Моя Святая Земля - Максим Далин

За какие-то две-три минуты сознание воздвигло укрепрайон с колючей проволокой, окопами полного профиля и пулемётными гнёздами - и не хотело впустить в себя безумную мысль, что невозможно сейчас пойти к железной дороге, сесть на полустанке в электричку и приехать домой.

А ведь невозможно, подумал Кирилл - и его спине стало холодно.

Через баррикады, выстроенные сознанием, едва пробился голос Сэдрика.

- Немного промахнулись, - говорил Сэдрик. - Совсем чуть-чуть, даже мили не будет. Вон там, - и махнул рукой, - я открыл врата, когда шёл тебя искать. Прямо чувствую, как там тепло от звезды. Так что удачно попали, как следует.

- Мы не заблудимся в лесу? - спросил Кирилл чуть дрогнувшим голосом.

- Нет, - Сэдрик отрицательно мотнул головой. - Тут я очень легко найду дорогу, поэтому и выбрал этот лес. Во-первых, мне знакомо всё... а, во-вторых, тут нам с тобой сравнительно безопасно. То есть, около столицы сейчас все леса кишат всякой дрянью, здесь её больше всего, дряни - но здесь совсем другое дело...

- Погоди, - хрупкое ощущение реальности снова поплыло в душе Кирилла, смещая и спутывая понятия, подыскивая в этом бреду что-то знакомое, на что можно положиться. - Какой дряни? Хищных зверей?

Сэдрик хмыкнул.

- Зверей тут почти нет. Звери от столицы прочь подались. Даже оленей в королевский парк из Синих Ельников возят, или вепрей, там... Зверям тут не очень нравится. Только волки остались, да и тех я давно не видал.

- А какая же тогда... - начал Кирилл, и в этот момент ему померещилось еле заметное движение в кустарнике.

Что-то там шевелилось, более чёрное, чем ночная темнота - и вдруг открыло жёлтые горящие глаза в чёрной пустоте. Ужас врезал под дых с такой силой, что Кирилл чуть не вскрикнул.

И спросил, с трудом взяв себя в руки, надеясь, что удаётся говорить непринуждённо:

- Сэдрик, а что это там... копошится?

Сэдрик взглянул, и его глаза сузились в злые щели.

- Ага, - кивнул он. - Вот такой дряни тут и полон лес. Оно самое. Но ты постарайся не бояться, они на страх идут. Ничего они нам не сделают, я им не чужой... хотя ты - тоже.

- Это как? - спросил Кирилл, которого из жара кинуло в холод.

- Мы с тобой сейчас, знаешь, куда идём? - Сэдрик улыбнулся, и Кирилл понял, что ободряющая улыбка сделана специально для него. - Мы идём к дороге, которая ведёт из столицы в монастырь Святого Луцилия. Если пойти прямо, выйдем как раз к часовенке над родником, её лет сто назад монахи выстроили. Там, в часовне этой, барон Гектор похоронен. Понимаешь?

Сердце Кирилла на миг замерло - потому что он вдруг иррационально и невероятно вспомнил Гектора.

Просто внезапно понял, кто был тот громадный белобрысый мужик рядом с мамой - в мучительном сне, приснившемся прошлой ночью. Не отец. Барон Гектор. Который прикрыл его, Кирилла, короля Эральда, от адских гончих. От таких же, как...

И ужас стёк с Кирилла, как вода, сменился вспышкой ярости - кажется, впервые в жизни. Кирилл нагнулся, поднял кусок ледяной корки и изо всех сил швырнул его в кусты.

- Пшёл вон! - сорвалось с языка. - Пшёл! Мразь такая!

В кустах как-то всхрюкнули - и растворились во мраке.

- Молодец, здорово! - сказал Сэдрик с удовольствием. - Круто. Смотри, боятся тебя... а я уже собирался сам их шугануть. Здесь тварям отец мой, старый бес, выход в мир людей открыл, так у меня есть кое-какая власть над ними, ну, ты понимаешь. Кровь. Но то, как ты сделал - это гораздо круче. Потому что - ты ж это тоже понимаешь, да? - они на тебя натасканы.

- На меня... - линия укреплений, выстроенная в мозгу, была прорвана, мир обрёл резкость и всё стало прозрачно и понятно. - Я уже не тот младенец, Сэдрик, - сказал Кирилл. - Я чувствую, что они не прочь бы меня сожрать, но не могут.

- Ну да, - сказал Сэдрик почти весело. - Всё работает, благой государь. Нечистая тварь тебя боится. По крайней мере, мелкая. Пойдём к дороге, ты же не хочешь в лесу жить остаться? - и направился навстречу луне.

- Почему - мелкая? - удивился Кирилл. - По-моему, с хорошего медведя.

- Я не про размер, который видно глазами, - не меньше удивился Сэдрик. - Это же просто видимость, чара, наваждение. Темнота, ветки, снег... Нет, ну, простеца, конечно, сожрёт, особенно, если - сворой...

- Гектор был простец?

- Ага. Солдат. Верил в то, что видел. Ты не верь. Тут много просто видимости. Ад, он, знаешь, любит врать. Собственно, он почти целиком из вранья. Поэтому слушай Дар, белый Дар плохого не посоветует. Пойдём к дороге.

Кирилл пошёл за Сэдриком, удивляясь новой остроте восприятия. Темнота уже не казалась такой непроницаемой, и в ней ощущались невидимые твари - боялись подойти близко, но шли следом шакальей стаей, голодная нежить. Глубокую тишину ночи хотелось назвать мёртвой; Кирилл вслушивался в неё и постепенно осознавал: ни звенящего стона далёкой электрички, ни шума автомобильного мотора, ни гула пролетающего самолёта он больше не услышит никогда.

Ночь этого мира - стылая тишь девственного леса... Хотя какой же он девственный, проклятое место! Над душой этого леса в день рождения Кирилла-Эральда совершили слишком серьёзное насилие, чтобы слово "девственный" подходило к нему хоть как-то.

И дымный терпкий запах, такой восхитительный и свежий, уже не превращал этот путь в ночном лесу в прогулку где-то рядом с дачей на Карельском перешейке.

- А идти далеко? - спросил Кирилл.

- Не... очень... - сказал Сэдрик так, будто прислушивался или принюхивался к чему-то важнее слов - рассеянно. - Час, быть может. И переночуем в часовне. Рядом с Гектором - там неплохо, как ты понимаешь.

Кирилл кивнул, сосредоточился на дороге. Идти по сосновому бору было неожиданно легко: сухой мороз после оттепели прихватил грязь и превратил в твёрдую поверхность, а остатки снега покрыла корка наста. Мешала только темнота - но луна выскользнула из-за туч, её тусклый свет отражался от наста; стало светлее, да и глаза постепенно привыкли к мраку.

Сэдрик искал путь, как ищейка - казалось, больше по запаху или другому чутью, чем по зримым ориентирам. Кирилл положился на чутьё Сэдрика и наблюдал, скорее, не за лесом, а за собой. И поражался упрямому нежеланию чего-то внутри души признать пребывание в другом мире: даже ощущение крадущихся в темноте адских гончих уже не убеждало. Тоненький голосок фальшивого здравого смысла теперь пытался убедить бодрствующий разум Кирилла, что хрюкающая желтоглазая тварь в кустах и волны немотивированного отвращения, то и дело окатывающие его с головы до ног - всего-навсего плод его воображения.

И Кирилл тратил неоправданно много усилий, чтобы убедить себя: началась игра на другом поле. Старые убеждения и старый опыт тут не работают. Всё - настоящее.