Метаморфоза - Белла Ди Корте

будет называться женщиной, ибо она произошла от человека». Для меня было бы честью назвать тебя костью от кости моей; плотью от плоти моей. Своей женой.

Капо смотрел на меня иначе, чем тогда - с той же благодарностью, но при этом увереннее... Я принадлежала ему. И когда он повторял слова, «кость моей кости», его рука обхватила мое запястье. Когда он произнес «плоть от плоти моей», он положил свою руку с бьющимся под кожей пульсом рядом с моей. Затем он приложил руку к сердцу, повторяя «моя женщина».

Слова Капо прозвучали не романтично и не с тоской. Он произносил холодную, жесткую правду. Несмотря на это, во мне поднялся тот же всплеск тепла, грозящий унести меня под воду. Но меня беспокоила не вероятность утопления. Я знала, где находится сокровище, и надеялась, что мой муж всегда приведет меня к нему. Это был он - кусочки его жизни, которыми он делился со мной.

— Сегодня у меня есть для тебя более простой ответ, — сказал он.

Я кивнула, сопротивляясь желанию раздавить между пальцами оливку, которая была прижата запястьем к его сердцу.

— Просто, — сказал он по-итальянски, — это не может быть никто другой. Ты была единственной, кто выбрал меня. — Затем, поднеся мою руку к своим губам, он съел мою оливку. — Я умираю с голоду, — продолжил он на том же языке. — Пора поесть.

Я не была уверена, что удовлетворило его больше - еда или я.

13

МАРИ

Знаете, говорят, что всему приходит конец?

Так вот, не все говорят, что всему приходит конец. Я взяла из этого всего только «хорошее», сделав его только моим. Раньше меня это успокаивало. Что вещи - люди, ситуации, даже времена года - не могут длиться вечно. Потому что это означало, что плохое тоже имеет свойство заканчиваться, а значит, новый день означал новое начало.

Трудно сказать, что было тяжелее, теперь, когда у меня была возможность сравнить эти два понятия: страх перед концом хороших времен или надежда на то, что плохие времена исчезнут с наступлением утра.

Хотя Капо не сказал, когда мы вернемся в Нью-Йорк, я знала, что наше пребывание в Греции не будет длиться вечно. Так же, как и наше пребывание на Сицилии. Рано или поздно нам придется вернуться домой.

Нью-Йорк был нашим домом, потому что там был наш дом, но я не решалась называть его так. Сицилия казалась мне домом. Безопасным местом. Может быть, Нью-Йорк тоже станет таким, потому что после нашего отсутствия я чувствовала себя по-другому... более уверенно в своей собственной шкуре, в своих туфлях.

Взглянула на свои ноги. На мне была пара металлизированных туфель на каблуках. Они прекрасно сочетались с платьем в греческом стиле, которое я купила на Сардинии. Верхняя его часть шла крест накрест, и то, что было похоже на шелковый шнур, который вился ниже моих рук до талии, переплеталось в узор, который подчеркивал мою грудь и бедра. Удлиненная часть драпировалась, идя вдоль платья, почти касаясь подола. Платье было сшито из роскошной ткани. У него имелось два разреза, по одному с каждой стороны, до самых бедер. Я уложила волосы в низкий пучок и надела соответствующую повязку на голову.

Пока Капо держал мою руку в своей, слабый ветерок пронзал теплый воздух и шевелил платье у моих ног. Это было похоже на прикосновение небес. А что может быть лучше, когда рядом со мной мужчина в прекрасном костюме? Трудно было держать глазки востро.

Он сделал мне сюрприз, пригласив на вечер в Афины. Капо сказал мне надеть что-нибудь официальное, и я знала, что это платье будет идеальным вариантом. По тому, как Капо наблюдал за мной во время ужина, я поняла, что он тоже так думает. В его глазах застыл голодный взгляд, но он не был связан с едой.

Как и велосипедные прогулки, которые мы совершали, и вода, в которой мы плавали, эта ночь казалась идеальной, и именно поэтому мысль о возвращении в Нью-Йорк могла бы прийти мне в голову. Мы были в Греции почти месяц. Сколько еще мы могли здесь оставаться? У Капо были дела, и он не мог вечно убегать от своих обязанностей. И мне пришлось бы так или иначе столкнуться с тем, что я оставила далеко позади, и преодолеть это с этой новой версией себя, которую я все еще узнавала.

Капо спросил меня, есть ли у меня уже крылья. Я чувствовала, как они появляются, но не была уверена, что это произойдет так скоро. Да, я много боролась в своей жизни, но эта новая жизнь, которую мне подарили, не торопила меня с переменами. Каждый день, мало-помалу, мои все правильные части становились на свои места. Превращение из колючей гусеницы в атласную бабочку заняло всю мою жизнь, со всем ее адом и всеми вытекающими, и превратило меня в женщину, которой я становилась.

Глядя на мужчину, ведущего нас по улицам, я не чувствовала никакого давления с его стороны, а только предложение поиска идеального места, чтобы измениться. Безопасного места.

Он.

Дом.

— Ты молчаливая, — заметил Капо непринужденно, но в его глазах застыл вопрос: Что может происходить в твоей голове?

Я пожала плечами.

— Отличный ужин. Я сыта.

— Довольна, — сказал он.

— Да, — прошептала я и сжала его руку.

Я сжала ее еще крепче, когда мы растворились в группе людей, одетых так же по-вечернему. Я слышала об этом месте. Одеон Герода Аттика. Внешний каменный театр, датируемый 161 годом нашей эры. Он был круглым, почти как чаша с высокими бортами. За ним располагался город Афины, а горы вдалеке отбрасывали неровные тени. Я никогда не была в месте с такой историей. Я не только могла прикоснуться к нему, но и почувствовать его запах в воздухе. Он пронесся по моей крови, как разряд электричества. То ли от долгой истории, то ли в предвкушении грядущего, я не была уверена.

— Представление? — спросила я, когда мы заняли свои места.

Капо кивнул.

— Греческая национальная опера исполняет «Кармен».

Я никогда раньше не была ни на чем подобном и устроилась поудобнее, ожидая начала представления. Капо устроился рядом со мной, и весь мир вокруг казался таким правильным. Помимо нашей свадьбы, это был всего лишь второй раз в моей жизни,