Сестры-соперницы - Филиппа Карр

Карлотта, безусловно, привлекала всеобщее внимание. Она отличалась от нас своими великосветскими замашками; и это не могло не вызвать интереса простолюдинов. Я с интересом наблюдала за тем, как относятся к ней слуги. Они были охвачены любопытством и опасением, а я, со своей стороны, делала все, чтобы усилить в них страх. Я была уверена, что Джинни передала им содержание нашего разговора и история о ведьме, появившейся из-за моря, вновь ожила в их умах.

Однажды во время верховой прогулки я заметила как женщина, узнавшая нас, свернула с дороги, стараясь не смотреть на Карлотту, и это порадовало меня: значит, семена, посеянные мной, взошли.

Бастиан уехал на следующий день. Я думаю, он просто не мог находиться под одной крышей с Карлоттой и со мной одновременно. Я не попрощалась с ним и вообще старалась не попадаться ему на глаза, хотя наблюдала за его отъездом из окна башни и видела, как он постоянно оглядывался, пытаясь поймать, как раздраженно думала я, прощальный взгляд Карлотты.

Иногда, оставаясь в комнате одна, я пугалась того, что делаю. Я хотела убить Карлотту, но, честно говоря, рассчитывала, что за меня все сделают другие. Это было трусливо и подло, поскольку все должно было произойти таким образом, как будто я здесь совершенно ни при чем.

Но оказываясь рядом с ней, я говорила себе: она заслуживает такую судьбу… В ней есть что-то порочное… В ней таится зло. Я уверена в том, что она действительно ведьма, потому что только ведьма могла отнять у меня Бастиана. А если она ведьма, то ее погибель будет благом для всех.

Нельзя отрицать, что она красива. Но это ведь не та красота, которая радует окружающих и является внешним отражением внутренней сущности человека. Я всегда считала, что наша мать по-своему очень красива. Красота Карлотты была совсем иной — она исходила от дьявола, и ее целью было уничтожение окружающих. Так, по крайней мере, я уверяла себя.

Ее мать, Сенара, гордилась своей дочерью, но вряд ли любила ее. А сама Карлотта, в чем я не сомневалась, вообще никого не любила, кроме себя. Иногда мне казалось, что, если Бастиан женится на ней, это будет вполне достаточным наказанием для него за то, что он меня предал.

Слугам Карлотта не могла нравиться. Она была слишком груба с ними, постоянно напоминала им о том, что она — важная дама и они недостойны ее внимания, разве что если для чего-то ей понадобятся.

У них с Сенарой на двоих была одна горничная-испанка, которую они привезли с собой. Женщина уже за тридцать, темноволосая, с довольно отчетливо прорисовывающимися усиками и глубоко посаженными глазами. Ее звали Анна. Она была молчаливой (я вообще не слышала ее голоса), а в качестве горничной — незаменимой, поскольку прически, которые она делала Карлотте, являлись просто чудом. С неслышной, как у мышки, походкой она была почти незаметна в доме. Спала она в небольшой комнате рядом со спальней Карлотты.

Когда родители вернулись из Плимута и сэр Джервис в сопровождении слуги и двух конюхов въехал в Тристан Прайори, наша жизнь изменилась. Теперь мы зажили на широкую ногу, что было необходимо ввиду присутствия сэра Джервиса. Его дела займут неделю, и если он сможет воспользоваться гостеприимством семейства Лэндоров, это будет прекрасно.

Конечно, мы с удовольствием приняли его. Отец очень радовался, поскольку гость был связан с компанией так же тесно, как и он сам.

Они вместе скакали верхом, совещались с глазу на глаз, вместе они съездили на корабль отца и осмотрели его, а затем подробно обсудили результаты последнего плавания. Короче говоря, они постоянно находились в компании друг друга.

Теперь любая трапеза превращалась в церемонию — ведь у нас в гостях находился не только сэр Джервис, но и Сенара с Карлоттой. За столом часто говорили о дворе, и здесь сэр Джервис, Сенара и Карлотта находили много общих тем, поскольку все трое вращались в придворных кругах, и хотя сэр Джервис был связан с Уайтхоллом, а Сенара с дочерью — с Мадридом, дворы тесно общались благодаря тому, что наш король, еще будучи принцем, посещал Испанию, пытаясь устроить свой брак с сестрой короля Испании.

Сэр Джервис сообщил нам, что в восемнадцать лет он состоял в свите короля, и очень похоже, что он и Сенара выполняли одни и те же обязанности. Сенара видела короля Карла лишь однажды. Это было перед самой смертью его отца, когда Карл был наследным принцем, по словам Сенары, весьма статным молодым человеком, хотя не столь статным, как приличествовало бы королю. Тем не менее у него были прекрасные манеры. Он был молод, хорош собой и вообще производил благоприятное впечатление.

— Конечно, — сказала она, — он был больше заинтересован в том, чтобы помочь своей сестре Елизавете и ее мужу Фридриху, потерявшим трон, чем в женитьбе на инфанте.

— Наш король впервые увидел свою жену, нынешнюю королеву, при французском дворе, проезжая через Париж, — пояснил сэр Джервис, — но тогда она была еще ребенком, и он не обратил на нее никакого внимания.

— Странно, — заметила мать, — что судьба не дает нам никакого знака, когда мы сталкиваемся с ситуацией или с человеком, которые впоследствии изменят весь ход нашей жизни.

— Ты хочешь слишком многого от судьбы, любимая, — сказал отец.

— Встречаются люди, которые уверяют, что у них в такие моменты бывает предчувствие, — многозначительно проговорила Сенара и созналась:

— Иногда такое бывает и со мной.

— Это оттого, что ваша мать была колдуньей? — поинтересовалась я.

За столом воцарилось молчание. Мать нахмурилась.

— Все это чепуха, Берсаба, — заявила она. — Не представляю, где ты могла такое услышать.

— Но ведь это правда?

— Кое-кто называл ее ведьмой, — ответила Сенара. — Это было, когда она жила в замке. Позже, когда появилась я, не было слышно таких разговоров.

— Люди вечно что-нибудь выдумывают, — сказала мать. — Я рада тому, что нынче мало говорят об этом. Я считаю, что такие разговоры… опасны.

Я обратила внимание на то, что слуги, суетившиеся возле стола, внимательно прислушиваются к беседе. Потом они перескажут все, что удалось подслушать здесь. Они припомнят колдунью, которая жила в замке Пейлинг, а потом исчезла. А то, что нынче эта женщина проживает в Испании, уж никак не снимет с нее подозрения в принадлежности к ведьмам.

Я наблюдала за Карлоттой. Как она была красива! Анжелет рядом с ней выглядела просто жалко, а значит, так же выглядела и я. Я заметила, что сэр Джервис уделяет Карлотте много внимания, так же, как и она ему, и это выглядело так, будто она вновь вытягивает свои щупальца для того, чтобы заполучить в свои сети и его, как она уже заполучила Бастиана. Все чаще сэр Джервис адресовал свои слова именно ей.