Быть бардом непросто - Ольга Мяхар

— Эй!

Что еще? Смотрю на Аида. Тот глядит на свой плащ, в который мертвой хваткой вцепился Федя. Грязный и уставший гоблин пытается нам улыбнуться.

— Друг меня понесет, — сообщает гоблин эльфу.

Усмехаюсь, понемногу прихожу в себя. В конце концов, все не так уж и плохо. У меня будет отличная возможность увидеть, как Федя доводит Аида. Ради этого… можно немного и потерпеть их обоих. А потом я придумаю, как от них избавиться.

Стоим перед барной стойкой, объясняем трактирщику, что нам нужна еще одна комната — для Феди. Нам бы ее, скорее всего, дали, но гоблин, мечтая быть замеченным, забирается на стойку, отряхивается, заляпывает все грязью и… перебив часть бутылок, пытается достать приглянувшуюся.

Вонь и грязь плюс довольное похрюкивание уродца доводят трактирщика до белого каления. Уже через минуту нас выгоняют под хохот местных обывателей и обещают пристрелить, если еще хоть раз появимся на пороге.

— Чтобы больше ты никогда так не делал! — Аид в ярости сжимает кулаки, глядя на Федю.

Гоблин сидит перед ним в грязи и смотрит крайне доверчивыми глазами. Улыбка не сходит с его мордахи, он умудряется кивать на каждое слово Аида. С интересом за ними наблюдаю, счищая грязь с куртки. Ну-ну. Научить гоблина манерам не удавалось еще никому.

— Все. Пошли!

Это он мне?

— На ручки!

— Ась? — Аид в шоке.

Но мелкий уже поднимает лапы с длинными кожаными перепонками и ждет, когда друг понесет его на руках.

— Только через мой труп, — сообщает эльф и быстро идет вниз по улице, ругаясь себе под нос.

Гоблин бежит следом, едва успевая уцепиться за край изгвазданного плаща.

Улыбаюсь, сую руки в карманы и наслаждаюсь моментом.

Вещи из таверны приходится забирать через окно, дабы не попасться на глаза хозяину. После чего мы идем искать другое место для ночлега. Что оказывается не таким уж простым делом.

В трех тавернах нам отказывают, в двух не пускают на порог, еще в одной выскакивают с арбалетом и пытаются застрелить гоблина. Федя прячется за нашими спинами, так что стрелами едва не достают именно нас. Спасают скорость реакции и тот факт, что рядом оказываются мусорные баки.

Хорошо хоть, что в последней таверне, которую мы находим уже после того, как темнеет, хозяину глубоко наплевать, кто именно будет спать в его комнатах. Нам выдают ключ в обмен на серебряную монету и говорят, что мы можем жить и есть тут целую неделю. Вот это я понимаю: сервис. В сторону гоблина никто и бровью не ведет. Да он и сам уже не рвется в центр внимания.

— Это ваша комната. Располагайтесь.

Аид входит молча, с крайне мрачным выражением лица.

— Судя по запаху, здесь кто-то умер и разложился.

— Не привередничай. С таким другом, как у тебя, надо радоваться, что вообще хоть где-то приютили.

— Заткнись.

Пожимаю плечами, стягиваю с плеч куртку.

— Кроватка! Самая настоящая кроватка! — радостно вопит Федя и, отцепившись от плаща, залезает на единственную кровать в комнате. Двуспальную, кстати.

Завернувшись в одеяло и пару раз чихнув, он вытирает сопли о подушку, натягивает край одеяла до подбородка и радостно смотрит на нас.

— Федя хочет кушать.

В руке Аида что-то трещит. Это деревянная фляга с водой, которую он повсюду таскает за собой. Вода сочится сквозь пальцы и капает на пол.

Бедняга. Светлые и без того не выносят грязь и вонь. А тут еще и единственную кровать отобрали.

— Пойду принесу что-нибудь поесть. А вы тут пока обживайтесь, знакомьтесь. Вы ведь так еще и не поговорили по душам. — Я подмигиваю Аиду. Выхожу, аккуратно прикрываю за собой дверь.

Из-за нее тут же доносятся шипение, визг, вой и звуки ударов.

Буквально через пять минут все успокаивается, и я рискую заглянуть обратно.

Светлый с расцарапанным лицом лежит на полу, придавленный креслом, Федя сидит на кровати и огорченно на него смотрит.

— Ты бы с ним поаккуратнее! — улыбаюсь гоблину как родному.

— Федя хороший. Федя не обидит. Друг будет цел, — с серьезным видом кивают мне.

Улыбаюсь еще шире, закрываю за собой дверь и, насвистывая, спускаюсь вниз. Я уже люблю это существо. Чистой и незамутненной любовью собрата по несчастью. Даже аппетит просыпается. Так, что у них есть?

Я возвращаюсь с подносом, который ломится от еды. Все-таки серебряная монета за питание на неделю — это много. Ей так обрадовались на кухне, что я почувствовал: переплатил, причем серьезно. Но делать нечего, распахиваю дверь ногой и широко улыбаюсь эльфу, все еще лежащему без сознания. Ноги парня прислонены к стене, руки раскинуты в стороны, голова повернута набок. Надеюсь, что он жив.

На кровати, окопавшись среди подушек и одеял, сидит наше чудо. И где он столько подушек нашел? Небось пока меня не было, прошвырнулся по другим комнатам и притащил их оттуда. Гоблины обожают все тырить, при этом ни один замок для них не проблема. Так что бесполезно их запирать, связывать, накладывать чары или делать еще что-то в том же духе. Магия не действует, веревки развяжут, замки взломают.

— Еда… — Из-под одеяла высовывается грязная голова с приподнятыми ушами.

Киваю и подхожу к кровати.

— Держи.

Курицу хватают в первую очередь, впиваются в мясо кривыми зубами, фыркают и при этом причмокивают. Кровать явно будет уделана до невозможности. Ставлю рядом с Федей кружку молока, отхожу с подносом к столу, мечтая поесть в одиночестве.

Хм, а тут неплохо готовят.

У стены вяло шевелятся, приходя в себя. Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Надо камин растопить. Но не обязательно. Могу и на полу поспать — не впервой. Тем более что кровать нам точно не отдадут ни при каком раскладе.

— Где я?

— В таверне «Хромой кентавр». Есть хочешь?

Эльф встает, хватается за голову и снова садится.

— А где он?

— Я тут! — раздается с кровати.

— Он там.

Эльф смотрит на кровать и мрачнеет. После чего поднимается и идет к столу.

— Салата не было?

— Настоящие мужчины травой не питаются.

— Я тебе это напомню, когда у тебя будет запор.

Фыркнув, откусываю еще один кусок гигантского бутерброда.

— Ладно. Я — на кухню. Если там ничего нет — пойду искать еду в городе.

— Рад, что ты поделился своими планами. Сейчас, правда, уже совсем темно и все наверняка закрыто.

— Это город. Здесь ночью начинается другая жизнь, порой не менее бурная, чем днем.

Изучаю спину выходящего из комнаты парня. Дверь за ним звучно захлопывается. Рядом с кроватью слышится тихий стук, и к двери бежит одеяло.