Первые нити паутины - Валерия Веденеева

Собственность? Мне даже показалось на мгновение, что я ослышался. Но нет, он определенно использовал именно это слово.

— Насколько знаю, Пресветлая Хейма категорически запретила рабство, — сказал я. — Немало кланов пало и было уничтожено за нарушение ее божественных законов, за то, что они превращали людей в собственность. — Тут я в первый раз с появления чужаков повернулся к Теагану. — Я ведь прав, светлейший?

Когда мой взгляд упал на жреца, оказалось, что тот внимательно меня изучал. С таким видом, причем, будто я вдруг стал этакой сложной головоломкой. Когда я задал ему вопрос, он вздрогнул, заморгал, будто вырванный из глубоких размышлений, и после короткой паузы проговорил:

— Пресветлая Хейма высоко ценит свободу воли людей.

— Светлейший? — повторил мое обращение к жрецу командир чужаков, и морщина на его лбу стала глубже.

Я вышел из-за стола и приблизился к группе чужаков, стараясь держать на лице самое надменное выражение и в целом каждым движением и жестом показывать абсолютную уверенность в себе и в том, что за моей спиной стоит вся мощь сильного клана.

— Нарушение императорского декрета, возведенного Старшими кланами в ранг закона — серьезное преступление. Но попытка превратить людей в рабов — преступление куда худшее.

Командир чужаков в этот раз промолчал.

— Но мы можем забыть о прозвучавших здесь словах и спокойно продолжить свой путь, — добавил я, смягчив тон. При переговорах так часто поступали старшие аль-Ифрит: чтобы и настоять на своем, и позволить потерпевшей поражение стороне сделать вид, будто она не так уж сильно проиграла. Позволить сохранить лицо. — Тогда репутация клана Баяд останется незапятнанной. И я лично прослежу, чтобы эта пара молодых магов выполнила декрет и достигла Академии Всех Стихий.

Пауза была долгой. Я ждал, удерживая на лице все то же надменное выражение высокородного дана, который привык к безусловному подчинению. Чужак не мог знать, что официально я — всего лишь бастард клана, даже не принятый в род. Что ни власти, ни влияния у меня нет. Но он должен был узнать форму охраны аль-Ифрит и сделать выводы, которые были для меня более выгодны, чем реальность.

Командир чужаков посмотрел на меня, на охрану за моей спиной, на Достойных Братьев и Благую Сестру, на жреца — среди всех вышеперечисленных лицо Теагана было самым безмятежным, хотя за ситуацией он наблюдал внимательно — и в конце концов перевел взгляд на застывшую молодую пару, следившую за нашим разговором, затаив дыхание.

— Ломаного медяка от клана не получите и ход в корневые земли вам отныне навсегда закрыт, — сказал, наконец, командир чужаков угрюмым тоном, сверля парня и девушку неприязненным взглядом. — Подохнете на Границе — никто слезинки по вам не прольет! — после чего развернулся и зашагал к двери, жестом показав остальным воинам двигаться за ним.

Удерживая все то же холодное высокомерное выражение, я проследил за тем, как они уходят. И только когда за последним из чужаков закрылась дверь, позволил себе выдохнуть, а лицу принять обычное выражение. Повернулся к своей компании.

— Не стискивай зубы так крепко, Кастиан, а то сломаешь, — посоветовал я «приемному брату».

— Ты… Ты… — у Кастиана не хватило слов, чтобы выразить всю глубину недовольства, так что он лишь зло выдохнул и откинулся на спинку стула, вместо меня глядя на потолок.

— Да-да, — согласился я. Недовольство Кастиана я прекрасно понимал.

— Мне придется сообщить об этом происшествии дану Хеймесу, — негромко сказал Дорес. Я кивнул, подумав, что понятия не имею, как буду объяснять главе клана, почему вмешался. Больше всего ситуация походила на ту, которая произошла на второй день моей жизни, когда я, безоружный, чуть ли не против собственной воли и ругая себя за глупость на все лады, кинулся спасать пассажиров кареты от огромного волка.

— Вы пешком? — спросил я, повернувшись к причине едва не случившегося межкланового конфликта.

— Д-да, — слабым голосом отозвалась девушка.

— Дорес, освободи две самых спокойных лошади от поклажи, а ее распредели поровну между нами, — обратился я к главному стражнику, подумав, что пара юных магов не факт что хорошо умеет ездить верхом.

Дорес кивнул, потом сделал знак одному из своих подчиненных, и тот тут же поднялся и вышел из зала.

Глава 11

— Зачем ты им помог? — некоторое время спустя спросил меня наконец-то успокоившийся Кастиан и добавил: — Девчонка бы хоть красивой была, а то посмотреть не на что!

Тут он был прав — назвать девушку симпатичной еще можно было, хоть и с натяжкой, но на красавицу она никак не тянула. Обычная, незапоминающаяся внешность, каких в любой толпе половина. Серая мышка. Правда, судя по тому, что осмелилась нарушить приказ главы своего клана и отправилась в столицу, мышка довольно храбрая.

Про ее спутника я вообще ничего сказать не мог. Такой же невзрачный — в этом он был похож на девушку как родной брат — только еще и молчаливый.

— Да, Рейн, — поддержал вопрос Кастиана неслышно приблизившийся Теаган. — Мне тоже было бы интересно узнать, почему вы помогли этой паре?

Почему?

Я ответил не сразу, задумчиво разглядывая окружающий нас пейзаж, в котором с каждой оставленной позади милей все меньше оставалось дикой природы и все больше сказывалось присутствие человека.

Веская причина тому, почему я вмешался, никак не придумывалась, и я решил сказать правду — ну или, по крайней мере, то объяснение, которое я дал самому себе.

— Так было справедливо.

— В смысле? — потребовал Кастиан.

— Они не совершили никакого преступления. Было неправильно заставлять их возвращаться в клан, где их бы ожидало суровое наказание, а может и казнь. — Я пожал плечами.

Кастиан несколько мгновений переваривал мои слова. Судя по выражению лица, ему очень хотелось выругаться, но присутствие жреца сдерживало.

— Зря я надеялся, что у твоего поступка была разумная причина, а не эта… благоглупость, — сказал он наконец.

Спорить с его определением я не стал, опять вспомнив самый первый раз, когда влез в чужие дела — когда на второй день своей новой жизни спас пассажиров кареты от гигантского волка. Ну и не получил от этого ничего, кроме очень больших проблем.

Подумалось, что я буду весьма благодарен судьбе, если сейчас мне придется всего лишь написать Хеймесу письмо с извинениями за