверью под табличкой «выход» поджидала неизвестность, и встречаться с ее сюрпризами незащищенным не хотелось.
В результате поисков я стал обладателем заплесневелого куска сыра, синего эмалированного чайника и старого перочинного ножа. Последняя находка, может, и могла бы пригодиться, если бы из всех вынимающихся лезвий не была обломана лишь трехзубая тупая вилка.
Подумав, я все же положил вилконож в карман. Взгляд остановился на кресле с металлическими ножками. Немного усилий, и в моих руках оказалась в меру тяжелая дубинка с неровно обломанным зазубренным концом. Я взмахнул оружием в загудевшем воздухе. Годится.
Ворота оказались приоткрыты. Я нажал плечом на холодную влажную сталь. Внешний створ ворот подался.
Открывшуюся передо мной чащу заливал зеленоватый свет половины огромной растущей Луны.
Странный это был лес. Тихий. Неподвижный. Без ветра и птиц. Чахлые сосенки застыли навытяжку, охраняя тайны здешних болот. Когда-то лес символизировал потусторонний мир, где обитала всезнающая нежить. Здесь это чувствовалось до дрожи.
Я переступил с ноги на ногу. Под подошвами чмокнуло так звонко, что от сумрачной стены корявых стволов отпрыгнуло эхо.
Приглядевшись, я увидел тропу.
Узкая лента чуть примятой травы среди мохнатой зелени папоротника уходила в неизвестность. Перед тем, как нырнуть в глухонемую чащу, я оглянулся.
Здание тюряги таяло на глазах, превращаясь в собственную плохую фотографию со смазанными углами и размытыми прямоугольниками окон. По изображению прокатились волны – так колышется простыня, вывешенная на балконе – и тюрьма превратилась в мираж, за несколько секунд исчезнувший в воздухе.
Я снова в пути.
**Пока это место симпатии не вызывало – сплошь унылая, чавкающая под ногами, болотная чаща, через которую вилась тропа, часто сужавшаяся до почти незаметной стежки. Спустя с полчаса безлюдных пространств и корявых тонких осинок я вздрогнул. Над пеленой тумана раздался вой.
Сбавив темп, я поковылял, прижимаясь к чахоточным рощицам, изредка оступаясь в мелкие лужи с гнилой водой.
Из-за ближайших стволов выплыл клок белесого тумана, похожий на ведьмину прядь.
Странно. Ни дуновения ветра, а туман – движется. Будто действует по своим законам. Как будто живой...
Оно показалось из-за бурых стеблей медленно, словно рассчитывая на эффект от вида собственного уродства. Больше всего тварь походила на большую собаку, с которой когда-то живьем содрали кожу. Голый череп будто скалился в ухмылке. Я увидел, как сжались темно-красные ремни сухожилий, когда оно приготовилось к прыжку.
- Пшел, - неуверенно сказал я, готовя к удару клинок из табуретной ноги.
Еще две уродливых собаки возникли слева и справа и начали обходить меня с флангов. Чудища не торопились, понимая, что я в ловушке.
Я молча смотрел, как они приближаются.
Что-то в здешнем воздухе. Или что-то, поселившееся во мне. Что-то сделало так, чтобы каждую клетку моего тела распирала ненависть.
Враги явно не ожидали от жертвы наступательной тактики. Я сам прыгнул им навстречу.
Зазубренная вилка вошла в остатки уха первой твари, а табуретный клинок в правой руке с хрустом раскроил ей череп. Я рванулся ко второй собаке, застывшей от предсмертного визга убитого зверя. Пес запоздало присел для прыжка и с хрипом свалился набок, пуская фонтан черной крови из пробитого горла.
Я повернулся к третьему и грохнулся на колени под весом прыгнувшей мне на загривок твари. Клыки клацнули рядом с ухом и попытались вцепиться в шею, но соскользнули с воротника куртки. Пес вцепился в плечо. Я снова вскочил на ноги и изо всех сил ударил собаку о ствол дерева. Собака взвизгнула и сползла на землю, но тут же на грудь прыгнул следующий. Под весом пса я рухнул в траву, выронив оружие, и вцепился руками в горло твари.
Какое-то время мы боролись на равных, пока не дало о себе знать прокушенное плечо. Правая рука начала сдавать, зубы сопящей от напряжения твари приближались к моей шее.
Я зарычал, собирая внутри остатки черноты, только что помогавшей сражаться и убивать. «Убей!Убей!Убей!» - завизжал кто-то во мне, и сухожилия рук загудели от прилива силы. Я крутанул оскаленную пасть против часовой, голова хрустнула, и тело обмякло.
Сил не осталось даже на то, чтобы сбросить с себя навалившийся труп. Я с тоской смотрел, как приближается последний из выживших. Он не торопился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});