Одержимый - Рик Рид

— Я думаю, прямо сейчас. Это будет нелегко. Он даже не сказал мне, куда перебрался.

— Ну, выяснить это — моя работа. Только одно условие: вы должны рассказать мне о своем муже все, даже то, о чем вы сейчас умолчали.

— Как вы догадались, что я не все рассказала?

— Люди всегда так делают. И вы будете зря тратить мое время и свои деньги, если не расскажете мне всего.

Энн поглядела в окно на желтовато-коричневый гараж и начала.

Пока она говорила, Ник быстро и, казалось, небрежно что-то записывал. При этом он часто поднимал голову, как бы желая убедиться, что она ничего не выдумывает. Энн было интересно узнать, странно ли Нику все это слышать или подобные истории часть его повседневной работы.

Когда она закончила рассказ, он исписал красными чернилами несколько страниц в своей записной книжке. На улице начался дождь со снегом. Тяжелые капли стучали по стеклам. Стало совсем темно.

Над головой жужжали лампы дневного света. Энн опустила голову и заплакала.

— Я не знаю, что мне делать.

Ник долго молчал. Наконец он поднялся, положил руку на плечо Энн и сжал его.

— Поможет ли вам, если я скажу, что многие мужчины, за которыми я слежу, действительно любят своих жен?

— Как они могут? — прошептала она.

— Иногда то, что они делают, не имеет никакого отношения ни к любви, ни даже к страсти.

Энн встала, взглянула в его серые глаза, встала и быстро дотронулась до его лица, а затем отдернула руку, словно обожглась.

— Может быть, это меня больше всего и пугает! — Она поспешно направилась к двери.

Вслед ей Ник сказал:

— Я дам вам знать, как только что-нибудь узнаю.

Глава 13

Рэнди, медленно шагая по ступенькам, подошел к дверям родительского дома. Этот мартовский день чуть не сыграл с ним самую жестокую шутку, на которую способна весна: с утра ослепительно сияло солнце и температура воздуха поднялась до 55°. У Рэнди, соответственно, начало подниматься настроение. Но он очень не хотел, чтобы ему было хорошо. К счастью, капризная погода не допустила этого. Сейчас, когда он искал в темноте ключи, ему в спину хлестал ледяной дождь со снегом. Дома было очень жарко. Из кухни доносился дразнящий запах пирожков с мясом, приготовленных к луковому супу. Его родители сидели в гостиной перед экраном напольного американского телевизора устаревшей модели. Услышав их сдержанный смех, вызванный фильмом «Я люблю Люси», и уловив запахи вкусной еды, Рэнди почувствовал подступающую тошноту... Когда он раздевался, зашуршала нейлоновая куртка, и Тереза Мазурски обернулась. Увидев сына, она вскочила с кушетки и направилась в кухню.

— Я приготовлю тебе ужин. Пришлось задержаться на работе? — бросила она через плечо.

— Да, мам, я работал допоздна, но ты не беспокойся, я съел сандвич и сейчас сыт. Возвращайся к телевизору.

Рэнди устал от сочувствия и внимания. Сейчас ему хотелось остаться одному.

Мать встала в проеме кухонной двери.

— Сандвич? Что это за ужин? Съесть сэндвич можно во время ленча. Но на ужин требуется что-нибудь более существенное. Иди сюда. Садись.

Рэнди вошел в кухню и остановился в нескольких шагах от матери.

— Ничего не надо, ма. Кроме сандвича, я съел жаркое и немного салата из шинкованной капусты. Я действительно сыт. Ты ведь не хочешь, чтобы мне стало плохо, а?

— Конечно, нет. Но ты сильно похудел. — Она дернула за неплотно прилегающий ремень брюк, желая показать, что права.

— Ну, я могу себе позволить похудеть на несколько фунтов.

— Как раз нет. Ты всегда был слишком тощим. Почти как твой отец В молодости. — Последние слова она произнесла громче, чтобы муж их услышал. Они оба повернулись к нему, ожидая его реакции. Старик на секунду поднял глаза, а затем вновь уставился на экран телевизора.

Мать Рэнди пожала плечами.

— Ты действительно ничего не хочешь? Может быть, пирожок? Я получила от Сары Ли...

— Нет, ма. Может быть, позже...

— Ну, хорошо.

Мать снова села на кушетку, собираясь целый вечер провести перед голубым экраном. Рэнди не представлял себе, что его родители делали до того, как у них появился телевизор.

Рэнди допоздна лежал в темноте, все еще одетый. В руке он держал зажигалку, снова и снова ощупывая выгравированные на ней инициалы. Он открыл и зажег ее, наблюдая за бликами огня, заплясавшими в комнате, и думая о маньяке, которому зажигалка принадлежала. •

Рэнди бросил ее на пол, когда вдруг зазвонил телефон.

Рэнди быстро взял трубку, боясь, что звонок разбудит родителей. Посмотрел на часы на ночном столике — без пятнадцати два.

— Алло.

— Рэнди? — прозвучал женский голос.

— Да. — Рэнди старался угадать, кто это.

— Что ты делаешь? Не спится, да?

— Да.

— Я так и думала, что ты сейчас не спишь. — Женщина мягко засмеялась, должно быть, своим мыслям.

Рэнди почувствовал раздражение.

— Кто это?

— Не имеет значения, кто я. Но ты можешь считать меня своим другом. И у меня есть некоторая информация, которая поможет тебе спать по ночам.

Рэнди внезапно похолодел.

— О чем вы говорите?

— Разве ты не догадываешься? — Женщина засмеялась снова.

У Рэнди перехватило дыхание.

— Нет, я не догадываюсь. Так о чем вы?

— Я кое-что знаю. Я знаю... кто убил твою жену. — Последние слова она чуть ли не пропела каким-то тонким насмешливым голосом.

Рэнди упал на кровать. Его сердце сильно забилось.

— Что такое вы говорите?

Теперь голос звучал нормально.

— Спокойствие души обходится недешево.

— Кто?.. Кто убил ее? — Рэнди был близок к истерике.

— Спокойствие души обходится недешево, во всем мире, между прочим. Сколько тебе не жалко?

Рэнди, рыдая, швырнул трубку.

После отбоя Пэт Янг сразу повесила трубку. Она большего и не ожидала от первого разговора с Рэнди Мазурски. Ему надо дать немного времени, думала она, и он согласится. Через неделю он будет сидеть у телефона и молить Бога, чтобы я вновь позвонила.

Пэт засмеялась. Она прикинула, сколько бы мог заплатить Рэнди за то, чтобы выяснить, кто убийца Мэгги. Скорее всего не много, потому что у него не большие доходы... Но несколько тысяч... это уж точно.

Пэт снова подняла телефонную трубку и набрала другой номер.

...Энн на пустом чердаке магазина. За ее спиной окна с узорными стеклами, но они крест-накрест затянуты проволокой и измазаны грязью. Под ногами давно немытый щербатый деревянный пол, на потолке — следы купороса. Справа и слева — облупившиеся кирпичные стены. На одной стене нарисовано кроваво-красное сердце. Внутри него надпись: «Энн любит Джо». Щелчок. Вспышка. Кто-то фотографирует ее. Она не может понять, кто это: яркий свет бьет ей в глаза. Какая-то смутная фигура. Свет гаснет. Кромешная тьма. Щелчок... . Звонок телефона выводит Энн из ночного кошмара.

— Алло... — Язык не слушается ее.

Щелчок. Отбой.

Когда Рэнди проснулся на следующее утро, он чувствовал себя так, словно не сомкнул глаз всю ночь. Он спал не раздеваясь, в той одежде, в которой вчера пришел с работы. Солнце светило вовсю. Значит, сейчас уже позднее утро. И действительно, часы показывали почти полдень.

Очень хорошо, что сегодня четверг, его выходной день. В доме было тихо. Он разделся, взял полотенце и отправился в душ. Проходя мимо спальни родителей, подумал, что они уже давно ушли на работу.

Рэнди вспомнил ночной телефонный звонок. Какая-то чокнутая. Сумасшедшая. А если нет... Его зазнобило. Если... та, которая звонила, сама и есть убийца... Рэнди включил горячую воду и встал под душ.

После душа и чашки кофе Рэнди перелистал желтые страницы справочника, пока не нашел раздел «Частные детективы». Он не представлял себе, что их окажется так много. Он выбрал одного на Оак-Парк, потому что это было ближе всего к его дому.

Детектив совершенно не походил на тех, кого показывают по телевизору. Он не был ни добродушным, ни любезным, ни веселым, ни красивым, ни атлетически сложенным, ни остроумным... ничего подобного. Он не носил плаща, не посасывал леденцов на палочке и не работал в паре со своей женой. У него не имелось никаких хитроумных приспособлений. Звали его Уильям Мастерсон, он работал в этой конторе уже в течение двадцати лет.

Низкорослый, темно-русый, уже начавший седеть Мастерсон весил чуть больше пятидесяти фунтов и курил слишком много сигар. Крупные розоватые губы, толстые щеки и двойной подбородок придавали ему вид незлобивого бульдога. Голос у него был довольно грубый.

— Чем могу помочь, сынок?

Рэнди сел за стол, напротив него, не зная, с чего начать.

— Может быть, вы сначала скажете, сколько вы берете за услуги?