Мятежная княжна - Барбара Картленд

Зато кронпринц настаивал, чтобы профессор познакомил его со всеми участниками своего квартета. Он пожал руки Клименту и Андреа, и, когда те отошли в сторону, профессор произнес:

— Ваше высочество, позвольте мне представить вам мою молоденькую родственницу, которая выступает с нами впервые.

Тора снова сделала глубокий реверанс, а когда выпрямилась, то поймала на себе пристальный взгляд кронпринца Фредерика. Тот сказал:

— Не слишком ли вы молоды, чтобы выступать со столь знаменитыми музыкантами, барышня?

— Для меня большая честь, что мне это позволили, ваше высочество.

Кронпринц Хорватский показался Торе гораздо более приятным, чем король Солоны. Вид у него был не столь внушительный, но он был недурен собой, на вид лет сорока, под темными бровями — проницательные глаза, только складка губ показалась Торе чем-то неприятной, но, по своей невинности, девушка не поняла, что она выдает в мужчине сластолюбие.

— Но вы так хороши собой, барышня, — говорил кронпринц тем временем, — что вам и не нужен особенный талант.

— Ваше высочество пока не слышали моей игры, — ответила Тора. — Возможно, вы будете разочарованы.

Профессор стоял рядом с таким счастливым видом, такой блаженной улыбкой, что Торе хотелось продлить удовольствие, которое он получал от благосклонности столь высокой особы.

— Я уверен, что не разочаруюсь, — отозвался кронпринц. — А поскольку я намерен откровенно высказать вам свое мнение по окончании концерта, то позабочусь о том, чтобы у нас была возможность поговорить друг с другом.

Это звучало так внушительно, что Тора посмотрела на Фредерика Хорватского с немалым удивлением. Король дожидался, пока кронпринц закончит разговор с музыкантами, почти не скрывая своего нетерпения.

— Мне надо идти, — поспешно сказал, заметив это, кронпринц, — но мы еще увидимся сегодня.

Словно снова вспомнив о профессоре, кронпринц добавил, обращаясь уже исключительно к нему:

— С нетерпением жду, когда услышу вас, профессор! У меня нет слов, чтобы выразить всю глубину моих чувств!

Профессор, польщенный его восхищением, поклонился, но кронпринц уже снова перевел взгляд на Тору. Потом он присоединился к королю, и монаршие особы покинули зал.

К музыкантам снова подошел адъютант.

— Ну, церемонии позади, профессор! — с облегчением сказал он. — Наверное, вы предпочтете пройти в вашу гостиную, куда вам подадут обед.

— Спасибо, — пробормотал профессор, еще не совсем придя в себя после королевской аудиенции.

— Его величество устраивает сегодня большой обед, — продолжил адъютант. — И все приглашенные с удовольствием ждут вашего концерта. Если обед не слишком затянется, гости перейдут в музыкальный салон к девяти часам.

— Это раньше, чем я думал! — удивился профессор. Адъютант рассмеялся:

— Его величество не любит поздно ложиться. Если ваше выступление продлится более часа, его величество начнет выражать нетерпение.

— Постараюсь, чтобы до этого не дошло! — пообещал профессор.

Адъютант приказал лакею в дворцовой ливрее провести музыкантов снова в дальнее крыло дворца.. В гостиной их уже ждал накрытый стол. Климент заметил:

— По-моему, это оскорбительно: ехать в такую даль и иметь право играть не больше часа!

— Мы должны почитать себя счастливыми, что нас вообще сюда пригласили! — довольно резко ответил профессор. — Вы же слышали: его величество не разбирается в музыке. Это кронпринц специально попросил, чтобы ему предоставили возможность нас услышать!

— Вы хотите сказать «вас услышать»! — засмеялся Андреа. — Я еще никогда не слышал столь восторженных приветствий!

— Я знал кронпринца еще в те дни, когда он совсем юношей впервые приехал в Париж! Он был очарован красотой француженок, оказанным ему гостеприимством и, конечно, самим Парижем. И каждый год, возвращаясь туда, он старался со мной встретиться. Это было необычайно приятно мне!

Тора решила, что кронпринц, вероятно, очень милый человек, раз подарил профессору столько счастливых минут. Ее только сильно смутило подчеркнутое внимание кронпринца к ней самой. Это могло привлечь внимание короля.

При мысли о короле у Торы мучительно сжималось сердце. Ей достаточно было только увидеть его, чтобы понять, почему принц Велкан покинул Солону. Король показался ей еще более деспотичным, чем ее собственный отец. Одна мысль о возможном браке с королем Солоны теперь вызывала у Торы не только страх, но и отвращение.

«Как я смогу жить с ним? — спрашивала себя Тора. — Я уверена, что он еще более нетерпим, более фанатичен и более упрям, чем папа!»

Княжна уже давно с нетерпением ждала того момента, когда будет достаточно взрослой, чтобы покинуть родительский дом. Тогда наконец можно будет избавиться от бесконечных запретов, правил и выговоров, на которые не скупился отец.

Великий князь привык, чтобы все вокруг исполняли только его желания, не имея собственных.

«Я этого не вынесу!»— мысленно воскликнула Тора.

Она поняла, что будет бороться против этого брака — даже если для этого ей придется убежать, как это сделал собственный сын короля. Но ни королю, ни своему отцу Тора не надеялась что-нибудь объяснить.

Она стала лихорадочно соображать, что бы могло помешать ее отцу принять от ее имени предложение короля. А еще лучше — помешать королю нанести официальный визит в Радославское княжество. Правда, тогда в политическую интригу окажется вовлечена не только она сама, но и ее страна…

«Мне обязательно надо что-то придумать!»— твердила себе непокорная княжна.

Но поскольку придумать никак не удавалось. Тора совсем приуныла.

Мрачные мысли завладели всем ее существом. Она совершенно не замечала, что ест. Как только обед закончился, профессор забеспокоился, не пора ли им занять место на сцене музыкального салона.

Однако у них еще оставалось время до начала концерта, и Тора поднялась к себе в комнату. Стоя у окна, она любовалась открывавшимся видом. Уже начало смеркаться, гасли последние лучи заходящего солнца. Ей мучительно хотелось оказаться рядом с Миклошем, поговорить с ним, почувствовать прикосновение его рук, снова ощутить жар его поцелуев.

— Я люблю тебя! — тихо шептала девушка. — Для меня больше не существует других мужчин!

Всей душой Тора хотела снова увидеть его, прежде чем придется уехать из Солоны.

Ей было страшно, что они расстались навсегда, что даже если Миклош попытается найти ее после отъезда, ему это не удастся. И тогда она больше его не увидит…

— Я люблю тебя! Люблю! — в отчаянии повторяла она, и ей показалось, что где бы он ни был, эти слова должны были долететь до него.