Бедовый 5. Ведунские хлопоты - Дмитрий Александрович Билик

— И как вы хотите его использовать, Матвей?

— Есть несколько вариантов. Самое простое, что приходит в голову…

И я рассказал Светлане о своих мыслях по этому поводу. Она, надо отметить, не забраковала сразу мою идею. Просто ответила, что в данной сфере не сказать, чтобы очень компетентна, но все разузнает.

Вроде все шло попросту замечательно. Обычно, когда я так думал, судьба сразу била меня по голове пыльным мешком. И ладно бы с крестсежем. Именно в этот момент на дороге показалось авто. Очень уж знакомый Солярис с характерной вмятиной на капоте.

Я от неожиданности даже спрятался за иномаркой Рыкаловой. Не знаю почему. Наверное, не хотел, чтобы бывшая начальница видела меня здесь.

Зоя, а это была она, внимательно посмотрела на Зверя, будто о чем-то догадавшись, а после все же припарковала машину и выпорхнула из нее.

При взгляде на девушку у меня в груди что-то неприятно заныло. Это как раз из той оперы, когда ты выходишь из дома в драных шортах и встречаешь шикарно одетую и накрашенную бывшую. И пусть Зоя не относилась к разряду экс, но что-то в этом было. Да выглядела она сногсшибательно, в коротких джинсовых шортах и топике, с развевающимися волосами и грустно-задумчивым взглядом. Она даже мимолетно кинула взор в сторону Светланы, правда, недолго, после чего поспешила к зданию.

— Знакомая? — спросила меня Рыкалова.

— Да. Из прошлой жизни, — ответил я, продолжая следить за Зойкой.

Ее уже вышли встречать. Да не кто-нибудь, а сам Колобок. Он обнял Зою и чмокнул ее в щеку. А та даже не собиралась сопротивляться.

— Раньше за девочек отвечал Костик, — задумчиво сказала Рыкалова. — Но все течет, все меняется.

— Да, все течет, все меняется, — повторил я, глядя, как парочка скрылась внутри.

А сам наскоро попрощался со Светланой и поспешил в машину. Я был так зол, что даже Лихо, чувствуя мое состояние, не рискнула вставить свой едкий комментарий. Что-то черное, нехорошее овладело мной. И даже возникла чудовищая мысль. Черт с ними, деньгами, а что, если сегодня вечером чуть опоздать, когда появится обдериха?

Глава 9

День прошел как в тумане. Я что-то делал, с кем-то говорил, что-то ел. Но из головы не выходила Зоя и проклятый Колобок.

Странно это все. Меня вообще сложно назвать ревнивым. Да и формальных поводов для такого чувства у меня нет. Кто я Зое, а она мне? Вот именно, что никто. Меня с той же приспешницей Инги в данное время связывает больше.

К слову то, что я не позвонил ей в сердцах — делало мне немного чести. Совсем чуть-чуть. А ведь сначала хотел набрать. Даже формулировку придумал — отомстить. Кому? За что? Непонятно. Тоже мне, блин, нашелся Зорро или Граф Монте-Кристо.

Замечательно, что не стал пороть горячку. Обычно под воздействием эмоций ничего хорошего не выходит. У меня уж точно.

А так — помотался по городу без всяких определенных целей. Потом даже домой заехал. Правда, у меня с каждым днем укореняется ощущение, что это место меньше всего походит на мой дом. Надо все-таки Костяна побыстрее выпроваживать. Поэтому я посмотрел, как бесцельно проводит жизнь нечист и поехал в единственное место, где мне хотелось бы сейчас быть. В лес.

— Я уж думал, забыл ты меня, Матвей, — обрадовался леший.

— Батюшко, ты прости, я гостинцы не взял. Что-то потерянный сегодня.

— Разве за то я тебя привечаю? К друзьям бывает, что так, без всякой нужды ходят. Случилось что, Матвей? Вижу, неладно у тебя на душе.

— Что, так заметно?

— Ох, люди, все-то вы считаете, что самые важные, умные, а порой любая мысль на лице написана. Так что, расскажешь старику или будешь в себе носить-терзаться?

Я и рассказал. Все, как на духу. Правда, не скажу, что стало легче. Скорее, горше и обиднее.

— Вот и думаю, какая разница, с кем там и она, — закончил я. — Мы же все равно друг другу никто.

— Если переживаешь так, значит, есть разница, — мудро заключил леший. — Совет у меня имеется. Только он непростой. Для людей и вовсе почти невыполнимый.

— Какой же?

— Поговорить. Как есть. Сказать, что тебя волнует, послушать, что она думает. Хуже-то все равно не будет.

— Поговорить… Я, батюшко, рубежник. Тут свои нюансы.

— Да хоть лич, не к часу будет упомянут. Сердечные дела — это штука такая, тонкая. Они не спрашивают ни часа, к какому тебе голову вскружить, ни обстоятельств.

— Ладно, батюшко, может, и прав ты. А, может, и не тем голову забиваю. Надо о жизни думать и как ее сохранить. Да не только свою. Я тут страдать решил.

— Дело твое, — сдался леший.

— Ты лучше скажи, как мой подселенец-то?

— Перевертыш-то? Ничего, он парень тихий, свойский. Или таким хочет казаться. Стороной живет, бирюком. Разве что с берендеем приветствуется, но дружбой это не назову. Они же вроде как одного поля ягоды. Только берендей больше к животным тяготеет, а этот к людям.

Я напрягся, вспоминая все, что читал об этой нечисти. Берендей — это вроде оборотень-медведь, если мне не изменяет память. Не думал, честно говоря, что у лешего такой в лесу есть. Даже захотелось одним глазком взглянуть.

— А водяные что, не объявлялись пока еще?

— Нет, как черти вернулись, молчат. Может все, затихли?

— Нет, батюшко. Они на вкус тебя распробовали и очень уж им понравилось. Но это ничего. Скоро им не до лешего будет. Скажи перевертышу, что я за ним послезавтра заеду. Прокатимся мы кое-куда.

— Ох, не нравится мне это, Матвей. Чую, недоброе ты задумал.

— Да уж, добрым это точно назвать нельзя. Да и не сказать, чтобы я сам в восторге. Но сидеть в сторонке и ждать, когда все образуется — не наш метод. Спасибо, что выслушал, батюшко. С тобой разговаривать, что мед пить.

Сказал, аж сам удивился. Вот откуда во мне такая витиеватость проснулась? Хотя лешему понравилось. Вон как улыбнулся, все морщины возле глаз собрал. Да не просто так отпустил, а обнял, как сына. Прям неудобно стало.

Зато после этого чуть отпустило. Я приехал домой под вечер, где моя нечисть (Костяна я у же с легкой руки относил к ним) — неожиданно резалась в шашки. Даже