«Если», 1994 № 09 - Харлан Эллисон

Удалов пошел первым — «поляки» за ним.

Видно было, что занятие это для них непривычное: шли «кладоискатели» неэкономно, суетливо, тратя много сил. Удалов знал, что впереди ждет обширное болото и заранее злорадствовал.

Удалов на ходу рассуждал сам с собой, и его рассуждения были безрадостными. Сусанину пришлось куда проще, потому что тогда стояла зима и был жгучий мороз. Так что заблудившиеся поляки вскоре замерзли. Собачко и Салисову смерть от охлаждения не грозила, значит, их следовало остановить другим способом, ну, скажем, завести в глухие дебри. В таких глухих дебрях Удалову бывать не приходилось, и — ясное дело — самому оттуда тоже не выбраться.

Постепенно проникаясь тревожным чувством, которое навевали тесно стоящие вековые ели, «поляки» нервно задавали вопросы.

— А вы-то сами на том озере бывали? — спросил Собачко.

— Приходилось, — ответил Удалов, раздвигая удочкой еловые лапы. Зря он согласился взять с собой удочки — явная помеха в глухом лесу.

— Это опасно? — спросил Салисов.

Тут он запутался своей удочкой в ветвях и принялся тупо дергать ее, вместо того чтобы распутать леску.

— У нас везде опасно, — сказал Удалов.

— А каких-нибудь редких животных на озере не замечали? — спросил Салисов, кидая свои удочки в кусты. Хорошие, импортные, бамбуковые удочки. Надо бы запомнить место…

— Я повторяю свой вопрос! — строго сказал Салисов. — Редких животных на Темном озере не встречалось?

Вот он, роковой вопрос! Его Удалов ждал и боялся. А как его боялся Стендаль — подумать страшно!

Удалов взял левее, к болоту.

— Был случай, — отозвался он. — Сам я не присутствовал. Но Ложкин рассказывал. Только вы не поверите.

— Погодите! — позвал сзади Салисов. Он вырвался из еловых объятий и мчался через корни и ветви.

— Вы говорите, — потребовал Собачко, — а там уж наше дело, верить или нет.

— Была она, — сказал Удалов, останавливаясь и поджидая Салисова, — такая громадная, что Ложкин даже перепугался. Метра два, по крайней мере.

— Таких не бывает, — сказал Собачко.

— Наши мерили.

— И какая она? — крикнул Салисов. Он догнал спутников и тяжело дышал.

— Зеленая, тиной воняет, — сообщил Удалов.

— Говорящая?

— Сказок начитались? — рассмеялся Удалов. — Разве щуки бывают говорящие? Они даже в цирке у Куклачева молчат, ей-богу!

Удалов счастливо смеялся, а Салисов, высоко прыгая через корни, догнал его и как следует врезал ребром ладони по шее.

Сейчас бы самое время сбежать от этих мерзавцев, но, вернее всего, они догонят и побьют. Сусанина ведь тоже убили.

Эта мысль Корнелия огорчила. Раньше он как-то об этом не подумал. Знал о древнем подвиге, но начисто забыл, что Сусанин сначала принял мученическую кончину, а уж потом его назвали героем. Кто-то этому был свидетелем. Кто-то бежал за ним по лесной чаще, скрываясь за темными стволами. А потом доложил о подвиге в партизанском штабе. А то бы никто ничего не узнал о Сусанине. Думали бы, что тот честно отрабатывал свой предательский хлеб, да заблудился.

В надежде на объективного свидетеля своего подвига, Удалов, потирая ноющую шею, внимательно обозрел окрестные кусты. Ему показалось, что он видит неясное шевеление за одним из них, но это могло быть обыкновенное дикое животное. На всякий случай Удалов подмигнул дикому животному и побрел дальше в чащу.

— Ты над нами не издевайся, не издевайся, — бормотал злобный Салисов. — Щука!

Он так произнес это слово, будто Удалов и был вонючей скользкой щукой.

Удалов пожал плечами. Чего спорить с жуликами. Все Удалову было ясно: откуда-то Собачко и Салисову, а вернее всего, тому типу, которому они служат, попала ценная информация о фауне озера Копенгаген. Информация неполная, ведь даже современное название озера, к счастью, им неизвестно. Выход один: завести их в болото, а самому все-таки попытаться улизнуть.

Болото, известное всем грибникам, окружало истоки ручья Комсомольского, который, зародившись в тростниках и питаемый ключами, протекал с километр по густой чащобе, давая жизнь самому озеру Копенгаген. Надо сказать, что Удалов, как и Миша Стендаль, не надеялся, что пришельцы из Москвы навсегда сгинут в топких глубинах болота — не было там таких глубин. Главное — оттянуть время, дать возможность Стендалю предупредить своих на озере, эвакуировать население.

Так что Удалов с каждым шагом забирал все левее, и, по его расчетам, болото было уже близко.

Под ногами начало всхлипывать, почва теряла свою изначальную твердость, и это смутило чуткого Салисова, внезапно задавшего вопрос:

— Мы правильно идем, а?

— Видишь, мокрее стало, — откликнулся Удалов.

— Значит, приближаемся к водному резервуару.

— Не завязнуть бы в этом резервуаре! — передразнил Удалова Собачко.

— Не завязнете, — серьезно ответил Удалов. — Вы же мягкий.

Нельзя сказать, что Собачко воспринял слова Удалова как комплимент, но выругался он сдержанно, без истерики — приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться между кочек.

Теперь надо было уже подумывать об отступлении — ведь «кладоискатели» добровольно не сдадутся. Но для этого следовало завести их поглубже в болото.

— Я дальше не пойду, — заявил Салисов.

— И не надо, — откликнулся Удалов. — Пошли обратно.

— Помолчи! — рявкнул Собачко. Он вышел вперед и начал продвигаться сквозь тростники, с каждым шагом поднимая фонтаны грязи.

Тощий Салисов последовал за ним и быстро промок до пояса. Удалов замыкал шествие, стараясь ступать на незаметные для дилетантского глаза кочки. Но все равно промок.

«Пора» — решил Корнелий.

Он незаметно отстал от кладоискателей и тропкой вдоль Комсомольского ручья, порой проваливаясь в грязь, двинулся в сторону озера Копенгаген.

Вскоре Удалова догнали возмущенные крики неприятелей, но он взял себя в руки: не откликался, не поворачивал назад, не позволял жалости овладеть собою.

Пробежав с полкилометра, Удалов услышал встречное хлюпанье и увидел, что сквозь кусты и камыши пробивается к нему Миша Стендаль в сопровождении молодой девушки в скромном синем сарафане и платочке.

— Ну что? — крикнул запыхавшийся Миша.

— Поляки заплутали в глубоких снегах, — с облегчением ответил Удалов, уставший от своего приключения. — Можете брать их голыми руками, товарищ Минин-Пожарский.

— А если без шуток? — спросила молодая девушка. Она была на редкость привлекательна, хоть и бледна впрозелень, с глазами болотного цвета и полными светло-розовыми губами. — Где они?