Лабиринт мертвеца - Евгений Всеволодович Рудашевский

листок возврата, который прежде торчал в бумажном кармашке на форзаце «Оцеолы». На листке указывались номера читательских билетов и даты, когда предыдущие читатели брали и возвращали книгу.

– Странно…

Мы с Настей и Гаммером стеснились возле стола. Глеб толкаться не захотел, но встал поблизости. Лена показала нам листок, и мы увидели, что до меня «Оцеолу» брали только один раз. Лена пояснила, что листок с советскими записями мог затеряться, а в последние годы Майн Рид не пользовался популярностью, да и в библиотеке хранились экземпляры поновее – мне, к примеру, изначально выдали другого «Оцеолу», так что единственный читатель на листке Лену не удивил, а вот указанные даты её смутили. Читатель получил и вернул книгу в один день. В сентябре этого года. Три месяца назад!

– Он бы за день не сотворил с книгой такое, – сказала Лена.

– Чернильное пятно тут старое, – заметил Гаммер. – Ему никак не три месяца. Рисунки тоже выглядят старыми…

– Но почему читатель не пожаловался?

– А можно посмотреть, какие он ещё брал книги? – уточнил Глеб.

– Можно. – Лена застучала по клавишам клавиатуры. – У него тут шесть книг, и… Ой!

– Что? – одновременно спросили Настя и Гаммер.

– Как странно… Все книги он взял и сдал в один день. Шестого сентября. И больше он в библиотеку не приходил.

– Какой-нибудь первоклашка? – предположила я.

– Да нет… Семьдесят шесть лет.

Наша областная библиотека, конечно, была детской, но в Амалиенау жило немало стариков, и они частенько сюда заглядывали. Вот моя бабушка ходила на Бородинскую с тех лет, когда о пристройке и не помышляли. До сих пор брала себе что-нибудь почитать. И дедушка ходил.

– Смирнов. – Лена озвучила фамилию читателя.

Мы с Настей обернулись к Глебу Он тоже был Смирновым.

– Не я, – смутился Глеб. – Мне пока шестнадцать.

– Александр Васильевич, – добавила Лена.

– Точно не ты, – рассмеялась Настя.

Я навалилась на стол и попыталась заглянуть в монитор. Лена повернула его ко мне, и я увидела открытую программу книговыдачи. Слева были указаны номер читательского билета, имя Смирнова, его возраст, категория и дата регистрации.

– Шестого сентября! – воскликнула я.

– Все книги в один день, – кивнула Лена.

– Да нет же! Дата регистрации! Тоже шестого сентября!

Теперь Лена подалась вперёд и сбоку заглянула в монитор. Мы так и стояли впятером, уткнувшись в экран.

– Получается, Смирнов, – первый заговорил Гаммер, – пришёл в библиотеку, получил читательский билет, заказал себе шесть книг, посидел тут с ними, полистал их, потом сдал и больше не возвращался?

– Ну, всякое бывает. – Лена посмотрела на меня. – Ты ведь недавно заказала сразу двадцать два экземпляра одной книги. Тоже ведь со стороны покажется странным.

Говорить Лене, что на одну из книг Смирнова нас вывел таинственный «я таджик», а индеец на его конверте отдалённо напомнил карандашные рисунки в «Оцеоле», я не стала. За нами собралась очередь из других школьников, и я поторопилась прочитать всё указанное в программе книговыдачи справа. Собственно, там было немного. В графе «Действия» стояло двенадцать записей: шесть выдач и шесть возвратов. Помимо «Оцеолы» Майн Рида Смирнов взял и тут же возвратил «Таинственное похищение» Ивана Ружа, «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона, «Золотую цепь» Александра Грина, «Лорда Джима» Джозефа Конрада и «Рассказы» Гилберта Честертона. Ни одного знакомого названия и лишь одно знакомое имя – Александр Грин, у которого я читала «Алые паруса».

Лена, извиняясь, кивнула на очередь за моей спиной, и мы вернулись в кресла. Сидели молча. Настя не шутила. Гаммер не предлагал фантастические теории. Глеб не говорил ничего разумного. Я и сама не знала, что сказать. Слишком уж всё оказалось запутанным и нелепым одновременно. Мы столько дней искали вход в лабиринт, а нашли рассеянного старичка.

– Заглянул в библиотеку за чем-нибудь приключенческим, – промолвила я, – а очки для чтения забыл дома.

– Или вспомнил, что у него аллергия на книжную пыль, – подхватил Гаммер.

– Или получил эсэмэску о скидках на кожаные дипломаты и скорее побежал в магазин, – усмехнулась Настя.

– Точно, – согласился Гаммер. – У моего деда был дипломат. Он с ним даже на дачу ездил. А вообще… Может, это Смирнов нарисовал индейцев? Полвека назад пожертвовал в библиотеку своё собрание сочинений Майн Рида, а теперь пришёл взглянуть на любимые книги.

– Может, и так. – Я пожала плечами. – Но тогда почему заказал не всё собрание, а только второй том? И как быть с остальными книгами? Там ведь и Грин, и какой-то Хилтон…

Мы вновь отправились к столу выдачи. Когда Лена освободилась, я спросила, удастся ли нам записать телефон Смирнова. Лена ответила, что контактные данные хранятся в отделе регистрации.

– Когда я задержал книгу, вы мне позвонили, – заметил Гаммер.

– Да… Чтобы связаться с должником, нужно сделать запрос в регистрацию, и они сообщают номер.

– А нельзя как-нибудь сделать Смирнова должником и… ну, запросить его контакты?

– Ой… – Лена испуганно поморщилась.

Я пришла ей на выручку:

– Не надо, не надо! Мы лучше закажем все книги Смирнова.

– Зачем?

– Ну… любопытно. Посмотрим, что там. Может, найдём ещё какие-нибудь рисунки.

Лена опять ойкнула и сказала, что хорошо бы обошлось без рисунков. Наученная опытом, я попросила выдать нам именно экземпляры старика Смирнова, однако у Лены был доступ только к простенькой программе, которую она называла «Крабиком», и в «Крабике» не отображались инвентарные номера возвращённых книг. Они отображались в другой программе, в «Ирбисе», а чтобы заглянуть в него, Лене потребовалась бы помощь других библиотекарей. Мы договорились, что она всё разузнает вечером и точный список с инвентарными номерами отправит мне на почту. Я поблагодарила Лену, а Настя предложила перебраться в какое-нибудь кафе. Наше расследование продолжалось и становилось всё более странным.

Глава седьмая

Рубин Кайлышки

В среду после школы я отправилась прямиком на Театральную, где располагался «Ульмиган Пресс». Он печатал открытки для нашей почтовой станции, брался за всякие рекламные проспектики, но в первую очередь занимался книгами. На многих краеведческих изданиях, выставленных в «Ратсхофе», красовалась его эмблема – разъярённый косматый великан. Директором «Ульмиган Пресс» был папин друг, дядя Рустэм, и я не сомневалась, что он поможет мне разобраться с «Оцеолой».

Охранник узнал меня и сразу пропустил в здание. Я подождала, пока дядя Рустэм освободится. Зайдя в офис, положила перед ним томик Майн Рида, раскрытый на развороте с чернильным пятном, и спросила:

– Как такое случилось?

В приёмной я представляла, что дядя Рустэм воскликнет: «У кого-то кривые руки?! Это ж надо опрокинуть чернильницу! Испортили отличную книгу!» Нет, я понимала, что именно так