Влюбленные соперники - Кэти Уэбб

— Это невозможно.

— Ты вся такая напряженная. Скажи, если… — Денби прикусил губу.

На лбу у него выступили крупные капли пота. Волнообразные движения бедер Мартины ускорились, она обхватила его коленями, умоляя Денби взять ее, раствориться в ней.

Заскрипела под слитным движением двух тел кровать. Дрожащими пальцами Денби откинул с ее лица слипшиеся пряди волос. Он хотел видеть ее глаза, ее радость…

Ах, как ему хорошо с ней! Много было у Денби женщин, но не испытывал он прежде ничего подобного этому.

«Отдавать без любви можно. Но любить, не отдавая, нельзя» — только сейчас ему в полной мере открылась эта простая истина. Для Мартины что отдавать, что любить — одно и то же.

Она опустила ноги, все сильнее выгибая спину. Уступая ей, Денби ускорил ритм движений и увидел, как расширяются у нее зрачки, и ощутил предвестие взрыва. Почувствовав первые медленные содрогания, Денби мгновенно достиг вершины и теряя голову ринулся вниз, в пучину.

Мартина лежала совершенно обессиленная, сердце колотилось с бешеной скоростью. Денби скатился на бок, увлекая ее за собой. Его распирало от гордости, и лишь режущая боль в груди говорила о том, что, возможно, он немного перестарался.

Впрочем, что за чушь! Денби почувствовал, как горло сковывает какое-то неведомое ощущение. Надо во что бы то ни стало сохранить эти хрупкие взаимоотношения, пока опутывающей паутине лжи еще не удалось их разорвать.

Он должен… Должен — что? Повиниться перед нею. Сказать, что не собирался шпионить, что все это просто недоразумение. Мартина его простит. Непременно простит. Да и какая бы женщина на ее месте не простила? В конце концов, разве сама она не говорила, что давно приучила себя не судить мужчин по внешности? И это правильно. Так надежнее.

Денби почувствовал, как Мартина рядом с ним сладко вздохнула, и то самое неведомое ранее ощущение снова пронзило его.

Мартине хотелось пролежать вот так, не двигаясь, всю оставшуюся жизнь. Какая-то томительная слабость так же уверенно сковывала ее, как крепко удерживала в полоне распластавшегося рядом мужчину. Она еще теснее прижалась к Денби в поисках тепла. И как Мартина могла прожить двадцать девять лет, не познав этого мужчину?

То, что произошло, было нечто большее, нежели просто акт физического единения. Ему удалось оставить частичку себя в ее душе и в ее сердце. Денби прикасался именно так, как она этого жаждала. Быть может, то, что случилось, исцелит их обоих. А что, собственно, случилось? Мартина просто позволила себе раскрыться, сбросить панцирь.

Она и не услышала собственного вздоха, а Денби встрепенулся:

— Что с тобой?

— Ничего, ничего, — поспешила успокоить его Мартина, не желая самой себе признаваться, что уже предчувствует щемящую тоску перед неизбежным расставанием.

Денби повернулся и легонько провел пальцами по ее щеке и подбородку.

— Ну вот, снова.

— Что снова?

— Все тот же холод.

— Какой такой холод?

Денби сел, рассеянно подоткнул подушку Мартине под спину, откинулся на спинку кровати и устроился так, что голова ее, словно в люльке, оказалась у него под мышкой. Слыша, как бьется его сердце, Мартина снова почувствовала покой и уверенность.

— Может, холод — не то слово, но у тебя какой-то загнанный взгляд, словно тебя предали. Предали так больно, как может предать только тот, кого любишь. — Денби стало не по себе из-за того, что он вызвал такую боль, и уж тем более после акта любви…

— А тебе, смотрю, этот взгляд знаком.

— О да! — Он задумчиво гладил ее пышные волосы. — Еще как знаком!

— Но ведь ты выкарабкался, — с напускной бодростью заметила Мартина. — И я тоже. Более того, это был хороший урок. Я стала крепче.

— Может, расскажешь, как это было? — Денби затаил дыхание. — Впрочем, сама смотри, я не настаиваю.

— Давно это было, — тихонько начала Мартина. — Я любила его. Любила достаточно, чтобы поверить.

— Ну а он? — Денби вдруг почувствовал, как ненавидит этого человека, которому Мартина подарила свою любовь.

Не заслуживал ее этот ублюдок. Ярость Денби обернулась против него самого: может, и он таков же?

— Но он, как водится, обманул. Женат был. — Мартина попыталась засмеяться, но вместо смеха с губ сорвался какой-то болезненный хрип. — И это знали все… кроме меня.

Только сейчас Денби понял, как ранило ее это предательство. Дело не только в чужом муже, но и в других тоже, в тех, кто знал, что Мартина для него — это просто так, для забавы.

— А тебе как все стало известно?

— От доброхота. Его прежней любовницы. Ненавижу это слово и все, что за ним стоит. — Голос у Мартины зазвенел как струна. — Но я выдержала.

«Выдержала-то выдержала, — подумал Денби, — но какой ценой? И каково тебе будет, когда узнаешь, каким образом я тут появился?» Вслух же только заметил:

— Выдерживают люди по-разному.

— Это верно, — пожала плечами Мартина, — у кого как получается.

— Одни живут с этим до конца, — угрюмо гнул он свое, — другие перешагивают.

— Ну а ты из каких?

— Перешел во вторую категорию. Но совсем недавно.

Только сейчас Денби понял: то, что он сказал, — это правда. Похоже, и впрямь кровь его теперь свободна от яда, который проник в нее после смерти жены. Долгое время Уильямс считал, что никогда уже вновь не обретет себя. Из чего следовало, что коварная Лайна победила. Человек, гордившийся тем, что всегда владеет ситуацией, как мог Денби капитулировать, как мог позволить, чтобы его настоящее и будущее определялись горькими воспоминаниями о предавшей его женщине?

— Это хорошо, — уткнувшись ему лицом в грудь, проговорила Мартина.

— Ну а ты, златокудрая, скорее из первых?

Мартина сжалась и попыталась было отодвинуться, но Денби удержал ее.

— Ты еще плохо меня знаешь, чтобы судить.

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Сейчас, например, ты хочешь оттолкнуть меня, чтобы я ненароком тебе не сделал больно. Хочешь притвориться, будто у нас с тобой просто случайное короткое знакомство.

— А разве нет?

С самого начала Мартина знала, что ей придется уступить. Не ожидала только, что для этого будет достаточно одних лишь его слов. Взгляда. Прикосновения. Жеста.

— Конечно, нет, и ты сама это знаешь. — Денби вдруг стало стыдно за свое лукавство.

Ложь грозила задушить его в своих шелковых волокнах. Он повинен в том, что отдает не любя. А Марти… Марти так не умеет, для нее нет разницы между данью и любовью.

Мартина прижалась щекой к его плечу, и Денби понял, что женщина сдается, и печально поцеловал ее в лоб. Потянувшись к столику, он включил радио. В комнате раздался голос диктора: