Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ. Взгляд преподавателя - Сергей Дружилов

Суть нынешней парадигмы образования состоит в неком наборе прагматических «компетенций», необходимых для повышения конкурентоспособности работника в условиях рынка. Эту парадигму можно считать, по А.Л. Андрееву, считать адаптивной моделью (или стратегией) развития образования. Исследователь убежден, что указанная стратегия -тупиковый путь для образования. Передача новым поколениям «целостного системного знания о социальной реальности должна преследовать не только цели адаптации к ней, но и возможности ее преобразования» [Андреев, 2005]. Творческое же мышление, а также необходимые человеку способности действовать в ситуации неопределенности не могут быть сформированы при принятии указанной адаптивной стратегии.

Высшая школа стоит на плечах средней общеобразовательной школы. Последствия реформаций проводимых в школе российским чиновничеством, уже известны и получили общественное осуждение (вспомним ситуацию с ЕГЭ). Но никакие обсуждения и осуждения не останавливают управленцев от образования. Игнорируются рекомендации отечественных специалистов, но при этом слепо берется самое худшее из зарубежного опыта. Получается, что и здесь преследуются цели, далекие от прогрессивного развития образования.

Академик РАН В.И. Арнольд (1937-2010 гг.), негативно относившийся к проводимым реформациям, еще в 2003 г. приводил в качестве иллюстрации, подтверждающей этот тезис, положение в образовании США.

«Американские коллеги объяснили мне, что низкий уровень общей культуры и школьного образования в их стране – сознательное достижение ради экономических целей. Дело в том, что, начитавшись книг, образованный человек становится худшим покупателем: он меньше покупает и стиральных машин, и автомобилей, начинает предпочитать им Моцарта или Ван Гога, Шекспира или теоремы. От этого страдает экономика общества потребления и, прежде всего, доходы хозяев жизни – вот они и стремятся не допустить культурности и образованности (которые, вдобавок, мешают им манипулировать населением, как лишённым интеллекта стадом)» [Арнольд, 2003].

Неприязнь чиновников к вузам и к науке (не в смысле получения от нее «цацек» в виде ученых степеней и званий, а в смысле оказания административной и финансовой помощи) имеет глубокие корни. Одним из оправданий может быть только то, что современным властным структурам досталось, действительно, нелегкое наследство.

Вспомним, однако, что когда в 1991 г. команда «младореформаторов» под руководством Е.Т. Гайдара взяла на себя ответственность за экономическую судьбу страны, к власти пришли новые «брошюркины дети» (от слова «брошюра» – текстовое издание объёмом от 4 до 48 стр.), как их назвал Академик РАН В.Е. Захаров. Это были, по сути, «полуобразованные» молодые люди, нахватавшиеся обрывков западной экономической науки. Новая власть объявила, что «наука подождет», и сократила ее финансирование на порядок.

Объяснение это экономическими трудностями того времени, по мнению В.Е. Захарова, являются неосновательными. Исследователь пишет: «Судя по скорости, с какой произошло формирование обширного класса богатых и сверхбогатых людей, ресурсы в стране были. Не было цивилизованного и грамотного правительства. И была ложная установка на идею, что быстрое обогащение небольшого числа произвольно выбранных людей является двигателем прогресса» [Захаров, 2010].

Бесполезно упрекать архитекторов перестройки в их просчетах. «Не стреляйте музыкантов, они играют, как умеют», или как их учили. Другое дело, что в архитекторы часто попадали далеко не самые лучшие, а самые пронырливые – «энергичные случайные люди», как очень удачно назвал их профессор Б.П. Курашвили еще в начале 1990-х годов [Курашвили, 1994].

В руководстве предприятий, учреждений, – везде, где появлялась возможность подключиться к дележке «финансового пирога», какой бы величины он не был, оказывались не профессионалы, а такие же «энергичные люди», далекие от высоких целей и миссии возглавляемых ими организаций и их подразделений. И избежали сей «чаши» и вузы.

Поэтому не случайно, что финансовые трудности вузов усугублялись полной бесконтрольностью в использовании ими финансовых ресурсов. По сути, во многих государственных вузах произошла «приватизация» образования, которая выражается не только во взятках, «спонсорстве», но и в «покупке-продаже» должностей, почетных званий, вплоть до льготных видов учебной нагрузки и удобно поставленных часов в расписание.

Г.И. Ханин пишет, что «администрация государственных вузов поступающие финансовые средства в значительной степени использовала для своего обогащения. В этом отразились не только слабость государства, но и аморальность сформировавшегося еще в советское время руководства вузов и гражданская беспомощность преподавательского состава, получившего в постсоветский период значительные права, в том числе и по выбору ректоров» [Ханин, 2008].

На счет прав преподавательского состава в выборах ректоров – это, к сожалению, уже давно не соответствует действительности. Это как в известном анекдоте: «Я имею право? – Да! А я могу? – Нет!». А если серьезно, то преподаватели не могут сейчас выбирать не только ректора, но и заведующего своей кафедрой. Их выбирает Совет вуза, в состав которого входят исключительно «свои» и «нужные», или «правильно голосующие» преподава тели.

Существенно снизилась квалификация преподавательского корпуса вузов. О научной работе преподавателей вузов (и без того незначительной и в советское время) не приходиться говорить. Лишь единицы преподавателей печатаются в рейтинговых журналах. Остальные могут годами не публиковаться вообще (потому что нечего, ничего не писали!) или печататься в сборниках вузов, которые никто не принимает всерьез. И это никак не отражается ни на их зарплате (стимулирующих добавках), ни на успешности прохождения конкурсов на замещаемые преподавательские должности – все уже давно привыкли, что здесь работают совсем другие критерии. Уровень защищаемых в вузах диссертаций еще больше ухудшился по сравнению с советским периодом.

С позволения государства открылось множество всевозможных «высших» учебных заведений (коммерческих), в которые принимают, по сути, без экзаменов. В них, опять же, с позволения государства (о чем свидетельствуют документы об их государственной аккредитации), ведется узаконенная продажа государственных дипломов (в «рассрочку», на льготных условиях -с посеместровой оплатой). Происходит это и на очных отделениях коммерческих вузов, но особенно беззастенчиво и в больших количествах выдаются необеспеченные знаниями дипломы – на заочных отделениях этих вузов.

(Отметим, что нынешняя ситуация в негосударственном секторе ВПО России сильно напоминает ситуацию в системе высшего образования в США в XIX веке, когда проявились тенденции к фактической продаже дипломов о высшем образовании).

Нельзя не признать, сколь весом вклад коммерческих вузов в деградацию отечественного высшего профессионального образования!

Да и в формирование дисбаланса выпуска специалистов в сторону «гуманитариев», а также их низкого качества их подготовки частные вузы внесли свою существенную долю. «…Деградации высшего образования в постсоветский период, – отмечет Г.И. Ханин, – способствовало и то, что огромный прирост вузов и студентов в этот период ограничивался гуманитарными специальностями, т.е. как раз теми, по которым уровень преподавательского состава в СССР был наиболее низким» [Ханин, 2008].

Введение «платных образовательных услуг» в государственных вузах, позволявшее решить локальные проблемы некоторого увеличения доходов преподавателей, в стратегическом же плане нанесла сокрушительный удар по отечественному высшему образованию. По сути, государственные вузы сами стали «пилить сук, на котором сидят».

Теперь можно и в государственный вуз поступить за деньги вполне официально – на «внебюджетные места», из которых в вузе формируются отдельные группы и даже «потоки».

Что же происходит дальше с деньгами и поступившими таким образом студентами? Да то, что описано в рассказе О'Генри «Кафедра филантропоматематики»: Двое проходимцев решили создать крайне эффективную «образовательную организацию» – Всемирный университет. Финансовые дела у них пошли отлично. Правда, их студенты вместо занятий проводили время в игорном доме, созданном здесь же, в А1та mater…

И в нынешнее время, уже и в государственных вузах поступивший «за деньги» студент, в конечном счете, через 4-5 лет получит диплом о высшем профессиональном образовании, естественно, тоже за деньги.

Вот и появились дополнительные, внебюджетные куски «денежного пирога», которые делит администрация вузов. За них бьются между собой «не на жизнь, а на смерть» преподаватели кафедр, с них «отстегивается» доля руководству кафедры и факультета (института). Это стало дополнительным основанием для нравственного разложения преподавательского корпуса вузов.