Деревня 'Нюркин луг', или тайна печатной машинки - Акулина Вольских

Очевидно, моё душевное состояние не сильно беспокоило этого человека. Он равнодушно пошевелил кочергой дрова в камине, хотя огонь и без этого хорошо горел. Заглянул в котелок и отошел к тому предмету мебели, который в первый наш визит напомнил мне шкаф.

— Нарисуй там себе стрелочками, где верх, а где — низ. Ещё не хватало и завтра терпеть всю вашу компанию.

Бывает вообще аллергия на хамство? Мне кажется, бывает. Потому что именно сейчас я чувствовала, как начинаю краснеть и раздуваться.

— Знаешь, что…?!

— Ну что? Что? — раздраженно ответил мужчина и повернулся ко мне. А в мою голову внезапно пришла мысль.

— А может ты нас проводишь?

Он подавил ироничный смешок, поставил кочергу на место, вытер руки от сажи.

— Думаешь, мне заняться больше нечем?!

— Ну подумай сам, — я вскочила, воодушевленная своей идеей. — Вообще не факт, что мы снова не перепутаем направление…

— Тут согласен. Вряд ли остальные двое из твоей компании отличаются умом.

Проглотив очередную порцию грубости, я продолжила.

— Так вот, в лучшем случае, мы просто заблудимся. А в худшем… — я выждала эпичную паузу, подняла брови и ехидно улыбнулась. — В худшем — снова вернемся сюда.

— Нееет, — сморщился он.

— Дааа! И будем возвращаться каждый вечер. Мы станем твоим кашмаром! Каждую ночь ты будешь слушать храп Тимофея! Каждое утро будешь просыпаться под грохот разбитой посуды, а провожая нас, слезно надеяться, что мы не вернемся. Но мы вернеееемся! И будем возвращаться снова и снова, до тех пор, пока…

— Ладно! — рявкнул охотник. — Ладно! Черт с вами! Похоже и правда проще вывести вас к деревне, чем ещё хоть одну ночь терпеть. Все равно теперь продукты надо обновить. Вашего борова прокормить никаких запасов не хватит.

Я победно улыбнулась, а Себастьян ещё сильнее скривился.

— Я бы на твоем месте не радовался. Спать вам остается от силы часов пять. Я не собираюсь из-за вас тащиться до Сизой горы неделю. Выйдем до рассвета.

— Окей, — согласилась я, тут же исправив непривычный для этих мест сленг. — Договорились.

Охотник не обманул. Ещё затемно он сыграл нам «Пионерскую зорьку», стоя над нами и громко хлопнув в ладоши.

— Подъем, великое войско! Враг не дремлет!

— Мать мою волшебницу! — в испуге дернулась я.

— Какой такой мрак? — подскочила вместесо мной Дарëна и, увидев довольного своей выходной Себастьяна, фыркнула. — Ааа, ясно.

Тимофей лениво перевернулся на другой бок. На него побудка повлияла не сильно. Разве что храпеть он стал чуть тише.

— Вставай, сурок! — пихнула его локтем рыжая, которую ранний подъем лишил всяческого настроения.

Открыв глаза, мельник проморгался, сел, потянулся и принялся собирать спальное место.

Меньше чем через час колонна из путников двинулась в сторону реки. Впереди, взяв под узцы серую кобылу, шел Себастьян. Следом семенил Борис, с несвойственной ему прытью. Видимо, дружба с кобылицей охотника открыла в нём второе дыхание. Без особого энтузиазма дальше шёл Боян, за ним — Тимофей, а замыкали мы с Дарëной.

Рыжуля пару раз бросила на меня заискивающий взгляд, потом тихонько позвала:

— Жееень.

— Чего?

— А зачем… — она отвела глаза и её щеки чуть порозовели. Наклонилась ко мне, заговорила тише. — Зачем ты его трогала?

— Кого?

— Ну этого… С топором.

— Не трогала я его! — я удивилась так сильно, что глаза увеличились раза в два.

— А на крыльце? Когда Тимофей его… Это… Дубинкой.

Ржавые шестеренки в голове со скрипом закрутились, и слова Дарëны стали более-менее понятны.

— Даш, я пульс проверяла.

— Кого? — теперь уже удивилась подруга.

— Пульс, — пояснила я. — Чтобы понять, жив ли человек.

Глядя в её круглые, большие глаза, я поняла, что такого объяснения недостаточно.

— Дай руку, — махнула я ей и приложила пальцы протянутой кисти к своему запястью. — Чувствуешь? Толчки.

— Дааа, — протянула девушка. — Как ты это делаешь?!

— Это не я. Смотри, и у тебя все точно так же.

Теперь я дала ей прощупать пульс на её запястье, который от волнения участился, и рыжая изумленно хихикнула.

— Вот и скажи потом, что это не волшебство.

— Это не волшебство. Это — сердце. Оно вот здесь, — приложила ладонь к груди, а Дарья внимательно слушала мою лекцию по анатомии. — Оно качает кровь по телу. Через сосуды… Ну… Как бы тебе объяснить… Трубочки. Помнишь, ты показывала мне дудник?

— Угу.

— Ну вот и здесь похожие трубочки. Вот, их даже видно, — закатав рукав, показала ей вены на внутренней стороне предплечья. — Видишь? Голубоватые.

— Ничего себе! — Дарья исследовала взглядом мою руку, закатала свой рукав и так же пристально разглядывала свою голубую «сеточку». — Никогда не придавала этому значения.

Мужчины и животные так и шли впереди, прокладывая дорогу в высокой траве своей тяжестью, а мы с Дашей шли позади всех и увлеченно беседовали. Рыжуля слушала, открыв рот, об удивительных особенностях человеческого тела, а я вспоминала, кто я есть на самом деле. Вспоминала рутинные смены в больнице, перевязки, сложные случаи и курьезы. Тоска по утерянному снова начала заполонять нутро, но мысль о том, что в это самое время нахожусь на пути к спасению, успокаивала.

— Долго нам ещё до деревни? — с выдохом спросила Дарëна, когда над лесом появилось розоватое зарево заката.

— Не знаю. Это надо у Сусанина спросить, — я махнула рукой на все так же шагающего впереди охотника.

— Спроси, а? — жалобно попросила рыжая и добавила шепотом. — Я его боюсь.

Я хмыкнула. Меня этот тип бесил неимоверно, но абсолютно при этом не пугал. Наверно потому, что лимит страха перед ним я исчерпала на крыльце с прижатым к моему горлу топором.

— Эй, Себастьян!

Мужчина обернулся, смерил меня недовольным взглядом.

— Далеко ещё?

— А сама не видишь? — он махнул рукой перед собой и только сейчас я увидела впереди жилые дома. Добрались! Наконец-то!

На въезде в деревню наша компания чуть притормозила. Охотник поправил мешки,