Очерки по социологии культуры - Борис Дубин

Сноски

1

См. библиографический указатель его работ, включенный в настоящее издание.

2

Книга, чтение, библиотека: Зарубежные исследования по социологии литературы: Аннот. библиогр. указ. за 1940–1980 гг. / Сост. Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, А.И. Рейтблат. М.: ИНИОН, 1982.

3

Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Страда В. Литература и общество: Введение в социологию литературы. М.: Институт европейских культур РГГУ, 1998.

4

Гудков Л.Д., Дубин Б.В. Литература как социальный институт: Статьи по социологии литературы. М.: Новое литературное обозрение, 1994.

5

Благодарю Л.Д. Гудкова за помощь в подборе статей и определении структуры книги, а также за обсуждение вступительной заметки.

6

Впервые: Социологический журнал. 2002. № 2. С. 119–132.

7

В середине 1980-х гг. проводился «эксперимент» по продаже дефицитных книг в обмен на определенное количество сданной макулатуры. Книги, приобретаемые по талонам, полученным за сданную макулатуру, назывались «макулатурными». (Примеч. составителя.)

8

См.: Сознание историчности и поиски теории: исследовательская проблематика Тынянова в перспективе социологии литературы // Тыняновский сборник: Первые Тыняновские чтения. Рига, 1984. С. 113–124. (Примеч. составителя.)

9

См.: Понятие литературы у Тынянова и идеология литературы в России // Тыняновский сборник: Вторые Тыняновские чтения. Рига, 1986. С. 208–226. (Примеч. составителя.)

10

См.: Левинсон А.Г. Макулатура и книги: анализ спроса и предложения в одной из сфер современной книготорговли // Чтение: проблемы и разработки. М., 1985. С. 63–83.

11

См. подробнее: Гудков Л. Социальный процесс и литературные образцы // Массовый успех. М., 1989. С. 63–119; Шведов С. Книги, которые мы выбирали // Погружение в трясину (Анатомия застоя). М., 1991. С. 389–408.

12

Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? // Погружение в трясину. С. 645.

13

Суетнов А.И. Самиздат. Новый источник библиографирования // Советская библиография. 1989. № 2. С. 26–32.

14

См. статью «Кружковый стеб и массовые коммуникации: к социологии культурного перехода» в настоящем сборнике.

15

Работа написана в середине 1980-х гг.; опубликована (в доработанном виде) только в 1993 г.

16

Имеется в виду государственный эксперимент по организации альтернативной системы массового книгораспространения – получения дефицитных книг в обмен на сданную макулатуру. Эксперимент образцово описан и проанализирован А.Г. Левинсоном: Левинсон А.Г. Макулатура и книги: анализ спроса и предложения в одной из сфер современной книготорговли // Чтение: проблемы и разработки. М., 1985. С. 63–83.

17

На оси частного – общего (скажем, индивидуального – социетального) можно группировать собрания, допустим, так: общее хранение общего достояния (типовые домашние библиотеки «макулатурных» и т. п. книг, аналог телевизора); общее хранение частного достояния (личные коллекции и архивы в государственном хранении); частное хранение частного достояния (личные архивы и библиотеки «архивного» типа).

18

Об аксиоматике письменной культуры из работ последнего времени см.: Goody J. The Logic of Writing and the Organization of Society. L., 1986; Pattison R. On Literacy. Oxford, 1984.

19

О типах жилья, формирующихся и воссоздаваемых в отечественной истории, см.: Социологические исследования в дизайне. М., 1988. С. 96; о социальном зонировании домашнего пространства см.: Гражданкин А.И. Групповое и межгрупповое взаимодействие в сфере быта // Социологические исследования в дизайне. М., 1988. С. 50–66; см. также: Бодрияр Ж. Система вещей. М., 1999.

20

Стекло (и в частности, одностороннее, зеркальное) – идеальный материал для обозначения границы своего и чужого, внутреннего и внешнего. Она подчеркивается и снимается им одновременно, что соединяет значения прозрачности (доступности взгляду) и отделенности (дистанции для обозрения). В промышленную эпоху стекло становится универсальным эквивалентом всякого рода покрывал, занавесей и других способов выделения зон повышенной значимости, незаменимым в этом смысле музейным и выставочным оформительским материалом.

Для более специализированного анализа стоило бы разделить как различные коммуникативные посредники (и, соответственно, индикаторы различных социальных, в том числе семейных, структур и отношений) – вещи, книги и приборы, выделив среди последних, как это делает А.И. Гражданкин, масскоммуникативные механизмы общего действия приемно-передаточного типа, без подсистем памяти (телевизор, радиоприемник), и избирательные запоминающе-воспроизводящие устройства индивидуальной адресации (магнитофон, видео). Далее можно связывать их с различными фазами и формами урбанизации и социализации.

21

Стекло (зеркало) и здесь выступает идеальным материалом: не вбирая пыль – «время», – оно выявляет ее наличие, позволяя своевременно устранять; если в отношении прозрачности оно символизировало культуру как социальность, то в данном значении приравнивается к белизне, отсылающей, по крайней мере в европейской культуре, – к вне- или надчеловеческой чистоте «природного» либо «запредельного».

22

См. об этом: Левинсон А.Г. Старые книги, новые читатели // Социологические исследования. 1987. № 3. С. 43–49.

23

«Выставочная» посуда или книги в стенке, как и экспонаты музея, подчиняются запрету на дублетность: они должны представлять «уникумы», хотя являются продуктом массового производства.

24

В определенных условиях (скажем, при последовательной изоляции и блокировке культуротворческих сил) подобные оценки могут стать орудием в чисто идеологической борьбе между различными подгруппами и слоями самих последователей: например, отбирающими и интерпретирующими, в этом смысле формирующими наследие группами литературной критики, педагогической интеллигенцией, с одной стороны, и воспитуемым, обеспечиваемым населением, с другой. Культурный инструментарий, выработанный в одних условиях и по одним поводам, находит применение в других руках и обстоятельствах для иных целей.

25

См.: Гудков Л.Д., Дубин Б.В. Библиотека как социальный институт // Методологические проблемы теоретико-прикладных исследований культуры. М., 1988. С. 292–293.

26

Массовый характер этих образований определен, с одной стороны, в плане социального взаимодействия – идеологией и основывающейся на ней практикой доминирующих, обеспечивающих и воспитующих инстанций. Однако воплощен в этом и момент самосознания, идеологического самоопределения, известный в европейской истории: так, Г. Зиммель обнаружил его в пореволюционных социальных движениях конца XVIII – начала XIX в., когда «практическими отношениями власти» овладели «классы, сила которых заключалась не в очевидной значимости индивидуальных личностей, а в их “общественном” бытии» (цит. по: Ионин Л.Г. Георг Зиммель – социолог: Критический очерк. М., 1981. С. 34).

27

См. о ней в: Schwartz В. Queuing and Waiting. Chicago; L., 1975.