Рей и Рита. Прости меня, моя любовь - Татьяна Никандрова

кухню. Запускаю кофемашину, подхожу к окну и утыкаюсь лбом в прохладное стекло.

На дворе осень, серая и хмурая. Листья уже опали, и голые деревья с тонкими торчащими во все стороны ветвями напоминают скрючившихся в адской агонии людей. Грустное и унылое зрелище, аж мурашки пробирают.

Без особого удовольствия заливаю в себя кофе, споласкиваюсь в душе и торопливо одеваюсь. Сегодня нам с Миланкой предстоит провести целый день вместе: Дашка будет занята до самого вечера, и я смогу беспрепятственно нянчиться с моей малышкой.

Выхожу на улицу, и холодный ветер тут же залезает за шиворот. Уже давно пора сменить байк на тачку, но я как всегда тяну с этим. Видимо, жду наступления морозов, когда рассекать на мотике станет не просто некомфортно, но и физически невозможно.

Завожу мотор, даю по газам и спустя полчаса стою у Дашкиных дверей. Она мучительно долго не открывает, и я уже достаю телефон, чтобы позвонить ей, когда замок наконец щелкает и на пороге показывается какая-то чересчур взбудораженная хозяйка:

– А, Рей, это ты… – растерянно выдает она. – А я про тебя совсем забыла.

– Как это забыла? – хмурюсь я, шагая в квартиру. – Позавчера же созванивались.

– Ну да, просто тут такое дело, – Дашка переминается с ноги на ногу, и в моей груди зарождается дурное предчувствие. – У Володи сегодня родители должны приехать… В общем не получится тебе с Миланкой время провести…

– При чем тут моя дочь и родители твоего хахаля? – сжимаю зубы, чтобы сдержать рвущуюся наружу ярость.

– Ну как же? – удивляется она. – Они ведь первый раз у нас в гостях будут, я хочу, чтобы они с Миланкой поближе познакомились.

– На кой черт им с ней знакомится?! – взрываюсь я. – Она же не Володина дочь!

– Ну и что?! Она моя дочь! А я за Володю замуж, между прочим, выхожу, так что они для Миланки – будущие родственники! – злится она.

– Твою мать, Даша! Я не видел ребенка уже две недели! Какого хуя ты опять выдумываешь отговорки?! – в бешенстве реву я.

– Слушай, извини, что так получилось, – смягчается Даша. – Но Миланка живет со мной, и тебе придется подстраиваться под мои планы. Хочешь ты того или нет.

Стискиваю челюсти и отворачиваюсь в сторону, пытаясь справиться с нахлынувшим на меня отчаянием. Ну почему?! Почему я не могу насладиться обществом собственной дочери?! Ведь всю неделю ждал этого дня, и тут такой облом!

– Володя пока на работу отъехал, а родители его часа через два будут, – суетливо говорит Дашка, поплотнее запахивая халат. – Ты иди с Миланкой часок поиграй, пока я в порядок себя привожу… А на следующей неделе мы обязательно что-нибудь придумаем…

С этими словами она скрывается в коридоре, а мне ничего не остается, кроме как проглотить свое возмущение и, помыв руки, отправиться в детскую, чтобы провести с любимым человечком хоть немного времени.

Глава 19

Денис

Миланка сидит на ярком цветастом коврике и с явным интересом перекладывает с места на место пластмассовые геометрические фигурки. Пшеничные волосы крошечными завитками обрамляют ее чудную макушку, а голубые глаза кажутся не по-детски умными.

Увидев меня, девочка радостно пищит и тянет ко мне пухлые ручонки. Подхватываю дочь, прижимаю к себе и с упоением вдыхаю ее молочный запах. Почему дети так вкусно пахнут? Их аромат пробуждает в душе целую гамму самых светлых эмоций.

Не сдержавшись, кусаю Миланку за щеку. Так хочется урвать хоть кусочек этой маленькой нежнятинки. Девочка звонко хохочет, пуская слюни по подбородку и демонстрируя мне два крошечных нижних зуба. Видимо, недавно прорезались. В прошлую нашу встречу зубов у Миланки не было.

Почти весь отведенный нам час не отпускаю дочь от себя: щекочу, целую, катаю на спине и убаюкиваю. Дашка, начитавшись умных книжек, постоянно ворчит, что не нужно все время таскать ребенка на руках, мол, это лишает его возможности самостоятельно двигаться и беспрепятственно познавать окружающий мир. Я, конечно, с ней не спорю, но пусть реализует свою теорию на практике сама. Я слишком редко вижу Миланку, чтобы отказать себе в удовольствии ее потискать.

– Рей, ну все, – Дашка забегает в комнату, накрашенная, расфуфыренная и нарядная. – Сейчас Володька приедет, стол будем накрывать…

Она замолкает, глядя на меня в надежде, что я все пойму без лишних объяснений. И я, конечно, понимаю. Не дурак ведь.

Уходить жесть как не хочется, но куда деваться? Не будешь же вместе с Дашкой и Володей встречать его родителей? Это даже для меня перебор.

Нехотя поднимаюсь с пола и передаю Миланку матери. Девочка хнычет, видимо, так же, как и я, не хочет расставаться.

– Не скучай, дочка, – целую ее в махонький носик. – Папа скоро опять придет.

Выхожу в коридор, неторопливо натягиваю куртку и засовываю ноги в кроссовки. Дашка в нетерпении перекатывается с носков на пятки. Ждет не дождется, когда я наконец свалю.

– На следующей неделе я хочу полный день, – строго глядя на бывшую, говорю я.

– Поняла-поняла, – кивает она. – Созвонимся, ладно?

– Знаю я твое "созвонимся", – ворчу я.

– Да ладно, Рей, че ты? – отзывается Дашка, подталкивая меня к выходу. – Вот откормлю Миланку грудью, и будешь ее на все выходные забирать. Потерпи уж немного.

С этими словами она шумно захлопывает дверь прямо перед моим носом. На сердце погано, хоть на стенку лезь. Побыл, называется, с дочерью… Этот час ни туда, ни сюда. Совсем не наобщался с малышкой, только душу разбередил.

Выхожу из подъезда и, двигаясь в сторону байка, поджигаю сигарету. Блаженно втягиваю дым в легкие, а затем тонкой струйкой выпускаю его наружу. Настроение по обыкновению колеблется где-то в районе плинтуса, и, несмотря на ранее время, мне отчаянно хочется напиться.

Собственная жизнь кажется мне абсолютно никчемной и бесперспективной. Дашка с Миланкой и этим своим Володей будут встречать гостей, сидеть за столом, есть салаты и смеяться. Они проведут вместе замечательный день, ощущая себя нужными и любимыми.

А меня вот вообще никто не любит. Разве что, Миланка да мать. Но первая слишком мелкая, чтобы это осознать, а вторая живет за три девять земель, в Питере.

Да, знаю, я сам всячески поощрял ее переезд в Северную столицу. Хотел, чтобы мать наконец вкусила простого женского счастья. Но, честно говоря, без нее в родном городе мне тоскливо. Никто не зовет на блины по воскресеньям, никто не пытается направить меня на путь истинный и даже обалдуем никто не называет.

Нет, мы с матерью, разумеется, поддерживаем связь по телефону, но это все равно не то.