Пираты. «Скат» принимает вызов - Сергей Зверев

– Будет вам, Штирлиц! – ответил с усмешкой Махтаров. – Вербуете меня?

– Предлагаю честное сотрудничество. Ваши официальные контакты и каналы с местными властями плюс мои неофициальные в разрабатываемой среде, мои спецоперации с моим же их финансированием.

– Ну и лис же вы, Торин!

– Работа такая, – ответил Торин. – Можно подумать, что у вас она другая.

Махтаров оперся руками на ограждение палубы судна и стал молча смотреть на воду. Торин был прав, причем на все сто процентов. Да, действительно, его деятельность была, с одной стороны, противозаконной, но весь риск он брал на себя. С другой стороны, Махтарову не возбранялось, а наоборот, предписывалось использование агентуры в своей деятельности в регионе. В разряд агентуры попадал и Торин. Пока его деятельность совпадала с интересами Махтарова, это сотрудничество было целесообразным по всем правилам всех разведок мира. И, опять же, у любого разведчика мира было право хранить в тайне свои источники, в том числе и от своего же руководства. Пока Махтарову не поступит конкретный приказ выяснить, найти, нейтрализовать и тому подобное, руки у него развязаны и никакими профессиональными нарушениями здесь и не пахнет.

– Черт с вами, Торин, – наконец сказал Махтаров, – вы правы. В конечном итоге рискуете здесь вы, а я могу только пользоваться плодами ваших трудов.

– У меня такое ощущение, что с ваших уст готово было сорваться слово «незаслуженно», – с улыбкой ответил Торин. – Не корите себя – вы же меня вычислили, а это уже заслуга. Так что имеете полное право.

– Договорились. – Махтаров протянул Торину руку. – Что вы теперь намерены делать дальше?

– Искать лодку с остатками груза.

– Если мы с вами правильно мыслим по поводу личности, которая стоит за всем этим, то она пойдет на материк.

– А конкретно – в Пакистан, – добавил Торин.

– На том и порешили. Только вашим людям…

– Естественно, – согласился Торин, – на связи с вами только я.

Неожиданно заработал мотор катера группы, и он двинулся в сторону сухогруза. С борта Доронин махал Торину руками.

– Что-то случилось, – проговорил Торин и двинулся к трапу.

Катер, рыкнув в последний раз мотором, легко ткнулся о борт сухогруза. Доронин ухватился за трап и собрался подняться вверх, но увидел склонившегося через борт командира.

– Что? – спросил Торин.

– Лодка уходит! – ответил Доронин, поняв, что ему разрешено говорить открытым текстом.

Спецназовец видел, что между шефом и Махтаровым состоялся какой-то важный разговор и, судя по всему, они до чего-то договорились. Значит, Махтаров, решил Доронин, тоже из органов и теперь на нашей стороне. В определенных пределах, конечно. Торин повернулся к Махтарову:

– Значит, мои ребята нашли ее и поставили спутниковый маяк.

– Оценил финансирование, – усмехнулся Махтаров. – Я свяжусь с военными и попробую организовать преследование. Если удастся, то загоним ее назад.

– Очень прошу приложить все усилия к тому, чтобы лодку не топить.

– Боитесь потерять груз, в который вложены деньги? – поднял брови Махтаров. – Коммерческие интересы?

– Нет, – покачал головой Торин, – личные. У меня есть все основания полагать, что на лодке находится в плену один из членов моей группы.

– Даже так? Хорошо, постараюсь, чтобы ее не утопили.

Когда Махтаров с Трещевым отбыли на полицейском катере решать свои официальные вопросы с властями, Торин выслушал доклад Доронина. Привалов в это время искал на дне брошенные в целях конспирации автоматы. Класс лодки, профессиональные аквалангисты – все это говорило о том, что на субмарине собран профессиональный экипаж. Значит, есть все же шанс, что она прорвется через кордон малайских ВМС.

Пока Торин с Горбачевым следили за движением точки на схеме побережья, изображенной на экране ноутбука, Доронин и Привалов продолжали обследовать дно вокруг сухогруза.

– Значит, на борту была схватка? – решил Торин, когда спецназовцы доложили ему о найденных на дне трупах и затопленной резиновой лодке.

– Связи у Сергеича тоже нет, – добавил Привалов, глядя на выловленные рацию и мобильник Корнеева.

– Значит, он там. Думаю, что он успел убрать этих двоих, что покоятся на дне, – размышлял Торин вслух. – Насколько я знаю Корнеева, какую-нибудь он им байку преподнесет. И лодка не зря так долго торчала здесь. Видать, у них какие-то нелады, а он – специалист, каких поискать.

– Шансы у нас есть, – подытожил Доронин, – теперь осталось понять, где ее, родимую, встречать, а там уж отобьем нашего Повара.

Все сухопутное снаряжение было загружено в катер. Торин предполагал, что застать лодку в процессе разгрузки не удастся и тогда придется преследовать груз по суше. Учитывая, что снаряжения было много, а прочесывать побережье Пакистана лучше с воды, Торин решил идти на материк на катере. Расстояние, которое предстояло преодолеть группе, было не менее тысячи километров, и даже полных баков катера не хватит. Значит, придется пускаться на какую-то хитрость и заправляться по пути. Это также означало, что катер перегружать было нельзя. Из оружия Торин велел взять лишь «АК-108» с запасом патронов и пистолеты «ГШ-18». Запас провизии и воды – из расчета на трое суток. Сам переход можно совершить и за двенадцать-четырнадцать часов, учитывая, что катер развивал скорость до сорока узлов, но приходилось делать скидку на неспокойное море, поломку двигателя, преследование властей в территориальных водах и тому подобное.

– Андрей Петрович, – позвал Горбачев, единственный, кто не принимал участия в сборах группы, потому что неотрывно наблюдал за положением субмарины пиратов.

Торин тут же подошел к Николаю. Группа насторожилась и посмотрела в их сторону.

– Кажется, прорвались, – показал Горбачев на схему, изображенную на экране, – они вышли за пределы территориальных вод.

– Это еще ничего не значит, – подал голос Доронин, – военные корабли могут продолжить преследование и в нейтральных водах. Кто им мешает?

Гулкий взрыв за бортом бросил лодку на бок. Это был самый близкий разрыв. Или военные корабли взяли субмарину «в клещи», или это была случайная глубинная бомба. Корнеев сидел на полу и прислушивался к шуму двигателей лодки. Пока тянут, решил он. А вот то, что нас бомбят, – хреново; значит, Торину не удалось уговорить власти не уничтожать пиратов. Экипаж здесь, кажется, неплохой, лишь бы пронесло, думал Корнеев. Жаль, на глубину уйти нельзя. Эта посудина не рассчитана на погружение больше пятидесяти или ста метров. Новый взрыв, но уже несколько в стороне. Вырвались, или это временно?

Капитан подводной лодки стал отдавать какие-то приказания. Моряки потащили деревянные ящики и всякий хлам в носовой отсек. Корнеев наблюдал, сидя на полу, за всеми этими манипуляциями, не понимая их цели. Вскоре за бортом раздалось бульканье, а субмарина остановилась. Капитан еще раз прокричал какое-то приказание, и на судне воцарилась гробовая тишина. Теперь до Корнеева дошло, что предпринял бородатый. О таком Дмитрий Сергеевич читал еще в книгах о Великой Отечественной войне. Когда подводная лодка хочет показать, что она подбита, то через люки торпедных аппаратов выбрасывают различный плавучий хлам, личные вещи моряков. Все это всплывает на поверхность после глубинного бомбометания. В те времена капитаны противолодочных кораблей попадались на такую удочку и верили. Поверят ли эти, наверху?

Бородатый ушел в отсек к акустику и долго не возвращался – наверное, слушали вместе звуки с поверхности и ждали ухода военных кораблей. Корнеев, от нечего делать, рассматривал экипаж, который находился на ходовом мостике. Парочка арабов, несколько малайцев. Когда его спускали в субмарину, то он еще видел двух или трех китайцев. Интернациональный экипаж, с усмешкой подумал Корнеев, действительно – международная преступность. У него болел ушибленный во время бомбежки локоть, и очень хотелось пить. Кажется, здесь становится душновато, решил Дмитрий Сергеевич, долго лодку держать не смогут в погруженном состоянии. Вряд ли здесь установлены мощные поглотители углекислоты, как на современных субмаринах. Можно и добавлять жидкий кислород, но так недолго и отравиться. Корнеев решил не тратить силы и, откинувшись спиной на переборку, закрыл глаза. Дышать он стал спокойно и размеренно, чтобы легкие его постепенно насыщались, тем самым оттягивая момент наступления кислородного голодания. А оно наступит скоро, решил Дмитрий Сергеевич. Только бы корабли наверху ушли.

Глава 7

– Андрей Петрович! – закричал Горбачев. – Сигнал слабеет.

– Как слабеет? – не понял Торин и бросился к Николаю.

Яркая точка на экране исчезла до того, как он успел подбежать. Торин с непониманием посмотрел на Горбачева.

– Все, – констатировал тот в ответ на немой вопрос, – нет сигнала.