Насчет папайи - Дэн Кавана

— Здрасьте, мистер Хендрик, — сказал Даффи, когда троица подошла поближе. Ведь он, в конце концов, по легенде был его доверенным лицом. — Жаль, что стряслась такая неприятность.

— Отвали, Даффи, — сказал Глисон, прежде чем его босс успел открыть рот, — топай в свой поганый угол.

Даффи постарался принять смиренный вид, желая показать, что Глисон только так с ним и обращается (не то, чтобы это было неправдой), и надеясь, что Хендрик найдет возможность поговорить со своим бригадиром об отношениях в коллективе. Надежда была слабая, но Даффи гнул свою линию: чем больше сумятицы — тем лучше.

Вернувшись в свой угол, он подумал, что много бы дал за то, чтобы заглянуть в опись товаров, доставляемых для «Пижона». В течение дня он, словно бойскаут, облазил весь склад, читал ярлыки на ящиках и даже потерся некоторое время возле холодильных камер, надеясь учуять цветы, обреченные на то, чтоб их вечно забивал запах благовоний, но так ничего и не нашел.

В половине шестого он отправился переодеваться, но тут к нему подошел Тан.

— Тебя зовет миссис Бозли, — сказал он.

Ага. Аудиенция у Ее Величества. Он пошел вверх по ступенькам.

— Садитесь, Даффи, прошу вас. Это не займет много времени.

Она склонилась над листом бумаги и строчила какие-то цифры. Написав несколько строк, она вздохнула и вынула из ящика стола калькулятор. Даффи обратил внимание, что калькулятор был той же фирмы, что те шесть, которые он спрятал за сливным бачком в мужском туалете, но ни к какому заключению не пришел. Или, скорее, пришел — и тут же его отверг. В каких бы темных делах не была замешана миссис Бозли, она не стала бы мараться ради такой мелочи, как калькулятор.

Даффи обвел глазами ее офис. Он был похож на любой мужской офис, за исключением того, что в нем не было календаря с сисястой девчонкой. И почему нет календарей с голыми мужиками? Если судить по офису миссис Бозли, то все, что могли предложить издатели руководителям-женщинам, был календарь Национального треста.[11]

Ну что ж, он торчит здесь целых десять минут, сейчас он мог бы уже играть в вышибалы с боингами на М4. Он посмотрел вниз: ворота были уже закрыты на ночь. Все ушли домой. Все, кроме него и миссис Бозли. Что же все-таки означает «Э»? Элизабет? Элспет? Эльза? Да, скорее всего, Эльза — в честь ее знаменитой предшественницы Эльзы Кох.[12] И волосы красит, чтобы выглядеть, как настоящая арийка. Зачем он ей понадобился? Ведь не может же быть… Нет, это глупо. Это было бы уж слишком банально. Красивая начальница влюбляется в юного мускулистого рабочего. Ее первоначальная холодность оказывается лишь маской, неловкой попыткой скрыть вспыхнувшее в ней чувство. Втайне она жаждет…

Ну хватит, Даффи, хватит уже. Если б даже такое случилось, что бы он тогда стал делать? Дико стеснялся бы, не знал, куда себя деть. Ведь ему никогда не нравились женщины такого типа. Нечасто они встречались на его пути.

Поэтому он так удивился, когда миссис Бозли наконец отложила калькулятор, подняла голову и улыбнулась. Улыбка красила ее, в этом не было никакого сомнения. Портило впечатление лишь то, что улыбалась она не Даффи — она улыбалась кому-то, кто стоял у него за спиной.

— Все на замке, — сказал Глисон. Слова эти заставили Даффи вздрогнуть: они напомнили ему о том времени, когда он служил в полиции. «Собирай манатки», — рявкал он на ласкающего бутылку с остатками шерри бродягу, у которого явно не было никаких манаток. «Все, теперь ты на замке», — говорил он какому-нибудь особенно отъявленному хулигану, и мог только надеяться, что не услышит в ответ: «Я тебя повешу на этом замке, коппер».

Даффи надеялся, что ничем не выдал своих мыслей, что по-прежнему смотрит на миссис Бозли в нетерпеливом ожидании: вдруг она решила его повысить. Но когда он услышал, как поворачивается в скважине ключ, то счел, что как любой законопослушный гражданин имеет право повернуться и продемонстрировать пристальный удивленный взгляд. Глисон положил ключ в карман и встал у Даффи за спиной. Даффи это не понравилось. Он вспомнил, что такая повадка была у некоторых копперов, когда они допрашивали подозреваемых, и он знал, к чему это в конце концов приводило.

— У вас есть ко мне какие-то претензии, миссис Бозли? — вопросил Даффи, как любой нормальный работник, которого его задержали после рабочего дня, заперли, и у которого за спиной стоит верзила с бачками. Она и ухом не повела. Не сдавайся, Даффи, сказал он себе, заставь их говорить с тобой — так ведь, кажется, бывает во время всяких там захватов. «Мы сумели убедить террориста с нами говорить». И Даффи решил во что бы то ни стало их разговорить. Он даже не вспомнил о том, кто обычно пытается это сделать.

— Надеюсь, что нет, миссис Бозли. То есть претензий. Мне очень нравится здесь, у вас, работать. Я уж хотел зайти и сам сказать об этом, но когда я сюда заглянул, вы говорили по телефону.

Миссис Бозли, казалось, наконец-то заметила его присутствие — но не его слова. Похоже было, что она хочет что-то сказать. Он почтительно ждал. Ведь не может же она его уволить, зачем бы ей?

— Вы человек, наделенный многими талантами, мистер Даффи.

Ох нет, не ожидал он от нее таких слов. Если бы только Глисон не торчал у него за спиной, он бы и в самом деле мог подумать, что она неровно к нему дышит.

— Да, мэм?

Ну почему он никак не может решить, как к ней обращаться?

— Главным из которых я считаю способность подстригать асфальт.

— ?

— Вы стрижете асфальт, мистер Даффи, — это было сказано тоном учительницы, вдалбливающей непослушному школьнику таблицу умножения. Шестью девять, мистер Даффи, сколько будет шестью девять?

— Простите?

— Вы стрижете асфальт, вдоль и поперек. Камушки собираете в ящик. Вжик, вжик, — миссис Бозли изобразила, как работает газонокосилка. — А может, вы используете электрическую модель, там, конечно, нет никакого ящика, есть только такая вертушка, и камешки летят во все стороны и служат удобрением. Так вы работаете?

Даффи смутился. Она, должно быть, рехнулась. Лейка и жизнь на Рейнерс-лейн вконец ее доконали. Он повернулся на стуле и вопросительно воззрился на Глисона, но тот смотрел на нее с восхищением, словно она была мессией, вещавшим о том, как ходить по водам и не намочить ноги. Заметив, что Даффи на него смотрит, Глисон опустил мощную длань и развернул Даффи лицом к миссис Бозли.

— Боюсь, миссис Бозли, мы с вами друг друга не понимаем, — пробормотал Даффи.

— Нет-нет, мистер Даффи. Вы стрижете асфальт. По крайней мере, я думаю, что вы на это способны. Давайте-ка проясним: вы стрижете асфальт, мистер Даффи?

— НЕТ, — резко ответил он. Все это стало ему надоедать. Она выглядела разочарованной. По крайней мере, она изображала разочарование, а это совсем не одно и то же.

— Ай-яй-яй, а я так рассчитывала на это ваше умение. Вы же сказали, что умеете, когда мы с вами беседовали.

Даффи по-прежнему не понимал.

— Я спросила, чем вы занимались, и вы сказали, что исполняли поручения мистера Хендрика. Я спросила, какие именно. Вы сказали, что поднимали всякие вещи. Помню, мне хотелось спросить, умеете ли вы также и опускать вещи, или нам дали указание принять на работу человека, который только и знает, что таскать грузы и понятия не имеет о том, как их опускать. А потом я спросила у вас, подстригали ли вы газон мистера Хендрика. — Угу, подумал Даффи, или, скорее, он подумал: ну ты, Даффи, и идиот. — И вы ответили да.

Даффи вспомнил тревожное чувство, которое испытал, когда побывал у Хендрика и увидел играющих на горке детей. Он тогда еще подумал, что тревожится, как бы они не упали. Но это было не так. Он тревожился за будущее самого Даффи.

— Если вы когда-нибудь бывали у мистера Хендрика дома, вы должны знать, что его газон — не из обычной травы. Он частью мощеный, а частью — асфальтированный. И когда я принимала вас на работу, мистер Даффи, я была уверена, что вы обладаете полезным умением подстригать асфальт. Мне очень жаль, что я так в вас ошиблась.

— Я научусь, — неожиданно для самого себя ответил Даффи, — я обязательно научусь.

За спиной его послышалось сдавленное хихиканье, миссис Бозли сурово глянула туда, и тот, кто стоял сзади, ударил его по голове ладонью. Это было больно. Это не было бы больно, если б он был к этому готов. Но они хотели, чтобы он готов не был.

— Я не думаю, что вы сумеете научиться достаточно быстро, это чересчур трудно. Вряд ли можно надеяться на скорый успех. Если уж я нанимаю косильщика асфальта, я желаю иметь в штате косильщика асфальта. Боюсь, мне придется отказаться от ваших услуг.

— О господи, — проговорил Даффи. Не потому, что его собирались уволить, а из-за всего остального.

— Но прежде, чем вы уйдете, расскажите нам о себе, — лицо миссис Бозли расплылось в чудовищно неискренней улыбке. Она была неплохая актриса, Даффи был вынужден это признать. Возможно, этому способствовали годы, проведенные в салоне самолета, когда она сновала по проходу, спрашивая: «Вам чаю или кофе, сэр?», а какой-нибудь толстяк в трещавшем по швам и с залежами перхоти на плечах пиджаке откликался: «Я бы лучше поимел тебя, дорогуша» и думал, что он первый такой остряк, — ведь если сначала вы отделываетесь от назойливых пассажиров вежливой, немного удивленной улыбкой, то уже через несколько лет сама собой вырабатывается отвратительная пародия на улыбку, этакое «отъебись». Миссис Бозли таким умением обладала.