Пуля рассудит - Владимир Григорьевич Колычев

менты грешили только на них. В общем-то он и обратился к ним за помощью, чтобы отвести от себя подозрения, а заодно заполучить ствол. Затем он хотел грохнуть Рубца, подставив под убийство Сивого. Он всерьез собирался это сделать, причем в самое ближайшее время, и удача снова улыбнулась ему. Рубец сам позвонил Сивому, предъявил за стволы, которые тот взял без спросу. На свою беду, Рубец оказался практически на пути следования «Газели», Сивый сказал, что надо взять, Аркадий подобрал его. Рубец по жадности своей предъявил права на все деньги, припомнил Сивому стволы, но в ответ получил пулю. Забыл Рубец, с кем имеет дело, зато Сивый вспомнил. А промахнуться он не мог. В общем, не пришлось Аркадию убивать Рубца, Сивый сам его завалил.

Все бы ничего, но у Леши не выдержали нервы. А может, он понял, что следующий на очереди. И ведь правильно все понял, Аркадий планировал избавиться и от него. Да, он выполнил все свои обещания, но это не значило, что Леша — его лучший и, главное, неприкасаемый друг.

Леша воспользовался моментом, схватил сумку с деньгами и дал деру. И ведь знал, гад, какую сумку хватать, с пятитысячными купюрами. Семьдесят миллионов, сволочь, увел, добрую четверть от всей добычи. И Аркадий не мог ничего с этим поделать. И в деньгах потерял, и на грань провала себя поставил. Если Сигайлова заметут, он молчать не станет, и тогда гражданина Сарычева объявят в розыск.

Труп Рубца скинули еще в городе, а чуть позже до Аркадия дошло, что с исчезновением Сигайлова отпала необходимость держать в машине и других покойников. Тела инкассаторов он выгрузил за городом, сам прикопал их снегом. Так хотелось положить рядом и Сивого, но тот понял, к чему дело идет, и взял его на прицел. Душа еле держится в теле, а он все не опускает ствол.

— Не было у меня сил на Каймана! — мотнул головой Сарычев.

Он не жалел голосовых связок, чтобы докричаться до Сивого. И тот, в свою очередь, заговорил громче:

— А почему не сказал мне, что Леша — твой человек?

— А вдруг вы бы не подъехали, а я бы Лешу сдал?… Но вы с Кайманом подъехали, потому что задницу напекло!..

— Это наши проблемы!

— Нормально все! Мы в масках были, никто не знает, что ты деньги взял.

— Зачем ты Рубца скинул?

Аркадий вжал голову в плечи. За каждым таким вопросом мог последовать ответ. С приговором. Сивому ничего не стоило нажать на спусковой крючок.

— Всех скинул! Машину разгрузить! — сказал Сарычев.

— И меня скинешь!

— Нет!

— Да!

— Ну давай, стреляй! Долго ли сам, без меня протянешь?

— Да уж как-нибудь!

— Ну стреляй! — заорал Сарычев.

— Куда мы едем?

— Какой охренительный вопрос!.. Заблудились мы! Метель!

— Пурга.

— Пурга!

— Везде пурга! Все пурга! — простонал Сивый.

Аркадий обернулся в надежде, что этот монстр потерял сознание. Но увидел, как в темноте светятся два тигриных глаза. А может, ему кажется, что светятся? Может, уже отсветили свое?

Сивый был сейчас главной проблемой Сарычева. Аркадий столько всего сделал, чтобы остаться в тени, сама фортуна повернулась к нему лицом, но, спасибо Леше, все коту под хвост. Но хрен с ней, с неуязвимостью, на самом деле все не так плохо. Деньги в машине, непогода замела следы — менты потерялись. К тому времени, когда метель уляжется, Аркадий будет уже далеко. И потеряется окончательно.

У него нет пристанища, но есть машина, в ней он и затихарится где-нибудь в глухом лесу. Со временем волна уляжется, он рванет в Казань, там у него знакомый, он поможет с документами. Можно будет начать новую жизнь. И очень даже нехилую жизнь. Главное, Сивого упокоить. Хорошо, если сам сдохнет. До того, как нажмет на спусковой крючок.

— Ты чего там?… — спросил Сивый. — Ждешь?… Не дождешься!

— Да я ничего!

— Где мы?

— Не знаю… Где-то в районе Хлястова…

От телефонов избавились, чтобы менты не «запеленговали», навигатора в «Газели» не было, а снежная ночь не лучшее время для ориентирования на местности.

— Хлястово — это хорошо.

— Что хорошо? — усмехнулся Сарычев.

Рана у Сивого серьезная, и крови он много потерял, на ладан мужик дышит. И очень хорошо, что заговариваться стал, значит, совсем немного осталось.

— Дом там один есть… Отлежаться надо…

— Ну дом так дом.

— Отвезешь меня.

— Не вопрос!..

— И сам побудешь…

— А как же без меня? — ухмыльнулся Сарычев.

Не верил он ни в какой дом, наверняка Сивый выдумал его в горячечном бреду. Но завалить Аркадия он собирался реально, и с этим нужно что-то делать. Сейчас не самое лучше время умирать.

* * *

Поиск остатков банды шел полным ходом, Прокофьев подключил кого только мог, но пока никаких результатов. Ветер успокоился, метель стихла, небо просветлело, но вряд ли преступники остались где-то под снегом в огромном сугробе. По каким-то адресам, вероятно, скрываются, Сивый — в одном доме, Сигайлов — в другом, но ни того пока не найти, ни другого. Но дело делается, адреса отрабатываются и проверяются, оперативники, участковые — все необходимые для розыска службы задействованы.

— Думай, Иван Иванович, думай. Сегодня мы можем тебя отпустить. А можем и закрыть за соучастие в убийстве.

Прокофьев плотно взял в оборот задержанного Шабалина, но тот пока ничем не мог ему помочь. Назвал пару адресов, однако Сивого там не обнаружили.

— Но я же все сказал, — уныло глянул на полицейского мужчина.

— Значит, не все.

— Сивцов со мной не очень-то и общался.

— Но ключи-то от шлагбаума взял.

— А я знал зачем?

— С кем Сивый общался?

— С кем общался… Ну, много с кем общался…

— Может, проблемы с кем-то были.

— Проблемы?… Да нет, это от него проблемы, — пожал плечами Шабалин.

— У кого?

— Да на Аркашу Сарычева наехали.

— Кто такой?

— Он с Рубцом когда-то корешился. Денег много одолжил, а отдать вовремя не смог. Сивый на Сарыча наехал.

— Рубца больше нет. — Прокофьев пристально смотрел на Шабалина, как будто наводил на правильную мысль.

— А долг остался, — сообразил тот.

— Сивый мог обратиться к Сарычеву за предоставлением убежища?

— В счет долга, — кивнул Шабалин.

— Ну что ж, отработаем эту версию. А ты давай, думай. Вдруг вспомнишь что-нибудь интересное…

Прокофьев на ногах с самого утра, но усталости он не чувствовал. Усталость навалится на него потом, когда он возьмет за клыки матерого волка. Как же он любил чувствовать в себе именно такую усталость победителя в трудном деле.

* * *

Горячая ванна, ночь в теплой постели, но все равно